— Только учтите, Тимофей Александрович, опоздания у нас не допускаются, — сразу прикрутил гайки шеф. — До встречи в среду.

Он кивнул на невнятное прощание нового сотрудника и вышел из кабинета. Я, в свою очередь, сказал: — Поздравляю, коллега, — хотя и сам не знал, насколько искренними были мои слова.

— Спасибо, коллега, — в этот раз улыбка отразилась в серых глазах, на мгновение оживив невыразительное лицо Тимофея Сорокина. Я не стал задерживать мысли на том, что запросто могло мне померещиться, вежливо попрощался и ушёл. Не всё же Васе с Ольгой одним вкалывать.

***

Я не чурался новичка, но и не выходил за рамки обычного рабочего общения. А если и старался поменьше пересекаться с ним за пределами нашего кабинета, то исключительно из-за собственных бзиков. Потому что Тимофей Сорокин — Тим, как он попросил себя называть, — ко всем нам относился с одинаковой дружелюбно-вежливой отстранённостью. По крайне мере, так мне казалось до одного августовского утра.

Исторически сложилось, что первой на работу всегда приходила Ольга. Дождь, снег, ураган, землетрясение — ничто не могло её задержать. Я же предпочитал появляться в офисе за пять минут до начала рабочего дня, не видя смысла в переработках без крайней на то необходимости. Однако иногда случались флуктуации, когда в двадцать минут девятого я уже шёл по шестнадцатому этажу бизнес-центра, где располагалась наша контора. Вот и сегодня: Анна ночевала дома, сон сбежал от меня в шесть утра, собрался я быстро — не оставалось ничего, кроме как ехать на работу.

Вчера заказчик обещал прислать логи работы системы и пожелания по её усовершенствованию, но до шести вечера так ничего и не пришло. Поэтому было вполне вероятно, что в почте меня ждал подарочек в виде длинного списка хотелок, который обеспечит нас с Васей работой до конца года. Впрочем, хотелки — меньшее зло, а вот если в логах обнаружатся косяки, то день станет намного менее томным. На последней мысли я припарковал «Патриота» вплотную к раскорячившейся на полтора места «бэхе» — с педагогической целью, а не из природной вредности характера — и пошёл трудиться на благо родной конторы.

На этаже стояла сонная тишина, поэтому весёлый женский смех за дверью нашей комнаты мне вряд ли послышался. «Фигасе», — подумал я и повернул дверную ручку.

— Доброе утро!

— Здравствуй, — Ольга сделала безуспешную попытку загнать смешинку под обычную маску серьёзности.

— Доброе, — кивнул мне Тим. На неуловимую секунду я успел заметить в его чертах солнечное сияние, а потом ларчик захлопнулся, оставив одну только тусклую отрешённость. И это было обидно, чёрт возьми!

— Оль, на общий ящик писем не падало? — я внутренне поморщился от того, насколько искусственным выглядел мой интерес к рабочим делам.

— Нет, — Ольгу тоже удивил неожиданный вопрос. — Ты что-то важное ждёшь?

— Да заказчик ещё вчера собирался прислать челобитную, — небрежно пояснил я. — Ладно, будем считать, что ничего срочного они нам сообщить не хотят.

— А может, и хотят, — Тим защёлкал мышкой. — Потому что письмо пришло на почту саппорта. Посмотри, твоё?

Я заглянул в его монитор: — Ага, будь другом, перешли на мой емейл. И чем только люди думают, выбирая адрес получателя? Ещё бы бухам отправили.

— Чем бы ни думали, — Тим дважды кликнул мышкой, — главное, что оно нашлось. Всё, готово.

— Отлично, — я включил компьютер. — Ну-с, заценим, чем день грядущий нас порадует.

День порадовал перечнем замечаний, который требовалось перевести в план работ, и — что гораздо серьёзнее — несколькими непонятными строками в логах. Первое я ничтоже сумняшеся скинул Ольге, а вторым по макушку загрузил себя и Васю. Напряжённая умственная деятельность похоронила эпизод с тет-а-тетом Ольги и Тима, и я бы вряд ли о нём вспомнил, если бы несколько дней спустя случайно не стал свидетелем их явно не рабочего разговора.

Кофе и сигареты не просто так считаются классическим сочетанием: у меня, например, кофеиновая доза после курилки всегда вызывает прилив свежих идей. Правда, сегодня вдохновение для работы мне не требовалось, и, оценив количество людей, выбравшихся на перерыв в комнату отдыха, я остановился у порога в раздумьи. Окинул комнату более внимательным взглядом и заметил у дальнего окна прелюбопытную парочку. Ничего криминального, Тим и Ольга просто стояли рядом с кружками в руках и разговаривали. Другой вопрос, что прежде я как-то не наблюдал у нашего аналитика тяги к общению за чашечкой зелёного чая — прочее она не употребляла принципиально. Однако зацепило меня иное: то, что Тим смотрел на неё, а не сквозь. И, как бы непоследовательно это ни было, я снова почувствовал себя ущемлённым. Само собой, дурацкую обиду тут же сменила здоровая злость, которая и решила мои сомнения в пользу дозы крепкого ристретто. Пока кофемашина рычала и жужжала, выполняя заказ, я привёл распоясавшиеся эмоции в порядок и даже придумал, как можно подколоть коллег. Однако здесь меня ждало разочарование: к тому времени, как кофе был готов, Ольга успела уйти. Тем не менее моя натура требовала хоть какого-нибудь действия, поэтому я подхватил чашку и направился к меланхолично разглядывающему заоконный пейзаж Тиму.

— А ты, оказывается, не лыком шит, коллега, — со значением протянул я, непринуждённо привалившись бедром к подоконнику. Тим вздрогнул, выныривая из собственных мыслей: — Я? Почему?

— Потому что раньше Ольга предпочитала не тратить законный перерыв на праздные беседы.

— Это сложно назвать беседой, — Тим углубленно изучал содержимое своей кружки. — Она просто попросила меня принести ей одну книгу.

— Очень характерный признак, — с мудрым видом покивал я. — Но могу дать совет из личного опыта: служебные романы приносят больше головняка, чем кайфа.

— Спасибо, я приму к сведению, — мой собеседник или пытался гадать на кофейной гуще, или чувствовал себя конкретно не в своей тарелке. — Значит, ты поэтому не проявляешь к Ольге интереса?

— В первую очередь. А во вторую из-за того, что я уже практически женатый человек.

Фраза сработала, только совсем не так, как я предполагал. Тим резко перестал гипнотизировать чашку и поднял на меня напрочь лишённый всякого выражения взгляд: — Тебя можно поздравлять?

— Нет, рано ещё, — Я смотрел прямо ему в глаза и не видел в них ничего. — Официальное предложение я пока не сделал.

— Ясно. Тогда, полагаю, об этом лучше не распространяться?

— Верно полагаешь. Тайна, конечно, не мадридского двора, но зачем давать людям лишний повод к сплетням?

Тим понимающе наклонил голову, и разговор увял. Однако молчание не тяготило, поэтому я пил мелкими глотками свою убойную жижу и думал о том, что зря отношусь к Тиму предвзято. У него, вон, роман с Ольгой наклёвывается, а если я почему-то решил, будто точно знаю, сколько молока он льёт себе в кофе, то проблемы явно на моей стороне. Да, пора отпустить с миром тот майский глюк.

— Тим.

— Что?

— У тебя испытательный когда заканчивается?

Тим свёл брови на переносице, соображая дни: — Кажется, послезавтра.

— Будешь окончательный договор подписывать?

Странно, здесь не должно было быть пауз.

— Буду, если предложат, — наконец ответил Тим.

— Куда они денутся, — отмахнулся я от оговорки. — Ты хороший специалист, а шеф не слепой.

— Спасибо, — пробормотал Тим своей кружке. Не знал бы я, что это он так смущается, мог бы и обидеться.

— Да не за что. Я же не комплименты тебе отвешиваю, а говорю, как есть.

Губы Тима шевельнулись в беззвучном «Я знаю», и до меня вдруг дошло: это была развилка, а я её проскочил, не заметив, о чём, возможно, ещё не раз пожалею. «Не усложняй», — шепнула из глубины памяти бездна. Угу, сама бы попробовала. Я могучим глотком допил остатки кофе, который к концу превратился в натуральную горькую дрянь: всё, пора работать. И почти не обратил внимания на след кофейной пенки, отдалённо напоминающий силуэт сложившей крылья бабочки.