В лейтенанте Роббинсе — в его поведении, манере держаться — было что-то, жутко меня раздражавшее, но я никак не мог понять, что именно. Впрочем, сейчас это представлялось второстепенной проблемой. Совершенно незначительной. Роббинс взял подписанные мною письма и бесшумно выскользнул из кабинета.

Я взглянул на часы. Через три минуты явится Титания. В этом можно было не сомневаться. Она никогда не опаздывает. Наверное, даже не знает такого понятия — «опоздание». Я подошел к окну. Вдалеке с трудом тащили к порталу еще один «Сатурн». Я вернулся к столу, сел, выдвинул ящик и уставился на заряженный револьвер 45-го калибра. Не абсурдно ли было даже думать о том, чтобы пустить его в ход? Не наивно ли было полагать, что это окажется эффективным? Пусть и в целях самообороны. Запищал интерком.

— Полковник, — сказал сержант Говард, — вас хочет видеть мисс Кэлмет.

Меня так и подмывало спросить его: «Как, по-вашему, она выглядит?», но вместо этого я буркнул: «Пусть проходит».

Дверь кабинета открылась, и вошла Титания. Она улыбнулась.

— Привет, дорогой.

— Сядьте, — твердо сказал я.

У нее были блестящие черные волосы — с сизым отливом, как крыло черного дрозда. Нет, поправил себя я — как вороново крыло. И фиолетовые глаза. Абсолютно фиолетовые, цвета сирени, которую последний раз я видел в цвету еще ребенком в Висконсине. Она была высокая. Определенно, высокая. Наверное, где-то около пяти футов восьми дюймов[1]. Именно того роста, какого мне нравятся женщины. Снова запищал интерком.

— Явился майор Шульц с отчетом о состоянии системы охраны третьего сектора, — доложил Говард.

— Скажи Шульцу, пусть подождет, — отрезал я. — У меня тут чертовски ва... — Я запнулся, взглянул на Титанию и передумал. — Хотя нет, давай майора сюда.

Шульц был несколько грузноватый мужчина, давно уже пребывавший в чине майора. Он остановился прямо в дверном проеме, увидел Титанию и, как я и предполагал, уставился на нее, вытаращив глаза. Я позволил ему полюбоваться ею с полминуты, а потом встал из-за стола. Подхватив Шульца под руку, вывел его из кабинета и закрыл за нами дверь.

— Давайте, майор, — сказал я. — Опишите ее.

Он моргнул.

— Описать ее, сэр?

— Вы меня слышали, черт подери, — прорычал я. — Опишите ее.

Он облизнул губы.

— Она прекрасна, сэр. Божественно красива.

— Этого мало. Мне нужно больше конкретики.

Он призадумался, глаза словно остекленели.

— У нее светлые волосы — ну, такого… золотисто-пшеничного цвета.

Я прикусил губу.

— И карие глаза. Нежные карие глаза. Знаете, сэр, это довольно редкое сочетание. Я имею в виду — натуральные светлые волосы и карие глаза. Но это наилучшее сочетание — сто процентов. — Он счастливо улыбнулся про себя. — И она невысокая. Не больше пяти футов, полагаю.

Оставив его за дверью, я вернулся в кабинет. Сел и уставился на Титанию. У меня было такое чувство, будто она знает, о чем я думаю. В точности знает все мои мысли. Она смотрела на меня выжидающе, с легкой усмешкой. Я сразу же перешел к сути дела.

— Капитан О’Брайен видел нас с тобой в субботу на танцах. Он хотел знать, кто эта роскошная рыжеволосая девушка, которая была там со мной. Описывая тебя, он чуть ли брызгал слюной от восторга, и, по его словам, глаза у тебя — зеленые. Зеленые, как поля Килларни[2].

— Ну да, — подтвердила Титания. — Капитан О’Брайен предпочитает рыжие волосы и глаза зеленого цвета, как поля Килларни, которых он на самом деле никогда не видел.

Я кивнул.

— Сначала я подумал, что О’Брайен, вероятно, в субботу был пьян, но потом нашлись и другие парни, на которых ты произвела не менее глубокое впечатление. На каждого по-своему. По словам лейтенанта Паркера… Текса Паркера, ты с ним знакома… твои волосы — платиновые, как грива пегой лошади с его домашнего ранчо.

— Неудивительно, — заметила Титания. — Каждый мужчина видит во мне то, что хочет видеть.

Мы снова уставились друг на друга. Наконец я пробормотал:

— Ну ладно, Титания… Кем бы или чем бы ты там ни была, полагаю, ты всё же — некое существо из космоса. Но как ты выглядишь на самом деле? — осторожно спросил я.

Она улыбнулась.

— Скажем так, я — объект, обладающий высокоразвитым интеллектом.

Я смерил ее долгим, внимательным взглядом.

— И вы — ты же тут, думаю, не одна — явились сюда, чтобы захватить Землю?

— Вовсе нет, — сказала она.

Я нахмурился.

— Тогда для чего ты здесь? К чему весь этот... шпионаж?

— Я не шпионю. Я здесь с учебной миссией. Выражаясь вашими земными терминами, я сейчас работаю над своей докторской.

— Ты изучаешь Землю?

— Нет, область моих научных интересов не столь широка. Меня интересуют всего-навсего нравы некоторых обитателей вашей планеты.

Мне снова показалось, что я угадал, к чему она клонит. Я покраснел.

— Разумеется, всё, что произошло между нами, должно остаться в тайне. Ты же не намерена вставить мое имя в одну из своих работ?

— Только твои инициалы, дорогой, — сказала она.

Я уже готов был заявить протест, но потом осознал, что это ничего не даст. Глубоко вздохнув, уточнил:

— Так вы не собираетесь захватывать Землю?

— Похоже, ты даже немного разочарован.

— По правде сказать — да. Большинство людей повергает в ужас одна уже мысль о том, что Земля может быть захвачена инопланетными существами… или, как в данном случае, инопланетными объектами, обладающими высокоразвитым интеллектом. Но лично мне всегда казалось, что нам бы это даже пошло на пользу. Я имею в виду, у тут куча неразрешимых на сегодня проблем, и я был бы только рад, если бы всю ответственность за управление нами взял бы на себя какой-нибудь доброжелательный деспот из космоса.

— Прости, — сказала она, — но колониализм мы категорически не приемлем.

Ее ответ меня изрядно расстроил.

— Скажи мне, Титания, а ваши высокоинтеллектуальные объекты влюбляются в другие высокоинтеллектуальные объекты?

Ее взгляд наполнился мечтательностью, и я понял, что дома... где бы ни находилась ее родная планета... ее ждет кто-то особенный — или, быть может, что-то. Перегнувшись через стол, она похлопала меня по руке.

— Сегодня, уже через пару часов, мне придется покинуть эту часть Земли. Моя работа здесь почти закончена.

Я мужественно пожал плечами, но сердце тоскливо заныло.

— Прости, — мягко прошептала она, — но ничему этакому и не суждено было случиться.

— И я больше никогда тебя не увижу? — жалобно пробормотал я.

— Нет, — сказала Титания.

— Но ты потом просто скажи себе, что, по сути, я была всего лишь мечтой. Твоей мечтой.

Я тяжело вздохнул.

— Да, мечтой. Личной мечтой. Каждый мужчина видит в тебе предмет своего вожделения.

Она поцеловала меня — на прощание, — и мы направились к двери. Лейтенант Роббинс все еще находился в приемной. Его глаза нашли Титанию и уставились на нее, словно на мишень. Черт подери, что же так раздражало меня в этом парне? Титания улыбнулась нам обоим ослепительной улыбкой, повернулась и вышла в коридор. Лейтенант Роббинс продолжал пялиться на дверь.

— Кто это был?

Я впился в него взглядом.

— Зачем тебе знать это? Он покраснел.

— Вы правы, сэр, незачем. Прошу меня извинить, сэр. — Он снова уставился на дверь, и, казалось бы, совершенно непроизвольно пробормотал: — Просто никогда в жизни не видел столь невероятно красивого юношу.

Jack Ritchie. The beholder (1972)

Перевод Л. Самуйлова

Первая публикация - ???