— Вот значит, куда ты сбежала! – Алла Сергеевна брезгливо оглядела помещение и сморщила нос. Любка агрессивно набычилась.
- Зачем пришли? Я обратно не вернусь!
- Да, мы не за тобой, мы за ребёнком. – Алла Сергеевна мило улыбнулась – А ты оставайся, если хочешь, неволить тебя никто не станет. Но мой внук жить в такой халупе не будет!
- Я ребёнка не отдам! – Любка прижала сына к груди и стала отступать к двери в соседнюю комнату.
- Ты бы, Алка норов свой укоротила! Смотрю, язык как у кобры отрастила! Как бы своим ядом не подавилась! – вклинилась в разговор бабушка.
- Не вмешивайтесь, Авдотья Михайловна! Те времена, когда вы нас мокрой тряпкой по школе гоняли, давно прошли!
- О, как! Не вмешивайтесь! Ты мою внучку шлюхой на весь свет славишь, а сынок твой знает, как мамку его в девятом классе, в спортзале, вместе с папашей голенькими застукали! Как на педсовете вместе с родителями позорили! Сколько ты абортов сделала, прежде чем твой ненаглядный Славик на тебе женился! Нет?! Ну, так, пущай послушает! Ишь, правильная какая стала!
- Всё! Хватит старые сплетни перебирать! Которые вы сами и распускали, между прочим! – самоуверенности у Аллы Сергеевны явно поубавилось, она нервно косилась на Сашку, который глазел на неё с открытым ртом.
- Я распускала?! – бабуля сжала кулачки – Ах, ты курва! Только посмей дитё забрать!
- А вот и посмею! – глаза Аллы Сергеевны сверкали как фары внедорожника – Как только выходные закончатся, мы всей семьёй заявление в опеку напишем! Лишат твою внучку родительских прав, во век не отмоется, да ещё и алименты платить будет! Так что, - перевела она глаза Любку – Или сейчас добром отдашь и живи как хочешь, или по суду! Выбирай!
Через десять минут, Алла Сергеевна, гордо держа внука на руках, вышла за дверь. Следом за ней, Сашка выкатил коляску. За окном хлопнули дверцы машины и удаляющийся звук двигателя. Любка горько разрыдалась. Авдотья Михайловна сочувственно гладила её по голове и мысленно проклинала зловредную Алку. Где справедливость?!
*******
Ярослав сидел на диване, поджав под себя ногу и ждал, когда Кира выйдет из душа. Перед ним стоял журнальный столик, накрытый к завтраку. После встречи с его инопланетными родственниками, она кое как разделась и почти мгновенно уснула. Ещё бы! Такое пережить! Сам же Ярослав, наведался в кафе, откуда они сбежали, забрал из гардероба свою куртку и пальто Киры. Потом, пробрался в магазин, где набрал целую тележку снеди и большого плюшевого медведя, оставив на кассе примерно подходящую сумму денег. Только после этого лёг спать. Кира вышла закутанная в два больших, махровых полотенца и подошла к столу. Ярослав вскочил и подхватив её на руки, уселся обратно, удобно устроив любимую у себя на коленях.
- Как наши дела? – спросил он, целуя её в шею.
- Мне такой странный сон снился! Мы с тобой в нём ходили через порталы! Побывали на космическом корабле! Познакомились с твоими родственниками, а они оказались пришельцами!
- А ещё там был другой я, такой же красивый, только старый! – весело подхватил Ярослав.
— Значит, не приснилось. А я уж было понадеялась, что проснусь и всё будет как прежде! – Кира с любопытством покосилась на стол – Что это у нас? О! Бутерброды с икрой! Шикуешь?! Если я правильно помню, в кафе мы с тобой пошли, потому что у нас есть было нечего! Украл?
- Нет, на кассе деньги оставил. – Ярослав подал Кире бутерброд – Готов отвечать на твои вопросы!
- Давай, ты сам начнёшь рассказывать, а я, по ходу пьесы, вопросы буду задавать!
- Окей! Однажды, в далёкой, далёкой галактике! – с улыбкой начал Ярослав, но Кира хлопнула его по руке – Ладно! Для меня, всё началось с того момента, когда нас Юрик на стройке застукал!
Рассказ длился не долго, Кира почти не перебивала. Зато потом, вопросы посыпались из неё как из рога изобилия! Пришлось рассказать и о Косте, и о дурацком ограблении Юрика. Их прервал звонок Кати. Увидев на экране зарёванную сестру, Кира всполошилась.
- Катюш! Миленькая! Что случилось?!
- Нина в больнице! Изнасилование! – Катя опять заплакала, Нина была её одноклассницей и лучшей подругой, не считая Киры. Скромная девочка – сирота, жившая по соседству с Темницкими. Родители её разбились на машине, много лет назад и Нину взяла к себе тётка, сестра матери, одинокая женщина, потерявшая мужа в первую Чеченскую. Замуж она больше не вышла, и Нина была её отрадой, «любимой доченькой».
- Как это? Кто?! – опешила от такой новости Кира.
- Никто, ничего не знает! Вчера днём, Нина за хлебом, в магазин пошла и пропала. Тётя Наташа через два часа позвонила, спросила у нас она или нет. Ну, я тоже забеспокоилась. Ты ж знаешь, у тёти Наташи сердце больное, Нина всегда ей говорила, куда пошла и когда придёт. А тут, за хлебом! Мы и в магазин сходили и все улицы поблизости обошли, нет её нигде! А когда уже темно было, тётя Наташа услышала, как машина на дороге остановилась, дверь хлопнула. Выскочила, машины уже нет, а в кювете Нина лежит, как сломанная кукла, вся в крови, одежда изрезана! Скорую вызвали и в больницу! У тёти Наташи инфаркт, она там же, в больнице! Отец меня дома запер, сказал, что только в сопровождении теперь выходить буду! – Кира в ужасе смотрела на Катю и не могла проронить не слова. Ярослав схватил телефон.
- Привет, Катюш! Что ни будь ещё известно? Что за машина? Может кто-нибудь, что-то видел?
- Привет, герой! – нисколько не удивившись ответила Катя. Они что, знакомы? Кира вопросительно посмотрела на Ярослава, но тот проигнорировал её немой вопрос. – По слухам, Юрик вчера по райцентру рассекал на новом «Гелике», стрельбу в карьере слышали. Больше пока ничего! Полиция дело завела, но свидетелей нет, а слухи к делу не пришьёшь!
- А Нина? Она что говорит?
- Ничего не говорит, она в коме!
- Твою мать! – Ярослав с силой двинул кулаком по стулу, стоящему рядом. Стул хрустнул и развалился. – Катюш, я вернусь скоро, а ты собирай информацию пока, любую, слухи, сплетни! Всё сгодится!
- Хорошо! А если это всё-таки Юрик?
- Ему же, хуже! Сам напросился!
*******
Тюря сидел в ночном клубе, за щедро накрытым столом и скучал. Сегодня у него юбилей, пятьдесят лет и отметить его он был обязан с помпой. Все поздравления, дарения подарков, пафосные речи и пьяные клятвы в верности были позади, но уходить было рано. Разгорячённая алкоголем братва ещё поднимала тосты в его честь и уйти раньше, чем самые слабые начнут валиться под стол, значило проявить неуважение. Сам Тюря не пил, но слушать пьяные речи «соратников», любил. Много интересного узнавал он из уст не контролирующих себя людей, будь то его бригадиры, менты или чиновники. Эту тактику он перенял, будучи ещё совсем юным, у своего наставника, сильного, по тем временам вора Кадилы. Прозвище своё тот получил за шрам от ожога на лице, оставленным ему батюшкой в храме, во время ограбления, запустившим в него, только что раздутое кадило. Благодаря трезвости тот избежал много неприятностей в жизни и провернул немало дел, с помощью пьяных исповедей.
Громкие аплодисменты и мужской, одобрительный рёв перекрыл громкую музыку и Тюря, отвлёкшись от своих мыслей, посмотрел в зал. На одном из столов танцевала сильно не трезвая девица. Молоденькая, черноволосая, закинув голову назад она громко хохотала. Диджей включил медленную композицию, и она стала неумело извиваться под музыку. Тюря не мог отвести глаз от гитарных изгибов её тела, член набух и упёрся в ширинку причиняя боль. Богиня! Тут девчонка стала медленно расстёгивать пуговицы на блузке, зал одобрительно загудел.
- Во, Любка даёт стране угля! – заржал сидящий рядом Юрик.
- Знаешь её? – Тюря ревниво осматривал зал, пускающих слюни на красавицу, кобелей, было предостаточно.
- А то! Это ж одноклассница моя, Любка Крюкова! Чёт мужика её не видно!
- Жена сына Славки Крюкова?
- Ага! Хороша чертовка! Я бы вдул!
- Дуло сначала отрасти, артиллерист!
Кто-то подал самозваной танцовщице рюмку водки, и она залихватски опрокинула её в себе в рот. В следующей, тянущейся к ней руке была кружка с пивом. Любка медленно вылила её на себя и замотала головой раскидывая брызги на зрителей. Как в замедленной съёмке, Тюря смотрел на длинные, летящие пряди. Вот она повернулась к нему и блеснула изумрудно-зелёными глазами! Тюря почувствовал, как его затягивает в эти прекрасные глаза! Афродита! Он двинул Юрика кулаком в плечо.
