Бывший муж щелкает кнопкой обогрева моего сидения и включает сильнее печку. Я здорово замерзла, поэтому больше не сопротивляюсь. Хоть погреюсь в машине.

Рома молчит какое-то время, а после трогается. Выруливает на проспект и направляется четко к дому, где я живу. Не удивляюсь. Наверняка узнал адрес от Димки.

— Почему ты ездишь на работу на трамвае? — спрашивает неожиданно.

Капец тебе, Дима. Вы рассказал про меня, да?

— Отец забрал все деньги, — пожимаю плечами. — А вместе с деньгами и машину, которую подарил.

— Возьми мою, — выпаливает резко. — Эту, хочешь?

Огромный монстр, до педалей которого я даже достаю с трудом. Спасибо, обойдусь.

— Нет.

— Тогда забирай рабочую, — психует. — Дель, нечего тебе на общественном транспорте гонять, вдруг толкнет кто? Или пристанет утырок какой-нибудь? Ты же не потратила деньги, которые я перевел тебе? Давай я докину, и купишь себе такую машину, какую хочешь? А нет, так просто скажи мне, чего тебе хочется, я сам куплю и пригоню…

— Чего я хочу, Ром, так это свободы, — тяжело вздыхаю.

— Я тебя когда-нибудь в чем-нибудь ограничивал? — он вскидывает брови и паркуется возле моего дома.

— Нет, конечно, — произношу устало. — Ты никогда меня не любил, Ром. Тебе было все равно, есть я или нет меня. Давай все оставим так, как раньше.

— Не получится, Дель, — Рома упирается затылком в подголовник сиденья. — Все поменялось. Я не знаю, что творится со мной, но в одном я уверен на сто процентов: ты нужна мне. Грудину рвет, дыра там без тебя, понимаешь?

Усмехаюсь. Смех нарастает и нарастает, переходя в слезы. Все это время Рома смотрит на меня измученно, понимая, что мой смех никак не связан с радостью. Он достает из двери бутылку с водой и протягивает мне, я отшвыриваю ее в сторону.

— Что мне сделать, чтобы ты вернулась? — спрашивает хрипло, когда я уже успокаиваюсь.

— Уезжай.

— Что?

— Уезжай, Рома. Не надо нам туда снова. Плохо нам там было, помнишь? Ты поезжай домой, Ром. Ты меня никогда не любил, так что не обманывайся. А боль… пройдет она. Обязательно пройдет. Я знаю.

Наваливаюсь на дверь, чтобы открыть ее, но Рома перехватывает меня за запястье. Берет с заднего сиденья букет тюльпанов, моих любимых цветов. Протягивает мне.

Он никогда не дарил мне цветов. Праздники не в счет, так что этот акт внимания вызывает растерянность. Я вообще удивлена, что он принес мои любимые цветы. Совпадение? Или нет?

— Это тебе. С первым месяцем работы.

— Все узнал? — хмыкаю.

На глаза наворачиваются слезы.

— Я буду звонить, Аделия. И писать. Отвечай мне, пожалуйста. И ты ошибаешься, если думаешь, что без тебя мне будет лучше.

Не смотрю на него. Иначе сорвусь. Упаду в объятия. А оно мне надо? Снова к нему. Нет. Там больно и сыро от бесконечных слез. Мне нужно вперед, где спокойно и понятно. Туда, где нет качелей и недомолвок.

Ухожу, так и не сказав ничего в ответ.

Глава 12. Сказка

Аделия

Как Волков и обещал, он звонит. И пишет. Ненавязчиво, только я не отвечаю. Звонки скидываю, но каждое сообщение читаю. Он видит галочки — уведомления о прочтении, однако не задает мне вопрос: почему я не присылаю ничего в ответ?

В основном Рома рассказывает о том, как прошел его день. Вспоминает какие-то смешные моменты из детства. Иногда говорит о родителях или братьях — Волковы очень дружная семья, моей стоит многому, если не всему, поучиться у них. Мы с сестрой стараемся поддерживать теплые отношения, но при тиране-отце и запуганной матери делать это сложно.

Я ловлю себя на мысли о том, что с жадностью читаю каждое сообщение от Ромы. Даже приходя с работы, я жду сигнала на телефон о поступившем сообщении. Бывший муж пишет мне примерно в одно и то же время. Ну почему, почему он раньше, еще когда мы были в браке, не делал этого? Ведь тогда все было бы по-другому! А сейчас… я не знаю, чего хочу от него, и вообще не уверена в том, что могу верить Роме — уж слишком много я видела.

Прошло две недели с того разговора в машине. Никита по-прежнему вежлив и учтив, только стал деликатно прощупывать почву. Каждый день я получаю букет тюльпанов. Никакой вычурности или пафоса. Очень красивые и милые букеты, именно такие, как я люблю.

У меня нет столько ваз, квартира наполнена ароматом цветов.

Звонок в дверь вырывает меня из мыслей. Иду открывать, уже заранее зная, что сегодня будет новый букет. По выходным курьер приносит мне их в полдень.

— Добрый день. Доставка на имя Аделии Волковой.

Упертый баран. Вообще-то я уже два месяца как Дигай, и мой бывший муж это знает. Знает, но упорно продолжает помечать территорию.

— Спасибо, — забираю букет и ставлю его в стакан.

У меня так и посуда скоро закончится.

«На улице снова метет, видела? Интересно, когда закончится зима и придет настоящая весна? Я бы хотел забрать тебя и поехать весной в горы. Знаешь, какие красивые цветы там появляются, когда сходит снег? А воздух такой чистый-чистый, даже легким больно пропускать его через себя».

Сглатываю и проталкиваю в горло ком. На глаза наворачиваются слезы. Ромка-Ромка, какой же ты дурак! Как легко было бы все это осуществить пару месяцев назад, а сейчас — невозможно.

Беру в руки телефон и впервые за эти две недели пишу ответ на сообщение:

«Перестань, пожалуйста, мне писать и присылать цветы».

Тут же прилетает ответ:

«Это не в моих силах… и даже не проси меня больше об этом. Как у тебя дела, расскажи мне хоть что-нибудь… пожалуйста».

«Сказку на ночь?»

«Давай сказку».

Неожиданно в дверь звонят, и я откладываю телефон. Вообще я никого не жду, поэтому к двери иду настороженно, смотрю в глазок.

— Мама! — дергаю дверь на себя и крепко прижимаю к себе мать. — Папа? — смотрю удивленно на отца, маячащего за спиной матери.

— И тебе добрый день.

Проходят в квартиру, располагаются на диване. Мама смотрит с теплотой, но больше не спешит обнимать меня или заговаривать первой. Для матери отец — божество номер один. Она слушает его и выполняет его указания беспрекословно. Я уже смирилась с таким раскладом, но это не значит, что могу безэмоционально смотреть на родителей.

— Что за запах? — отец ведет носом.

— Ты, наверное, про тюльпаны? — киваю на столик, на котором стоит букет.

Отец кривится.

— Кислыми щами воняет.

— Я варила куриный суп.

Меня его слова не задевают. Я знаю, что пахнет хорошо. Я умею готовить и делаю это с удовольствием. Выпад отца говорит лишь об одном: я по-прежнему нелюбимая дочь.

— Хотите чаю? — решаю не обращать внимание на негатив.

— Нет, — резко осаждает меня отец. — Мы приехали на пять минут.

Класс. Мы не виделись полтора месяца, и все, что мне полагается, — пять минут.

— Это тебе, — без лишних вступлений отец кладет на стол какие-то документы и ключи от автомобиля.

— Что это? — спрашиваю с удивлением.

Отец снова кривится.

— Виссарион, — мать кладет ему на руку свою ладонь.

Пытается его успокоить, послужить буфером между нами. Она оборачивается и смотрит на меня:

— Мы узнали, что ты устроилась на работу, — говорит с улыбкой на лице.

— Секретуткой! — фыркает отец и даже не смотрит на меня.

— Помощником руководителя, — мягко поправляет мама. — Так вот, мы решили, что добираться на работу на общественном транспорте, тем более в такой холод — это кощунство. Ты наша дочь, и мы переживаем за тебя.

Ну да.

Отец забрал у меня деньги и машину два месяца назад. Вряд ли он думал о том, что я буду мерзнуть или голодать. Что-то изменилось. И мне это не нравится.

— Машинка очень красивая, — мама продавливает мягко. — Белый седан, «Мерседес». Я бы сама на такой ездила, но он слишком молодежный для меня.

И снова глупая шутка. А я не свожу взгляда с отца. Он смотрит куда угодно, но только не на меня.

— Нам пора, — встает.

Можно бы было врубить гордость и кинуть родителю в лицо эти документа от машины. Но она мне действительно нужна. Иногда мне приходится по работе ездить по городу, и это не всегда удобно. Ногу мокнут, мерзнут.