И вдруг все мои мысли бросились врассыпную, потому что на перекрестке появился тот парнишка. Худощавый, одетый не по погоде. Полоска света из окна соседского дома падала на рыжие кудри. Ветер трепал их, и, казалось, на голове незнакомца резвятся языки пламени. Он смотрел перед собой и легко кивал, будто говорит с кем-то. Только улица была совершенно пуста.
Я схватила куртку и, стараясь не привлечь внимания родственников, выскользнула из дома.
Но перекресток уже совсем опустел.
Я повертела головой из стороны в сторону. Какая-то темная фигура вдалеке завернула за поворот, не позволив себя рассмотреть. С другой стороны от зеленой ограды дома сеньоры Клары отделился крупный силуэт. Сначала померещилось, что это собака. Здоровая. В холке мне по пояс. Острая морда, уши торчком, длинные лапы. Но появившийся на виду хвост не оставил сомнений – на дороге стояла огромная лиса.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга. А потом зверь прыгнул сквозь один из квадратов света, которые дома отбрасывали на мокрую брусчатку. Шерсть блеснула огненными всполохами и снова погасла в тени. Но этот прыжок… В нем было столько гипнотической грации и силы, что я, как завороженная, пошла следом. Сначала осторожно, боясь спугнуть. Но скоро с досадой поняла, что животное исчезло. Дойдя до следующего перекрестка, я беспомощно всматривалась в темноту. Лисица, несмотря на размеры, могла спрятаться в любом саду. Мне ни за что ее не найти…
И вдруг ее хвост вспыхнул в конце улицы.
Я побежала.
Чуть позже я заметила ее снова. Потом снова. Она удирала, а я, влекомая разгоревшимся азартом, неслась, не жалея ног. Последний раз рыжий мех блеснул уже совсем на окраине деревни, и больше я его не видела. «Удрала в лес по полям? Или к реке?» – кружилось в голове. Почему-то казалось естественным, что огненные духи, тем более если они еще и лисы, должны обитать именно там.
Я остановилась отдышаться около старого поместья. Вилла «Лаура» была знакома мне с детства. Огромный дом стоял заброшенным, сколько я его помню. В сам особняк, будучи детьми, мы лазили редко, но в саду имелся красивый фонтан. Его дно было выложено плиткой, на которой изображались сказочные златоперые рыбки. Однажды мы нашли там в ворохе листьев старинную монету.
Нет, в дом мы, конечно, залезали тоже. Утвари оставалось немного, но моя подруга прихватила оттуда потемневшее зеркальце в резной оправе. Той же ночью ей приснился ужасный сон о том, как из украденного зеркала к ней тянутся крючковатые старушечьи руки, и мы так перепугались, что закопали его на краю леса. Сейчас было уже не страшно об этом вспоминать, а скорее приятно. Воспоминания о вилле «Лаура» были полны той, особенной детской увлеченности и пахли десятками сорванных в этом саду апельсинов. И я, удивляя себя саму, перемахнула через невысокий забор. Расшвыривая кроссовками опавшую листву, пробралась на задний двор, а оттуда через оставшиеся без стекол двери веранды внутрь.
Увы, загадочный дом из моего детства не пожалели ни время, ни мародеры. И то ли не желая созерцать это увядание, то ли все еще храня глупую надежду увидеть, куда побежала лисица, я сразу начала подниматься на крышу. Основная лестница сохранилась прекрасно, а вот на мансарду вели такие узкие и скрипучие ступени, что я содрогалась при каждом шаге. Однако оказалось, что бояться нужно было не их. Пол мансарды прогнил и частично просел, повиснув на балках. Чтобы добраться до чердачного окна, нужно было пройти по одной из балок. Светить себе телефоном не хотелось. Луна ровнехонько заглядывала в окно, будто наблюдая, насколько сильна моя решительность. Да и со свободными руками, расставленными в стороны, я чувствовала себя увереннее.
Шаг, другой, пятый… и я с треском скользнула вниз. До сих пор не очень понимаю, что именно произошло. По ощущениям – кто-то резко дернул доски пола, словно ковер, изгибая их, а потом делая почти вертикальными. И я, теряя равновесие и обдирая руки, поехала вниз. Пальцы проскребли по гнилому дереву и вдруг зацепились за что-то. Время вы-ы-ытянулось… и я успела сквозь ужас даже удивиться, что вместо падения вдруг отправилась обратно – наверх…
Только потом я увидела странное теплое свечение, держащую меня за руку фигуру и десяток догорающих искр, летящих во всех направлениях. А потом, будто наверстывая упущенное, время сделало скачок – и вот я уже стою, вцепившись в откос того самого окна, до которого не дошла каких-то пару метров. Мой спаситель – без сомнения, паренек, которого я видела вчера на крыше, – стоял все на той же прогнившей балке: руки в карманы, чуть раскачивается из стороны в сторону, смотрит насмешливо из-под огненных кудрей да улыбается так, будто мы только что играли в забавную игру и ему как раз удалось выиграть.
– И чего ты здесь забыла? – прокатился под крышей его голос. Мягкий и колючий одновременно.
– Ты?! – только и выдавила я.
– Жить наскучило? – он шагнул и с уютностью кошки устроился по другую сторону окна, опершись спиной на потемневшую раму.
Луна подчеркнула тенями острый нос, пересеченный полосой крупных веснушек, смеющиеся глаза и тонкие губы, по-прежнему растянутые в лукавой ухмылке.
– Всё, мы в расчете! Сама спуститься сможешь? Только выбери другой способ, – на последних словах рот юноши чуть разошелся в ширину. Назвать это улыбкой было сложно. Так расширяется прореха в ткани, если за нее потянуть. И вместо темноты внутри блеснули красные искры, будто кто-то дунул в затухающий камин. Такие же огоньки, только еле заметные, замерцали в светлых глазах моего собеседника.
Я невольно отшатнулась. А парень, заметив это, прыснул. Уже вполне по-человечески.
– Подожди! – буквально взвизгнула я, испугавшись, что тот сейчас исчезнет. – С… спасибо тебе! Спасибо, что спас меня… – От волнения слова путались и прилипали к горлу.
Он поморщился, словно ему не очень приятно признавать этот факт, но кивнул. Вообще его мимика была чересчур живой, какой-то гротескной, как у детей, полностью погруженных в переживания. Это завораживало, но отдавало безумием.
– Ты Кока? – решила прямо спросить я. И снова получила кивок в сопровождении улыбки, достойной Чеширского кота. Адского Чеширского кота. – Я могу так называть тебя?
– А зачем тебе меня называть? Сейчас отведу тебя домой, выпрошу еще яблочко за спасение – и мы в расчете.
– Нет уж!!! Я теперь все подоконники в доме завалю яблоками, чтобы ты приходил ко мне снова и снова! – выпалила я.
– Зачем?! – подбоченился юноша, впрочем, в голосе его читалось скорее веселье, чем недовольство.
– Но это же так интересно!!! – я наконец осмелилась опустить руки и даже чуть приблизиться к нему.
– А отправиться на тот свет тебе было не особенно интересно, как мне показалось, – съехидничал тот.
– А ты меня за этим сюда привел?
– Что ты имеешь в виду?
– Огромный лис. Разве это был не ты? Сеньора Клара говорила, что Кока…
Зрачки его вспыхнули, словно брошенные под солнце монеты. Рот превратился в широченную звериную пасть. До этого вполне человеческие зубы заострились, становясь двумя рядами жутких треугольников. Я обратно вжалась в стену.
– Сюда привела тебя лиса?! – переспросил он совсем другим голосом, шипящим и клокочущим. – Леонор! – взрычал он во мрак, отчего где-то в темноте осыпалось несколько кусков штукатурки. – Хвост подпалю!!! – изо рта его вылетели языки огня с клубами черного дыма.
После чего юноша по-собачьи помотал головой и снова, как ни в чем не бывало, приобрел человеческий вид. Только несколько искр, все еще танцующих в воздухе, подтверждали, что увиденное мне не померещилось.
– К-кто это?
– Скажем… Моя коллега.
– Коллега? Такой же лис, как ты?
– Да! В канун Самайна у нас много работы, которую, кстати, нужно делать, пока я болтаю с тобой.
– И зачем твоя «коллега», – я выделила это слово нервным смешком, – привела меня сюда?
– Разве это не очевидно? Хотела от тебя избавиться… Причем так, будто… Будто бы я в этом виноват, а не она.
