И вот всё пошло кверх-тормашками.

– А потом как-то так вышло, что поехали ко мне в отель. Она уже не замужем. Развелась. Быстро же они с Кротовым в брак наигрались! Но это к лучшему. Сказала, что давно ко мне что-то чувствовала, но просто боялась себе признаться.

Он говорил это, а я слушала каждое чёртово слово. И представляла каждую деталь этого рассказа. Идеальный мазохизм.

Наконец, Мечников совладал с бутылкой, разлил шампанское по бокалам, присел напротив и, подняв тост, сказал:

– Ну, за классный день!

Потом нахмурился и подался ко мне. Приложил ко лбу длинные горячие пальцы и спросил обеспокоенно:

– Ты не приболела? У тебя вид какой-то очень бледный.

Я тут же замотала головой. Ещё не хватало, чтобы Никита заподозрил хоть что-то. Нет, я сохраню нашего малыша в тайне ото всех наших знакомых. И в первую очередь – от мужа…

– У меня всё хорошо… Но, знаешь ли, не слишком приятно сидеть и слушать, как твой супруг только что поимел другую женщину.

Я не удержалась и всё же это сказала. Но не могла иначе… Та боль, что уже расползалась по сердцу, начинала капельно отравлять меня изнутри. Кап, кап, кап… Так сочились страдания из простого понимания: всё завершено. Наш фиктивный брак с Мечниковым позади. Даже несмотря на то, что для меня супружеские отношения уже ненастоящими не были.

– Прости, – буркнул Никита и вдруг стал чужим.

Одного взгляда на мужа хватило, чтобы понять: он станет защищать и Надю, и их зародившиеся отношения.

– Нет, это ты прости. Я не должна была… У нас ведь… договорённости, – развела я руками.

Взяв свой бокал, я решила, что стану играть свою роль. Два года назад из меня должна была получиться женщина, с которой бы Мечников строил семью, пока бы у него не сложилось с Надин. По правде – тогда я такую вероятность даже не рассматривала. Эта девица обводила вокруг пальца Никиту, то приближала к себе, то отдаляла и в итоге вообще закрутила с другим. Так что я опрометчиво посчитала, будто она наигралась и больше в наших жизнях не появится. Зря.

– За классный день, – подняла я ответный тост и сделала вид, что пригубила шампанского.

Пусть у Ника даже мысли не возникнет о том, что меня можно подозревать в наличии беременности. Сейчас я вывернусь наизнанку, засуну свою горечь куда подальше и стану блефовать так, что за мной выстроится очередь из любителей покера. Только так можно сохранить себя в относительной целостности, а следовательно уберечь и ребёнка.

– Лизунь… я вижу, что ты расстроена. И знаешь, когда мы… в общем, когда я был с Надин, у меня ёкнуло внутри. Вроде как я тебе изменяю.

Он растянул губы в улыбке, я отзеркалила это выражение, вложив в ответную гримасу, наверняка исказившую черты моего лица, весь артистизм, на который была способна.

– Это не измена. Повторюсь – у нас же есть договорённости.

И, по правде, они не были оформлены во что-то конкретное. Мы не сели в своё время и не обсудили, как всё будет происходить, если у меня появится мужчина, а Никита всё же добьётся Надин. Что и в какой последовательности должно случиться пунктом свода правил не стало. Но я наивно полагала, что сначала мы садимся и искренне друг другу во всём признаёмся, а уже потом вступаем в новые отношения.

Ошибалась.

– Лиз… – начал Мечников, но тут же повёл носом.

– Чёрт! – вскричала я и, вскочив из-за стола, бросилась к духовке.

Пока мы разговаривали о тех вещах, которые меня убивали, форель тоже погибала смертью храбрых.

– Ну, не так уж и плохо, – проговорил Никита, когда я вытащила форму с рыбой и, бросив её поверх плиты и лишь чудом не разбив стеклокерамику, всмотрелась в подгоревшее блюдо.

– Не так уж и плохо? – вопросила убитым тоном. – Не так уж и плохо? – повторила, и вдруг плотина, за которой я старалась тщательно скрывать слёзы, прорвалась и по щекам моим потекли настоящие водопады.

Я разрыдалась и бросилась в ванную под обескураженным взглядом мужа. Заперлась там, села на бортик и стала размазывать горькую влагу по щекам.

Только я была виновата в том, что позволила себе влюбиться в фиктивного супруга. Только я!

Я. Я! Я!

– Лиз! Ну ты чего? С рыбой ничего не случилось! Я сейчас переложу её в другую форму, уберу пригарины и посыплю сыром…

Мечников вещал мне свои ноу-хау, а я ревела и ревела… Какая, к чёрту, форель, когда у меня вся жизнь рухнула?

– Я сейчас приду… извини, – икнув, проговорила в ответ.

Поднявшись с бортика, умылась. Нос уже припух, а глаза, в которых блестели слёзы, покраснели. Та ещё красотка… Но мне нельзя ни намёком показывать, насколько мне плохо, а то Никита точно останется в моей жизни и в итоге узнает про ребёнка. А меж тем, я уже вот-вот должна составить идеальный план и в итоге, видимо, сбежать…

Выйдя из ванной, я обнаружила под дверью мужа.

– Ну? Ты чего, Лиз? – спросил он и, потянув меня за руку, прижал к себе.

И вот зачем, спрашивается, он это делал? Я же опять начну реветь, особенно от того, как пах муж… Какими родными были его объятия… Я же просто свихнусь, если стану представлять, что он несколько часов назад ласкал другую…

– Да просто что-то сегодня всё так эмоционально, – всхлипнула я.

Какое-то время постояла, наслаждаясь близостью мужа и ощущением, что я в безопасности в его руках, потом вспомнила, что именно эти руки и нанесли по мне точный удар, который можно было демонстрировать как наглядное пособие для палачей.

– Ну, пойдём, я переделаю рыбу, а ты пока расскажи, что за сюрприз мне приготовила.

Как же хорошо, что я могла соврать и свалить всё на день нашей «помолвки»… Устроившись за столом, я стала наблюдать за манипуляциями Никиты, призванными спасти испорченную форель, а сама просто приходила в себя. И когда смогла говорить спокойно, просто сказала:

– Да никакого особенного сюрприза. Ты, наверное, забыл, но ровно два года назад ты сделал мне предложение. Вот я и решила немного отметить.

Мечников, который доставал из холодильника сыр, застыл. Потом неспешно закрыл дверцу, натер Чеддер и посыпал им рыбу, с которой предварительно убрал горелое. Поставил форму в духовку и, вздохнув, присел напротив.

– Хороший я тебе подарочек сделал, Лиз, – сокрушенно покачал он головой.

Я застыла от мысли, которая пронзила сознание: а что если сейчас сказать про беременность и попытаться на этом сыграть? Измена – это ерунда, один раз не считается. Но если Мечников захочет жить и дальше со мной одной семьёй и растить нашего ребёнка, то мне и киснуть не стоит.

Я же сейчас, по сути, лишаю его права выбора. А что если Никита вообще безумно обрадуется новостям и скажет, что ему кроме нас с малышом никто не нужен?

Какой же самообман… Какая же это неправда…

– Что мы будем делать дальше? – выдавила я из себя, поняв, что ничегошеньки не скажу и никаких игр устраивать не стану.

На лице Мечникова расцвела улыбка. Он какое-то время молчал, словно подбирал слова, а затем произнёс то, что меня порядком озадачило:

– Я думаю, что если ты не против, то ничего делать не станем. Ты ведь про наш брак, я верно понимаю?

Не сразу, но я всё же кивнула, гадая, что кроется за словами Никиты.

– Я много думал об этом, когда ехал домой. И пришёл к выводу, что пока ничего не хочу менять. Повторюсь – если ты не против, будем жить, как жили, но врать не стану – с Надин я буду встречаться.

Он даже на часы взглянул, словно прямо сегодня вечером у них было назначено свидание, на которое он мог опоздать. А я представила, как это будет происходить – разумеется, в пределах того срока, пока у меня живот не начнёт расти.

Я буду вот так просто сидеть дома и ждать мужа, который отправится на легальную измену. Буду изводиться, страдать и чувствовать себя уничтоженной, раздавленной, жалкой.

Представила и тут же ответила уверенно и железно:

– Я против.

Надо было видеть выражение лица Никиты. Если бы мне не было так грустно от происходящего, я бы даже, пожалуй, улыбнулась. Мечников был так сильно удивлён моим ответом, что заморгал часто-часто, а рот его приоткрылся.