В общем, нам ничего не оставалась делать, кроме как искать шляпу Фисбена.

Оуэн вырыл из-под снега Копья и сказал, что шляпа должна быть где-то рядом. Мы искали, но ее не было. После этого мы изрыли то место, куда приземлился Фисбен, но ее не было и там.

Фисбен очень расстроился и принялся рыдать.

"Я ношу эту шляпу уже долгие годы", — хныкал он, сопя и вытирая глаза кончиком бороды. "Лучший материал в мире. За исключением фетра, но те не для магов".

Я уже хотел спросить кто такой этот Фетр, и что он сделал со своей шляпой, как Оуэн сказал "Тшш…" таким голосом, что кровь начинает леденеть, а желудок вытворять довольно забавные вещи.

Мы умолкли и посмотрели на него.

"Я что-то слышал" — сказал он. Только он сказал это без голоса, одними губами.

Я прислушался и тоже услышал что-то.

"Ты что-нибудь слышал?" — спросил голос. Только вот голос этот не принадлежал ни одному из нас. Он долетел из-за стены снега, стоявшей в одном из концов пещеры.

Я уже слышал подобный голос — скользкий, шипящий и неприятный. Я понял, кому принадлежит этот голос и, по выражению лица Оуэна (злое и ненавидящее), понял, что и он догадался.

"Драконид!" — прошептал Оуэн.

"Это всего лишь снежный обвал", — ответил другой голос. И этот рокочущий низкий голос прозвучал холодно, настолько холодно, что несколько иголок льда прошли через мою кожу прямо в кровь, и я весь задрожал. "Обвалы часто случаются в этих горах".

"Мне показалось, что я слышал голоса", — настаивал драконид. "На другой стороне этой стены. Возможно, это часть моего подразделения".

"Глупости. Я приказал им ждать в горах, пока не приду. Они не осмелятся не подчиниться приказу. И лучше бы им подчиняться, или я заморожу их на месте. Ты просто нервничаешь, вот и все. А мне не нравятся ящерицы, которые нервничают. Ты заставляешь нервничать меня. А когда нервничаю я, то могу и убить кого-нибудь".

Возник сильный скользящий и скрипящий звук, и вся гора затряслась. Снег снова свалился на нас, но никто не пошелохнулся и не издал не звука. Мы просто смотрели друг на друга. Каждый из нас сам придумывал картину к этому звуку, и хотя моя картина была очень интересной, она не ассоциировалась с долгой жизнью. (Танис объяснил мне однажды, что я должен смотреть на происходящее с такой позиции, что бы увидеть, способствует это происходящее или нет продлению моей жизни. И если нет, то я должен обождать, вне зависимости от того, насколько это происходящее могло быть интересным. И оно не было).

"Дракон!" — с трепетом прошептал Оуэн.

"Не способствует продлению жизни", — посоветовал я ему, на случай если он не знал.

Хотя догадываюсь, что он знал это, так как посмотрел на меня так, словно хотел заткнуть мой рот рукой, только был недостаточно близко. Поэтому я сам закрыл своей рукой рот, что бы не втянуть его в неприятности.

"Скорее всего, белый", пробормотал Фисбен, глаза которого чуть не вылезли из орбит. "Моя шляпа! Моя шляпа!" — он сжал руки.

Наверно тут мне стоит остановиться и объяснить, куда мы попали, раз уж тут был дракон. Не совсем уверен, но думаю, что мы попали в совсем небольшую пещеру, рядом с которой находилась огромная, в которой и жил дракон. Стена снега отделяла нас и я начал думать, что эта стена не такая уж и толстая. В смысле, что когда оказываешься в пещере с белым драконом, то лучше бы иметь стену толщиной во много миль и у меня возникло не очень приятное чувство из-за того, что такой толстой стены не было.

Итак, мы были в снежной пещере, постепенно замерзая до смерти. (Я этого еще не говорил?) И не могли даже пошевелиться из-за страха, что дракон услышит нас. А Фисбен не мог колдовать, так как у него не было шляпы. Оуэн не выглядел знающим, что нужно делать, и полагаю, что не могу винить его за это, так как он наверно никогда не встречался с драконом раньше. Поэтому мы ничего не делали, кроме как стояли и дышали, да и то осторожно. Это все, что нам оставалось.

"Ну, докладывай", — сказал дракон.

"Да, Хозяин", — голос драконида стал более вежливым. Возможно, из-за того, что он не хотел нервировать дракона. "Я проверил деревню, как ты и приказал. Она богата — много еды, отложенной на зиму. Один из этих (тут драконид вставил очень плохое слово) Соламнийских Рыцарей имеет поместье рядом, но он уехал по какому-то поручению".

"Он оставил всадников охранять свое поместье?"

Драконид издал неприятный гул. "Этот рыцарь беден, как нищий. Он не мог позволить выставить охрану. В поместье никого нет, кроме его жены и ребенка".

Лицо Оуэна совсем побледнело. Мне стало жаль его, так как я понял, что они говорят про его жену и сына.

"Крестьяне?"

"Деревенщина!" — фыркнул драконид — "Они падут ниц, когда мы нападем. Мы с легкостью возьмем деревню."

"Прекрасно. Мы будем хранить пищу здесь, чтобы потом использовать ее, когда основные силы будут брать Башню Верховного Жреца. Там есть еще деревни, кроме этой?"

"Да, Хозяин. Я покажу тебе на карте. Глендовер здесь, а вот …"

Я не слушал дальше. Я боялся, что Оуэн сейчас упадет. Его лицо стало белее, чем снег и его трясло так, что его доспехи задрожали.

"Моя семья!" — застонал он. И я увидел, что его колени покосились.

Я могу передвигаться практически бесшумно, когда мне нужно, и посчитал, что это как раз один из таких моментов. Я передвинулся к нему, обвил его рукой и поддерживал его до тех пор, пока его не перестало трясти.

Наверно он был благодарен, потому как он держал меня очень крепко. Крепко и неудобно. (Я не упоминал, что он был очень силен?) И дыхание чуть снова не покинуло меня прежде, чем он расслабился и отпустил меня.

К тому времени кровь снова стала возвращаться к его лицу, и он больше не выглядел больным. Он выглядел решительным, жестоким и беспощадным. И тогда я понял, что он собирается сделать. И это не способствовало продлению жизни.

Дракон и драконид горячо обсуждали, какую деревню им стоит сжечь и ограбить после Глендовера.

Пользуясь тем шумом, который они производили, я прошептал Оуэну — "Ты хоть раз видел дракона?"

Он покачал головой. Он подтянул застежки на своей броне, затянул ремень и, уже видев раньше как Стурм делает тоже самое перед битвой, я понял, что все это означает.

"Они огромные", — сказал я, чувствуя, что комок снова поднимается в горле. "И крайне крупные. И громадные. И у них ужасно острые зубы и они обладают магией. Магией намного большей, чем у Фисбена. Даже чем у Рейстлина, правда, ты его не знаешь, но это не так важно. А белые драконы могут убить, просто дыхнув на тебя. Я знаю это, так как встречал одну драконицу у Ледяной Стены. Они образуют вокруг тебя лед, тверже, чем скала и это убьет тебя".

Мои слова не произвели на Оуэна Глендовера никакого впечатления. Он просто продолжал застегиваться, и лицо его становилось все холоднее и холоднее, так что я даже подумал, что оно не слишком изменится, когда белый дракон дыхнет на него морозом, ведь мне казалось, что оно и так уже заморожено.

"О, Фисбен!" — боюсь, что я даже немного расхныкался, но я на самом деле не хотел видеть Оуэна, отправляющегося в тот конец пещеры. "Останови его".

Но от Фисбена помощи не было. Он снова глядел тем хитрым и лукавым взглядом, от которого я чувствую себя скрюченным. И тихо сказал "Он может это сделать. У него есть Копья".

Лицо Оуэна озарилось радостью. Он стал выше и стройнее. Его светло-зеленые глаза заблестели, наполнившись изнутри прекрасным, величественным, ослепительным светом.

"Да", — сказал он благочестивым голосом, как будто молился. "Паладайн вручил мне эти Копья и теперь отправил сюда, чтобы я смог защитить свою семью. Это работа Паладайна".

Что ж, я хотел рассказать ему, что нет, это работа не Паладайна. Это всего лишь старый, худой и сумасшедший порою маг, из-за которого все мы провалились в эту дыру. Но не стал. Я думал о чем-то более важном.

О Копьях.

Я смотрел на них, лежащих на снегу, и слыша голос Тероса в своей голове. И посмотрел на Оуэна, такого высокого и статного и представлял себе его жену и сына, и как им будет грустно, когда они узнают что Оуэн мертв. Потом я подумал, что если умрет он, то и они наверно тоже. И я снова услышал голос Тероса в своей голове.