– Она психанет, – в панике повторяла Валери.

Так и произошло.

– Ты опоздала, – гавкнула Ци Мин, скрестив руки на груди. Я с опаской посмотрела на нее, ведь яблоня от яблони недалеко падает, а нам, как-никак, придется сидеть с ее дочерью. Ци Мин была классической красавицей: высокая, с фарфоровой кожей, худая, но со вторым размером груди. Ее летящий белый шелковый топ с длинными рукавами и темно-синие джинсы сочетались с сумкой и балетками «Шанель» из денима. Никаких сомнений у меня не осталось: она типичная вредина.

– Прости, – робко сказала Валери, будто даже уменьшаясь в размере. Я сочувствовала ей: она не умеет постоять за себя.

Ци Мин дернула подбородком в нашу сторону:

– Так, а это кто?

– Это подруги, э-э-э, с работы. Они тут мне помогут присмотреть за Лили. У них много опыта, э-э-э, с детьми.

Жизнерадостно улыбнувшись, как свидетель Иеговы, я послушно закивала и дружески приобняла Линду (в основном для того, чтобы она не сползла на пол). Мы обрызгали ее освежителем воздуха, но на всякий случай стояли подальше.

У Ци Мин не было времени тщательно осматривать людей, которые будут сидеть с ее единственным ребенком, и она впустила нас без возражений. Она махнула рукой в сторону коридора.

– Лили только что вернулась с балета, у нее сейчас по расписанию урок шахмат, но преподаватель отменил занятие. – Ци Мин нахмурилась. – Проследите, чтобы она не смотрела телевизор. Ей нужно доделать домашнее задание, потом поиграть гаммы два часа перед сегодняшним занятием. В качестве награды ей разрешены четыре судоку продвинутого уровня, прежде чем вы отвезете ее на урок игры на пианино к пяти часам.

– В качестве награды, – повторила потрясенная Линда, вынырнув из похмельного ступора.

– ДА, – подтвердила Ци Мин. – Но только четыре. На кухне стоит обед, я заказала несколько салатов с киноа, но если этого вам не хватит, в холодильнике еще осталась каша из киноа и овсянки. Лили не ест глютен, она от него толстеет. Ладно, мне уже пора бежать. Я постараюсь вернуться к половине пятого, чтобы отправить ее на урок игры на пианино. Иногда она канючит, и приходится шлепать ее по заднице.

– Где она сейчас? – спросила Валери, а я смотрела на Линду, лицо которой от тошноты и возмущения принимало великолепный оттенок.

– В своей комнате, изучает шахматные дебюты. Пожалуйста, глаз с нее не спускайте! – Ци Мин почему-то сбросила балетки и сунула ноги в туфли «Шарлотт Олимпия» на высоченных каблуках и платформе. Возможно, она собирается угрозами заставить клиентов подписать договор аренды.

– Ладно, пока. Развлекайтесь.

Ци Мин ушла, хлопнув дверью. Мы слышали, как ее каблуки быстро цокали по коридору. Вслед за руганью наконец наступила благословенная тишина. Мы все вздохнули с облегчением. Практически в ту же секунду одна из дверей скрипнула, приоткрылась, и в щелке показалась голова девочки.

– Она ушла? – прошептала Лили.

– Да, дорогая, – ответила Валери, улыбаясь так широко, как только позволял ботокс.

– Ох, слава богу! – Лили выбежала из комнаты, хлопнув дверью, и бросилась на диван. – Я ее ненавижу.

– Ну перестань, – сказала Валери, неуклюже гладя девочку по голове. – Она же твоя мама.

– Я знаю, тетушка Вэл, – ответила Лили. – Но она такая злая и строгая. Мне никогда нельзя делать то, что я хочу, и ты тоже следуешь всем ее правилам, – она покрутила головой и надула губки, глядя на меня:

– Ты же разрешишь мне посмотреть телевизор? Пожалуйста!

– Ну… – я глянула на Валери. – Я тут не главная, дорогая. Спроси свою тетю Вэл.

– Погоди-ка, – промямлила Валери. Она подвинулась к консоли, на которой стоял телевизор, и поставила сумку прямо перед зубастым плюшевым зайчиком – он выглядел подозрительно. Эта игрушка была единственным предметом, который не вписывался в интерьер комнаты, очевидно, созданный скандинавским монахом с любовью к дорогим вещам.

– Теперь можно, – ухмыльнулась она.

Валери включила телевизор, и мы втроем уселись на диван рядом с Лили, которая сжала в руках пульт, уставившись в экран телевизора. Там пятеро сексуальных кореянок крутились под техно и по очереди то читали рэп, то завывали. У Лили был глуповатый вид загипнотизированного суслика. Бедный ребенок. Валери объяснила, что каждый день этой девочки расписан по секундам: игра на пианино, литературное творчество, программирование, психодрама, шахматы, а также балет и детский гольф, потому что Ци Мин не оставляла надежды, что ее дочь преуспеет и в спорте тоже. Конечно, все это было исключительно в свободное от школы время, чтобы обогатить резюме Лили – не дай бог она захочет стать балериной, профессиональной спортсменкой или преподавателем игры на скрипке. Каждый китайский родитель понимает, что это дополнение к основной деятельности.

Должна признать, даже мое детство было менее сложным. Родители Лили перешли на следующий уровень строгости. Брат Вэл, Кэмерон, – успешный инвестиционный банкир, а Ци Мин – старший управляющий большого агентства недвижимости. У них были большие планы на единственного отпрыска, так что бедный ребенок, по сути, навсегда оказался в плену родительских амбиций.

Но сейчас маленькое чудовище просто отдыхало, положив ноги на стеклянный кофейный столик, и жевало пожелтевшие мятные леденцы, которые откопало на дне моей сумки.

– Мне никогда не разрешают есть конфеты, – поведала Лили. – Вы, тетушки, лучше всех. Вот бы вы были моими мамами.

Я глянула на Валери, которая сияла от счастья, хоть ее только что и назвали тетушкой.

Мы четыре часа смотрели телевизор, и я, Линда и Валери по очереди ложились подремать, пока Лили поглощала один музыкальный клип за другим и лопала наши мятные леденцы. Проголодавшись, она стала просить еду из «Макдоналдса», и я с радостью согласилась. Надо было видеть глаза этого ребенка, когда курьер принес заказ, – кажется, я еще ни разу в жизни не видела, чтобы кто-то настолько радовался глютену. Бигмак с колой оживил и Линду, так что она вытащила колоду карт и стала учить Лили играть в покер. Нам всем было так грустно, когда пришло время везти Лили в музыкальную школу, а глаза девочки от шести часов непрерывного просмотра клипов уже стали косить. Ци Мин звонила в три часа, сказала, что ей срочно нужно решить еще один вопрос, так что она опоздает, но напомнила, что мы должны «любым способом притащить Лили на занятие».

Отпуск Лили от суровой реальности подошел к концу.

С десятиминутным опозданием я затормозила у музыкальной школы и сделала типично малайзийский трюк, припарковавшись вторым рядом на аварийке. Лили отказалась выходить из машины. Девочка закатила грандиозный скандал, верещала, пиналась и успокоилась только после того, как Валери пригрозила позвонить Ци Мин и сказать ей, что малышка не хочет идти на занятие. Лили тут же перестала капризничать, а в ее глазах виднелся страх. Когда мы с Валери наконец-то загнали Лили в класс, она была вся в слезах. Честно говоря, я сама чуть не расплакалась – кто бы мог подумать, что дети так больно кусаются?

Потом, когда я везла всех обратно, Валери прошептала:

– Я тоже хочу ребенка.

Линда, которая однажды говорила, что вся прелесть Хеллоуина заключается в возможности травить конфетами тех детей, которые тебе не нравятся, повернулась к Вэл и сказала:

– Думаю, ты будешь прекрасной мамой, Вэл.

А я, едва выжив после сегодняшнего, сразу же отправилась в соседнюю аптеку и со скидкой купила суперпрочные презервативы в упаковке из пластика, не опасного для дельфинов.

21:45. Вэл позвонила мне по видеосвязи, чтобы поблагодарить за помощь.

– Ты отличная девчонка, и я хочу сделать кое-что особенное для тебя, – сказала она. – Линда сообщила мне о твоей, э-э, задаче, и я, кажется, знаю, как именно тебе помочь.

– Не поняла?

Поди догадайся, о чем Линда там болтала вчера, учитывая ее состояние. А у меня много задач одновременно: например, я всегда мечтала узнать, сколько на самом деле лет Бейонсе.