Вместе со мной в тюремном блоке находилось около пятидесяти человек, точно не считал. Мужчины и женщины, все в одинаковых тюремных робах и браслетах на ногах. Как раз сейчас были часы бодрствования, и весь народ либо сидел на своих койках, либо за столиками, и, судя по гримасам и ругани в адрес пилотов корабля, они также прочувствовали всю гамму ощущений.

Наш тюремный блок выглядел как стальной контейнер, вдоль стен которого располагались двухъярусные кровати, приколоченные намертво. Впрочем, здесь все было приколочено, включая столы, стулья, раковину и унитаз в туалете. Такой себе универсальный бокс для перевозки заключенных.

Хорошо, что Вероника с Юрой летят в нормальной каюте, благо желающих путешествовать за пятьсот световых лет не так уж и много. Да, я так и не смог уговорить ее остаться на Луне, и теперь моя семья летит вместе со мной в неизвестность. Впрочем, как я понял из разговоров, у многих заключенных здесь, на корабле, семьи. Правительство не препятствует этому, и я понимаю почему, – в новых колониях требуется рабочие руки. Там все не так технологично, как в Солнечной системе, рабочих роботов не хватает, вот и гонят народ, даже заключенных.

Не сказал бы, что я против такого, вчерашний заключенный будет работать со всеми специалистами наравне. Его даже охранять не нужно, потому что, если не будешь работать, просто умрешь от голода или нехватки воды. И сбежать тоже не получится – в большинстве колоний за пределами базы либо вакуум, либо ядовитая атмосфера. Вот и приходится принимать правила, а они довольно суровые. Единственное, что меня смущает, откуда столько заключенных в мире, где все блага распределяются более-менее равномерно?

Мои мысли снова вернулись к Веронике и сыну – как там они? Я не видел их с тех пор, как взошел на борт транспорта, а посещения в дороге запрещены.

– Эй, – раздался чей-то окрик.

Но я не придал этому значения, погрузившись в свои думы.

– Эй ты, возле дверей, я к тебе обращаюсь.

Теперь это точно адресовано мне, так как я один сидел на своей кровати у входа.

Быстрый поиск глазами, и я встретился взглядам с мужиком, который находился в компании заключенных, развернутых ко мне вполоборота. Они сидели за столиком в метрах десяти от меня. Ничего особенного в плане комплекции, да и внешним видом эта компания собой не представляла. Я бы даже сказал, что выглядели они как обычные работяги, только вот взгляды уж больно суровые. Не отвечая, я постарался всем своим видом передать удивление и вопрос «Что дальше?».

– Ты же Волков, глава компании РОС?

Произнес мужик, и до этого слышимые разговоры, шуршание постельного белья и шаги разом стихли. В тюремном боксе наступила тишина, если не считать шума системы жизнеобеспечения, – все бросили свои дела и уставились прямо на меня.

Обведя взглядом пространство бокса, снова вернулся к мужику, заговорившего со мной, и равнодушно ответил:

– С чего ты взял?

– Видел как-то раз тебя, когда ты с группой чиновников наведывался на завод по производству биологических подложек, где я работал.

Как только услышал привязки к местности и событию, то, обладая абсолютной памятью, мгновенно вспомнил посещение завода и этого мужика, затесавшегося среди рабочих.

– Допустим, – ответил ему, а сам начал подключать различные программы для контроля пространства.

С последними событиями я не знал, как люди будут реагировать на меня. Поэтому, помимо программных продуктов, стал разгонять и так называемый гормональный боевой коктейль по телу. Жар пронесся от макушки и до пяток, зрение стало острее, мысли четче, сердцебиение участилось, а мышцы стали наливаться, запасая энергию для рывка.

Тем временем мужик, который заговорил со мной, также обвел взглядом застывших людей, а затем медленно поднялся и направился ко мне. Когда он остановился прямо передо мной, я уже был на пределе и ожидал чего угодно, только не того, что произошло дальше. Он вдруг вытянул правую руку и произнес:

– Джон Корн.

Несколько секунд мне понадобилось, чтобы осознать происходящее, а затем, медленно поднявшись, пожал руку в ответ:

– Михаил Волков.

Джон крепко сжал мою ладонь и несколько раз потряс ее:

– Спасибо вам, господин Волков. Если бы не вы и ваша компания РОС, моя семья умерла бы с голоду в руинах Лос-Анджелеса. – Джон отпустил мою руку и, обернувшись, обвел рукой подходящих к нам людей. – Здесь все обязаны вам своей жизнью и жизнью близких. А в те слухи, которые распространяют о вас, мы не верим.

Люди стали подходить и также жать мне руку, похлопывать по плечу и всячески выражать свою благодарность. Знали бы они, что те слухи обо мне – правда, изменилось бы их мнение или нет? Но, конечно, я не стал их разубеждать и, когда мне уже практически оторвали руку, решил озвучить вопрос, который меня интересовал:

– Джон, за что ты здесь?

Он хмыкнул, пожал плечами и с улыбкой ответил:

– Как и все здесь, за порчу государственного имущества, нанесение ущерба обороноспособности Земной Федерации, подрывная деятельность и прочие мелочи.

– Это как? – удивился я.

– Я, например, принял в работу субстрат ненадлежащего качества и тем самым запорол суточную партию биоподложек, а вот Майк, – он указал в спину удаляющемуся мужику, – обсуждал в сети проблемы ЗФ и пути их решения.

Да, похоже, людей очень не хватает, а точнее, у них отсутствует желание лететь черти куда, что вынудило Нечаева, или кто там этим занимался, арестовывать людей за такие мелкие проступки и насильно гнать на переселение. Конечно, это не справедливо и попахивает диктатурой, но, с другой стороны, а есть ли другой способ? Когда исчерпан ресурс идеологически накаченных и идейных, как заставить людей покинуть обжитое место, сказать «надо»? Вот и приходится действовать непопулярными методами, которые смогут оценить только будущие поколения. И так происходило на протяжении всей истории человечества.

Джон продолжил перечислять проступки людей в боксе, а я почувствовал, что корабль вышел из гипера, но произошедшее дальше меня насторожило. Сначала мои мониторинговые программы зафиксировали, на грани слышимости, глухой звук, исходящий с кормы корабля. Затем тряхнуло так, что все, кто находился на ногах, попадали как подкошенные, а я просто рухнул на свою кровать, снова ощутив боль в позвоночнике. Это точно не было похоже на подруливание маневровыми, и в подтверждение моим догадкам в тюремном боксе зажегся аварийный свет, а следом взревели баззеры тревоги.

– Что? Где я?

Пара оплеух привела моего недавнего знакомого в чувство.

– Спокойно, Джон. Ты все там же, в тюремном блоке. Ты знатно приложился головой, когда нас атаковали.

Я подал ему руку и помог подняться. Твердо встав на ноги, Джон аккуратно потрогал затылок и уставился на измазанные кровью пальцы.

– Я уже осмотрел, там ничего страшного, – заверил я Корна. – Через пару минут кровь остановится.

Он словно пропустил мои слова и продолжал смотреть на окровавленные пальцы. Видимо, ударился головой сильнее, чем я думал.

– Ладно, Джон, – хлопнул его по плечу, – пойду посмотрю, может, кому нужна помощь.

Развернувшись на месте, я окинул взором тюремный бокс, и картина оказалась именно такой, какой я и ожидал. Все, что не было закреплено в момент удара, валялось на полу. Впрочем, как и те люди, которые стояли на ногах в момент удара. Бокс был наполнен стонами, руганью и прочими звуками, исходящими от приходящих в себя людей.

Имплант сразу же выделил несколько человек, которым требовалась медицинская помощь, хотя это было заметно и невооруженным взглядом. В этот момент я ни о чем не думал и просто делал что мог. Да и о чем мне думать, если повлиять на ситуацию я все равно не могу. Этот тюремный бокс на то и тюремный, что выбраться отсюда с тем, что есть внутри, просто невозможно. А еще я хотел занять себя чем-нибудь, чтобы мысли о Веронике и сыне не заставили меня броситься с голыми руками на створки бокса.