Музыка доносилась с востока, откуда-то сверху, и Уэллс двинулся по склону холма. Ни этот холм, ни следующий, еще более крутой, не вызвали у него никаких затруднений: долгие часы, проведенные в теннисном клубе, явно пошли ему на пользу. Когда он подобрался к вершине второго холма, музыка стала заметно громче. Уэллс почувствовал, что вспотел, но совсем не от подъема. Еще несколько шагов, и он оказался на гребне холма, поросшего травой и низким кустарником.

Внизу располагалась котловина с плоским утрамбованным дном из каменных обломков не больше кулака размером. По противоположному склону миниатюрной долины поднималась каменистая осыпь, и там, где она сходила на нет, в теле горы зиял темный пролом, словно какой-то гигант одним ударом топора вырубил оттуда огромный кусок.

Уэллс сразу же увидел ту девушку. У парня, с которым она кружилась в танце, были короткие рыжие волосы, большие уши и веснушки. Самый обычный парень, в джинсах, кроссовках и майке — но он светился на фоне красных и серых камней, словно телевизионный экран.

Они стремительно крутились друг вокруг друга, как факелы в руках самоанского жонглера — два бледных зеленых солнца на орбите с общим центром, танцующая двойная звезда. Когда они брались за руки, пульсирующее сияние становилось особенно ярким, почти слепящим.

Еще пять пар танцевали на каменной сцене — невзрачное, хотя и немного пугающее место для столь зрелищного сверхъестественного действа. Все двенадцать танцоров излучали одинаковое зеленовато-желтое сияние и кружились, словно живое колесо с шутихами в карнавальную ночь — мелькающий круговорот света и молодого, задорного смеха.

Двенадцать, подумал Уэллс. Двенадцать призраков, танцующих не на острие иглы (или это говорилось про ангелов?), а на оскальпированном склоне холма. В горле у него было сухо, как в лежащей неподалеку пустыне Тулароса. Он смотрел и смотрел, пытаясь заставить себя поверить в реальность происходящего, молча, неподвижно, и только сердце его громко билось в груди.

Они действительно казались реальными — эти игривые молодые призраки. Слишком живыми и красивыми, чтобы спутать их с суетящимися зомби, устроившими свои дьявольские пляски всего в сотне миль от Альбукерке. Но взгляд Уэллса замечал все новые и новые подробности, а мозг продолжал анализировать.

Все танцоры были удивительно красивы, хотя никто из них не мог сравниться с его хрупкой блондинкой. Шестеро Афродит и шестеро Аполлонов. Вместе с зеленовато-желтым светом они буквально излучали здоровье, жизненную силу и привлекательность. Уэллс невольно подался вперед через кусты. Взгляд его неотрывно следовал за извивающейся в зеленом свечении нимфой, и он уже чувствовал ее горячее тело рядом, ощущал сладостный вкус полураскрытых губ, он тонул, растворялся в ней…

И все же что-то в этом бесшабашном веселье было не так. Музыка, под которую они танцевали! Музыка почему-то не соответствовала моменту, просто не вписывалась в атмосферу этого таинственного действа.

«Роллинг Стоунз» играли «Я не могу удовлетвориться», а когда эта песня закончилась, они же заиграли «Жженый сахар». Уэллс догадался, что играет магнитофон, но никак не мог понять, где он стоит, а потом его горячечный мозг отбросил эти несущественные мелочи в сторону, и перед глазами вновь остались только мелькающие бледные ноги, манящее насмешливое лицо, зовущее к себе, неотвратимо влекущее туда, вниз…

— Мы не желаем вам зла, мистер, но нам обязательно нужно поговорить.

Что-то твердое уперлось ему в спину, и Уэллс медленно обернулся.

Позади него стояли трое мужчин. Двое из них выглядели лет на сорок. Третий был значительно старше, и при свете луны его лицо казалось маской печали.

— Меня зовут Чарли Зиммер, — сказал человек, ткнувший Уэллса двустволкой в поясницу. — Мне будет очень жаль, если придется пристрелить вас, мистер. — Он чуть качнул стволом ружья. — С такого близкого расстояния дыра получится дай Бог. Но если вы согласитесь нас выслушать, я думаю, все обойдется.

— Я не стану сопротивляться, — заверил их Уэллс, но краем глаза продолжал наблюдать за танцорами. Трое мужчин не могли не заметить их, однако они совсем не удивились при виде сказочных светящихся существ, танцующих под звуки рок-н-ролла внизу.

Второй мужчина — в ковбойской шляпе — поковырял в ухе и спросил у пожилого:

— Где мы устроимся, Дюк?

— В мотеле, пожалуй. Там никто не будет задавать лишних вопросов. Рина уже знает. — Старик повернулся к Уэллсу и протянул руку. — Меня зовут Сол Уизерс. Местный врач.

Уэллс пожал протянутую руку, но ствол ружья по прежнему смотрел прямо на него.

— При других обстоятельствах я бы сразу сказал, что рад знакомству, доктор.

Старик дружески улыбнулся.

— Это еще можно поправить.

Уэллс снова взглянул на призраков. Они продолжали танцевать, оставаясь на виду, и теперь блондинка оказалась совсем недалеко. Ноги ее мелькали, волосы светились живым огнем. Трудно было даже вообразить себе более уникальное и более желанное существо, и желание вдруг заслонило все остальное: и нереальность происходящего, и троих немногословных мужчин, и направленное на него ружье. Уэллса неудержимо потянуло к ней, к свету…

— Чарли!..

Уэллс скатился по склону к танцорам. Подобравшись совсем близко, он вообще перестал замечать окружающее, перед глазами осталась лишь красота, которая, он чувствовал, просто должна принадлежать ему, которая манила его, словно просясь в объятья. Девушка вдруг обернулась и, увидев Уэллса, застыла. Танец тут же оборвался, хотя «Роллинги» продолжали кричать, как и прежде.

Ее партнер шагнул вперед, защищая девушку от незваного гостя. Сам он излучал такое же яркое на фоне темной каменной осыпи сияние. Уэллс занес было руку, чтобы грубо оттолкнуть молодого Адониса…

И тут он узнал под мелькающим, завораживающим свечением прыщавое лицо автомеханика Майкла. Это на какое-то мгновение остановило его, и в тот же момент его с силой ударили по затылку…

Очнулся он на кровати в своем коттедже. Трос мужчин сидели за столом и играли в карты. Затем четвертый голос произнес:

— Он уже пришел в себя.

Хозяйка мотеля отошла от кровати и уже в дверях добавила, обращаясь к старику:

— Я вас теперь оставлю, Док.

— Спасибо, Рина.

Дверь за ней закрылась. Мужчины отложили карты и подошли поближе. Один из них подхватил ружье и небрежно пристроил его под рукой. Впрочем, отметил Уэллс, не настолько небрежно, чтобы можно было рассчитывать… Да и машина все еще в гараже на заправочной станции.

Он приложил руку к затылку. Там лежала влажная тряпка, липкая и холодная. Однако голова цела. И он не помнил звука выстрела.

Врач кивнул в сторону человека с ружьем.

— Чарли догнал вас, прежде чем вы набросились на Джолину, — произнес он, словно извиняясь. — Но он вроде не очень сильно вам приложил…

— Джолина?.. Призрак?… — Уэллс вспомнил танцующее на камнях видение, и охватившее его желание, и бешеный рывок со склона.

Третий мужчина покачал головой.

— Нет. Джолина — моя дочь.

Уэллс медленно приподнялся и привалился к спинке кровати.

— Ничего не понимаю. Призрак он и есть призрак. Да еще одиннадцать братьев и сестер, с которыми она танцевала. — Он нахмурился, вспомнив молодого механика.

Мужчины переглянулись.

— Он имеет в виду Майка Биллингса, парня Джима Биллингса, — сказал тот, которого все называли Чарли.

Врач сел на край постели.

— Они никакие не призраки, мистер Уэллс. Они люцифериты.

Взгляд Уэллса невольно скользнул в сторону ружья, все еще угрожающе направленного в его сторону. Сразу вспомнились рассказы и романы, которые он когда-то проглядывал и счел в свое время полной ерундой: маленькие городки, где процветают тайные культы, и жители — на вид обычные американцы, а на самом деле жестокие религиозные фанатики. Так сказать, родственники ребенка Розмари. Сейчас они еще начнут объяснять, что им просто необходимо его сердце для традиционного ежемесячного жертвоприношения… Может быть, стоит, улучив момент, броситься на человека с ружьем и…