– Выйти на улицу через балкон десятого этажа, – он сидел посередине большой комнаты, широко расставив ноги, – Лёха никак не мог. Следов под балконом, да и на балконе, никаких. Да и он был у вас так замурован, утеплён, что я замучился его открывать. Да и снег кругом… Одним словом, бредовая версия.

– Что, по твоему разумению, Валерка, мой сын испарился, что ли? – Владимир Станиславович курил, нервно ходил по комнате. – Вы там, в прокуратуре вашей, да и, так же, в полиции мышей не ловите… Ни черта не делаете!

– Валера, – Антонина сидела на диване, подперев голову руками, – ну, скажи, почему так жизнь не справедлива ко мне. Дочь потеряла, маму с папой, вот теперь и… Лёша. Да ещё муж хронический алкоголик…

– А ты гони его пьяное тело на свалку! Да-да, Володька, это я про тебя,– сурово сказал Терпилов. – Ты когда, бляха-муха, пить бросишь? Моей сестрёнке надоело твоим алкашным рылом любоваться. Я понимаю, Вовка, ты переживаешь…. Но будь ты мужиком, в конце концов! Я на месте твоего сына тоже испарился бы… от такого папани. Прикинь, ни уроки в тишине не приготовить, ни друзей не пригласить. Он же – человек!

– Много ты в жизни понимаешь,– огрызнулся Владимир. – Мои бы беды пережил, то так бы не пел! А говорить всякий мастер. Болтун!

– Ты полегче с языком, Вовчик! Полегче! – Начал нервничать следователь Терпилов. – Мне что, твой Алексей, чужой, что ли? Сколько я раз я с ним на рыбалку ходил и за грибами. Мои дочери и он. Да он мне, по сути, сын! А паниковать раньше времени не надо. Не стоит пока поднимать на уши полицию, хотя в этом чёртовом деле мне ни хрена не понятно… Самая реальная версия – то, что он… растворился в воздухе. Но какая же тут, к чёрту, реальность? Чушь собачья!

От слов брата и следователя прокуратуры в одном лице Антонина заплакала навзрыд, впадая в истерику, почём зря, ругая и мужа, и родственника. Ей Владимир угодливо принёс кружку воды. Она немного успокоилась.

Терпилов убедительно доказал им, что, хоть и абсолютно не исключено похищение мальчика, но оно мало реально потому, что данная версия вызывает массу вопросов.

Во-первых, ни имеется, ни каких, даже малейших следов похищения. Во-вторых, никто не додумался бы до того, чтобы похищать пацана, предварительно раздев. Такое не пришло бы в голову даже сексуальному маньяку или сумасшедшему. В-третьих, незачем похищать Алексея. Ведь его семья явно не богата, бриллиантов в железных банках из-под кофе не прячет, по простой причине беспробудного пьянства его отца. В-четвёртых, ключи от их квартиры, ни каким образом, не могли попасть в руки злоумышленников, которые сделали по ним слепки.

Но если допустить, что такое возможно, то бандиты, опять же, ни коим образом, не смогли бы бесшумно пройти через большую комнату из спальни. Дело в том, что Владимир Станиславович бодрствовал на кухне почти до утра, вёл очередной диалог с бутылкой водки. А что касается Антонины Павловны, то она проводила корректировку бухгалтерского отчёта за минувший год, сводила, как говорится, сальдо с бульдо.

При этом их сын ни разу за ночь не выходил из спальни, тем более, на улицу. Ведь его личные ключи от их небольшой двухкомнатной квартиры так и остались в укромном месте, спрятанные Антониной. Так и остались. Имелось, конечно, ещё и «в-пятых», и «в-шестых», и «в-седьмых»…

Валерий Терпилов заверил, что факт исчезновения своего племянника может объяснить однозначно… Лёша, возможно, в течение нескольких недель или дней сделал дубликат ключей в то время, когда они находились у него. В светлые часы суток. Невероятно! Потом разделся и совершенно голым умудрился пройти незамеченным мимо отца и матери на улицу… Но куда, как и зачем можно и нужно идти тринадцатилетнему подростку, тем боле, ранним утром? Терпилов этого объяснить не мог. Да и, вряд ли, смог бы объяснить и Шерлок Холмс.

– Стоило ли тебе, Валерий Павлович, пять лет протирать штаны в университете, на юридическом факультете, чтобы теперь нести такую околесицу? – Сказал раздосадовано Зуранов старший, закуривая папиросу.– Антонина и без полиции, сама, уже опросила, кого можно и нельзя. Если бы бродячие собаки умели разговаривать, то она поинтересовалась бы и у них.

– Во всяком случае, сложа руки, не сидим, – некоторым образом, обиделся Терпилов,– да и паниковать ещё рано.

Антонина встала с места и пошла к выходу.

– У многих спрашивала про Лёшу,– с надеждой сказала Антонина,– а вот соседку Марианеллу Исааковну никак не могу застать. Схожу. Может быть, она дома.

– Эта полудурочная старуха Вейцман, накаченная, как Швартцнегер, даже если что-то и знает, то всё перепутает, наврёт в три короба,– не без иронии заметил Владимир.– У неё от музыки кабацкой в башне переклинило ещё пять лет тому назад.

– Что, она ваша Вейцман, пианистка, что ли? – поинтересовался Терпилов. – Где-то слышал такую фамилию.

Не обращая внимания на реплики мужа, Антонина вышла на лестничную площадку, плотно, но бесшумно закрыв за собой дверь.

– Какая я там, к чёрту, пианистка! Ей бы на пенсии сидеть, а эта старая дура ещё работает, – Зуранов старший рассуждал относительно трезво, – представь себе, Валера, она активно трудится помощником администратора частного ресторана под названием «Без женщин». Типа, кабак только для мальчиков и для мужиков.

Он почти обстоятельно стал объяснять Терпилову, что в данном питейном заведении можно неплохо отдохнуть, снять «тёлок»… всяких. Возможность оторваться по полной программе у пацанов разных возрастом имеется явная.

У них там, свои постоянные девочки-припевочки. В этом же доме и комнаты сдаются… на часок-другой. А мужички в уютных уголках отдыхают от жён и подруг, более или менее, постоянных. В заведении под названием «Без женщин» и проститутки таковыми не считаются. Они просто – сексмясо. Но для крутых мужичков здесь многое можно, не только крепко выпить и задорно закусить. У кого имеется желание, тот играет на бильярде, а в фойё имеется шанс культурно… подраться.

– Да мы давно уже об этом притоне знаем, – сообщил родственнику Терпилов. – И облавы на них делались, и штрафовали, кого надо. А с них, как с гуся вода. Дело в том, что содержит богадельню родная сестра городского мэра. Тут сложности имеются, Володя. Знаю, там обитают, на самом деле, только одни мужики – и официанты, и музыканты, и повара, не считая, дорогих проституток. И ещё, ни пришей к звезде рукав, Марианелла Ибрагимовна…

– Не Ибрагимовна, а Исааковна, – сказал Зуранов старший, – Но её и двадцать лет тому назад женщиной можно было назвать, как бы, условно. Она – самый настоящий бык, только… в какой-то степени, с женскими принадлежностями.

Её бы кулачищем в Беловежской Пуще зубров убивать. Цены бы ей не было. И ведь это не будет считаться браконьерством… Просто, аттракцион. Да, чёрт с ней! Меня судьба сына беспокоит. Куда он мог испариться и что с ним?

Очень решительно Антонина нажала на кнопку дверного звонка соседней квартиры. Пока кто-то долго и упорно разглядывал её в глазок, потом звенел ключами и бренчал многочисленными засовами, Зуранова достала из кармана халатика платочек и вытерла слёзы. Надо было взять себя в руки и выглядеть перед этой старой громилой не столь озабоченной и растерянной.

Наконец-то дверь отворилась, и на пороге нарисовалась, почти атлетически сложенная, мощная пожилая и массивная женщина, до сих пор ещё брюнетка, и бодрая на вид. Она, якобы, радостно, и громко, почти на все двенадцать лестничных пролётов, сказала:

– Так оно и есть! Рада полной возможности видеть вас, Тоня! И что вы принесли мне доброго сказать?

– Я… принесла. В общем, Марианелла Исааковна ничего хорошего я не могу сказать. У нас – беда.

– Экономический кризис? Ну, я в курсе, и даже некоторые тоже про то знают. Причём, не только самый замечательный в мир американский президент. Но какая же здесь беда, Тонечка? Просто верхние пацаны… веселятся. Они только делают вид, что ссорятся. А так компания, тёплая и, прямо скажу, дружная. Каждый уже такое понимает.