Разумеется, многие, даже работники правоохранительных органов, видели на пепелище старого и страшного «бича» с сумой, который искал что-то в земле обугленной оранжереи. «Что там можно искать?» Но если бы знали совсем не любознательные люди, что «задавленный жизнью старик» вынес в ветхой сумке из Матвеевки несколько десятков тысяч долларов и драгоценностей, превышающую эту сумму в четыре-пять раз. Это то, что оставалось пока не найденным после смерти справедливо казнённого Тихого. Не густо, конечно. Но не так уж и плохо.

Конечно же, Гранкин не забыл захватить из другого потаённого места железную банку с прахом Зинаиды Марковны.

На правах исполняющего обязанности детективного агентства «Портал» Гранкин выдал себе довольно солидный аванс, не забывая о щедрых премиальных, заработанные за активные действия и, как говориться, уплотнение рабочего дня. Не плохие деньги он выплатил и всем троим Шнорре. Но не только им, но и охраннику Вадиму Шерстенёву. Он уже подключился к работе, выясняя, кто ещё, кроме Мартемьяна Рыжих, причастен к целому ряду кровавых преступлений.

В своей квартире Зуранов появился только к вечеру с большим мешком, в который старательно собрал всё блестящее, похожее на россыпное золото и драгоценные камни, найденное в окрестностях основной стоянки Племени Уходящих. Он предстал перед Шнорре и его сыновьями в набедренной повязке и накидке, вероятно сотворенной из шкуры жёлтоё гигантской кошки Ри-Пуа. Со Степаном и Дмитрием ему пришлось знакомиться, находясь в таком одеянии.

Но братья были уже наслышаны о необыкновенных способностях Зуранова перемещаться в пространстве и времени, хотя, до конца в это и не верили. Переодевшись, в почти такой же джинсовый костюм, который ныне носит Великий вождь Нму, Алексей относительно подробно рассказал, где находился и чем занимался. Он удивил своим повествованием даже Михаила Арнольдовича. В разговоре, Алексей, старался дать оценку сложившейся ситуации, а не пытался оценить, хотя бы, интуитивно сыскные способности и возможности Степана и Дмитрия.

Вскоре на пороге нарисовался и Гранкин. Он не выразил особого восторга оттого, что, наконец-то, появился Зуранов. Его больше радовало то, что их дело сдвинулось с мёртвой точки и труд сыщиков оплачивается, благодаря стараниям Алексея, очень даже солидно. Вот и сейчас бывший адвокат не без интереса покопался в груде минералов и, вероятно, золотых самородков, доставленным сюда из глубокого прошлого его товарищем, и выразил надежду, что, на сей раз, это не «залепуха».

– Процентов на девяносто можно утверждать, что того… лежащего в твоём первобытном мешке, Лёша, – особого восторга Михаил Арнольдович не выразил, – вполне, достаточно… Этого хватит для того, чтобы с нуля, возвести в самом центре Москвы, с учётом стоимости земли, небольшой, шестидесятиквартирный дом.

– Мне кажется, что тебе, Алексей, следует почаще бывать в Раннем Неолите, – сказал полушутя и полусерьёзно Денис, – и не забывать щедро делиться… с друзьями. А ты, извини за прямоту, Зуранов, наполовину дикарь.

– Не совсем удачная шутка, Денис, – заметил Зуранов. – В Раннем Неолите не так уж и много дикарей. Здесь их гораздо больше.

– Частично с тобой согласен, Лёха. Не возмущайся, – сообщил Гранкин. – Кстати, твой дротик, то есть, копьё, я носил в наш краеведческий музей. Пытался доказать им, что это оружие времён Раннего Неолита. И они мне сказали, что я хочу втюхать, то есть продать им лабуду, что таких дротиков в древние времена не могло быть, что копьё недавно сделано как попало и каким-то очень юным умельцем и что… Одним словом, ты меня, Лёха понимаешь.

– К черту всех мнимых знатоков и с их дутыми, тупыми диссертациями! – Зуранов подвинул кресло к дивану, где расположились отец и братья Шнорре, расположился в нём. – Лично я уже не остановлюсь в борьбе со злом и готов платить всем вам очень хорошие деньги только за то, чтобы вы занимались только нужными… делами.

– Я отдам всё, что у меня есть, Алексей Владимирович, – по-простому сказал Степан, – чтобы ты помог мне отомстить всем выродкам за смерть моей матери. Я, как понял, что гадов множество, и все они повязаны.

– Мы давно поняли, что, помимо сыскной работы, нам придётся освоить другую профессию, побыть в роли и шкуре… палачей. – Дмитрий плотно сжал губу. – Я много и крепко думал, и считаю, что нет ничего справедливей в жизни, чем встать на защиту обманутых, униженных, искалеченных… убитых за какие-то жалкие деньги, пусть даже и не жалкие. Я хочу действовать, а не сидеть за твоей спиной, Алексей.

– Поймите, всё ваше семейство у бандитов сейчас, как на ладони, – со вздохом ответил Зуранов. – Я должен и смогу вас прикрыть… когда я здесь. Не будем больше говорить о том, что хорошо, а что – плохо. Вы сами выбрали свой путь. И я благодарен вам.

Его одновременно радовало и не радовало то, что он нашёл, точнее, обрёл единомышленников. Так сложились обстоятельства. Придётся существовать с риском для жизни не только ему, но им тоже.

Семейство Шнорре понять было можно и нужно, ещё свежи их душевные раны. Такие никогда до конца не излечиваются, не зарастают. Но Гранкин… Почему он, как говорится, благополучный во всём, почти без колебаний, решил стать не столько частным сыщиком, сколько, как бы, народным мстителем? Возможно, увидев отпиленную ножовкой голову Зинаиды, он мгновенно прозрел, что-то понял, жуткое, не совсем ясное, не справедливое… Может быть… Подобное в жизни случается.

– Так вот не только из беседы с актрисой Козицкой, – перешёл к делу Зуранов,– но и по другим причинам, я окончательно убедился в том, что те, кто убили Зинаиду Марковну и скульптора Воротова, уничтожили целый ряд зажиточных людей. Я имею в виду дела, которые списаны на суициды, несчастные случаи, бандитские нападения мелких уголовных сошек, есть ни что иное, как капитально отлаженная машина уничтожения… людей. Обратите внимание на то, что под эти кровавые жернова попадают те люди, которые заработали деньги честным путём.

– Так оно и есть. Но меня удивляет другое обстоятельство, Алёша, – Шнорре старший закурил. – Каким образом ты мог беседовать с Лилией Максимовной Козицкой, если я, в числе других, лично похоронил её на Самойловском кладбище. Это было чуть больше года тому назад. У неё остановилось сердце… Умерла, при весьма непонятных, странных обстоятельствах, почему-то, завещав незадолго до своей смерти квартиру главному врачу Третьей городской поликлиники…

– Ты что-то путаешь, Арнольдович, – возразил Зуранов. – Я очень долго беседовал с ней. Козицкая, самым натуральным и материальным образом, вручила мне гонорар… в долларах. Кроме всего, она оставила мне адрес того места, где у неё спрятаны кое-какие сбережения…

– Значит, они точно наши, – сказал Гранкин, – потому, что я тоже знаю, абсолютно точно, что Козицкой нет в живых.

– Вот почему она сказала мне… при встрече, что уже год, как бросила курить,– уже ни чему не удивляясь, произнёс Зуранов. – Но если уж мёртвые просят помощи, требуют возмездия и справедливых решений, то мы на самом правильном пути.

Задолго до встречи с Лики-Ти Алексей был уверен в том, что никаких мёртвых не существует. Интуиция. Просто, между ними и пока живущими на Земле стоит высокий «забор», который можно и нужно… иногда преодолевать. В иных мирах совсем другие формы жизни и представления о ней. «Они считают нас мёртвыми, – подумал Зуранов. – Возможно, они гораздо ближе к Истине, чем мы».

Автомобиль шёл легко по широкой городской шоссейке. Анатолий, в целом, был доволен тем, что теперь он был за рулём не самого классного, но, вполне, сносного «Форда». Неплохая машина, главное, проста в управлении и без всяких там излишеств и прибамбасов. Его сопровождал, пока ещё числящийся охранником на кабельном заводе, Вадим Шерстенёв.

Визуально оценив физические и умственные возможности и способности уже, практически, своего нового сыщика, Зуранов пришёл к выводу, что мужик этот надёжен и весьма и весьма тренирован. Ясно, что он прошёл сквозь огни и воды. Просто, парню, в своё время не очень в жизни повезло.