– Потому что ты потерял память.

– Почему я потерял память?

Эммануил медленно крутит опущенной головой.

– Я не знаю…это нам предстояло выяснить…в том числе и это…

– Хорошо…рассказывай!

– Что?

– Всё что знаешь! Как и при каких обстоятельствах началось это лечение, как я к тебе попал в качестве пациента.

– Ты всё равно мне не веришь…

– Рассказывай! – мой голос грозно возвышается. – Я сам буду решать, чему верить, а чему нет!

9

Я не знаю, как на меня вышли, и почему вышли именно на меня. Да, моё имя тоже на слуху, только слухи эти ходят среди людей очень узкого круга. Сначала мне пытались дозвониться через секретаршу, но поняв, что дело это бесполезное, так как мой график настолько плотен, что не вмещает в себя даже телефонного разговора, завалились ко мне лично. Это были твои ребята Панфилов и С-с…Сахаров кажется.

Они поймали меня в «Томрико», где я предпочитаю обедать. Сахаров без спроса уселся за мой стол (эти бандитские замашки), Панфилов стоял сбоку и чуть сзади, в слепой зоне. Всё это сразу же показалось мне дурным предзнаменованием. За годы практики я научился видеть людей насквозь (я имею ввиду простых людей). Так вот, по этим сразу же было видно, что они пришли от кого-то очень серьёзного и возможно даже опасного. Несмотря на моё вежливое предложение удалиться из-за моего стола, Сахаров представился и тут же перешёл к делу.

– Эммануил Миронович, нашему другу требуется помощь профессионала вашего уровня, – сказал он.

– Видите ли, молодой человек, в чём дело. Моя помощь много кому требуется…я бы даже так сказал: она требуется такому большому количеству людей, что её просто не хватает. Если ваш товарищ действительно хочет, чтобы я с ним поработал, ему придётся подождать пару месяцев, это при том условии, что вы запишете его на приём прямо сейчас…

Сахаров замотал своей лысой головой и вальяжно закинул ногу на ногу.

– Нет…вы не поняли. Помощь требуется прямо сейчас! Пусть лучше остальные ваши клиенты пододвинутся на пару месяцев…

– Да с какого…, я должен менять график! – я бросил вилку, которая отскочив от стола со звоном полетела на пол. Мне было необходимо привлечь внимание остальных посетителей ресторана. – Вообще, что за хамство! Вы без спроса садитесь ко мне за стол и диктуете свои условия. Я сейчас сделаю один звонок…– я продемонстрировал Сахарову телефон, будто в руке у меня была осколочная граната.

– С такого, что фамилия товарища Говорухин!

Моя рука с телефоном безвольно шмякнулась на стол.

– Ему нужна моя помощь? – прошептал я, больше удивляясь не выбору меня, как врача, а тому, что этому человеку могла понадобиться помощь такого рода.

– Да, он сам уполномочил нас обратиться к вам…

– Но откуда он меня знает?

Сахаров недовольно поморщился всем своим видом показывая, что эти бессмысленные вопросы только лишь отнимают драгоценное время.

– Не важно! Может кто посоветовал. Вы же у нас местная звезда – он скабрезно хмыкнул, наблюдая, как меняется моё настроение. – Ну так что, едем?

Уже через пять минут я сидел в машине, несущей меня в резиденцию человека, личность которого была тайной за семью печатями.

Загородный особняк, пятиметровый забор, по периметру которого камеры и колючая проволока. Там не хватало только вышек с пулемётчиками, хотя, система безопасности наверняка предусматривала что-то покруче этого пережитка. Мы проехали КПП, пересекли огромную территорию поместья, с подёрнутыми снегом вечнозелёными лужайками, спящим фонтаном со скульптурами резвящихся голых младенцев, и подъехали к огромному крыльцу, которое своим масштабом и колоннадой может конкурировать с парадным входом Эрмитажа. Дальше были трёхметровые дубовые двери с натёртыми до блеска позолоченными ручками; приветливо склонивший голову, белобородый швейцар в настоящей, зелёной до пят, ливрее; два квадратных охранника в строгих костюмах с металлоискателями, которыми они дотошно прочесали мою безобидную тушку; огромный вестибюль, со сверкающими мраморными полами; стены в золотом орнаменте, никелированная кабина швейцарского лифта. Всё это напоминало мне убранство роскошного азиатского отеля. Ощущения от шикарных видов портила перспектива того, что меня притащили сюда отнюдь не для отдыха. В сопровождении Панфилова и Сахарова, которые шли спереди и сзади, создавая видимость конвоя, я преодолел бесконечный, устланный красной дорожкой, коридор и оказался в огромной приёмной.

– Мы приехали! – сказал Сахаров безупречно красивой, похожей на куклу, секретарше.

– Он вас ждёт! – ответила она, показывая на высокую дубовую дверь.

Я проследовал за Сахаровым, который, два раза стукнув в дверь кулаком, уверенно её открыл. За дверью оказался просторный кабинет с бирюзовыми стенами и овальным , походящим на огромное озеро, столом. По глади этого озера, вместо лебедей, тут и там плавали белые листочки и стеклянные бутылки с минеральной водой.

Он сидел в дальнем конце стола и даже не удосужился подняться, когда мы зашли и направились к нему. С каждым шагом я чувствовал, как всё сильнее в меня впиваются иголочки его глаз. Он сидел, положив руки на стол, и смотрел на меня исподлобья. Складывалось ощущение, что это не он меня позвал, а я сам слёзно выпрашивал у него аудиенции; что это не он во мне нуждается, а я в нём. Одетая на его поджарый мускулистый торс футболка, диссонировала со строгой обстановкой кабинета.

– Здравствуйте! – зачем-то сказал я первым.

– Привет доктор! – сказал он и, не вставая, протянул мне руку.

Я встретил рукопожатие, которое было довольно жёстким и холодным. Ощущение было такое, будто я здороваюсь с человеком в замшевой перчатке. В глаза бросился неестественно синий цвет косточек на сгибе ладоней.

«Ему бы действительно лучше носить перчатки, чтобы хоть как-то скрывать былые подвиги. Как-никак, народный избранник» – подумалось мне.

– Присаживайся! – Его голос был усталым и сухим. – Выпьешь?

– Я отрицательно крутанул головой. Собственно, я даже и садиться не собирался. Меня возмущал этот панибратский тон, но, несмотря на то, что я уже давно научился контролировать своё поведение в стрессовых ситуациях, в этот раз ничего не мог с собой поделать. Я стоял и заворожено пялился на него, будто кролик на удава.

– Ну тогда к делу! – он бросил взгляд на циферблат позолоченных часов и скрестил пальцы. – У меня большие проблемы, и я хочу, чтобы ты их решил…

– Вы думаете, что я способен решать ваши проблемы? – робко улыбнулся я.

– Да, потому что эти проблемы касаются моего здоровья.

– Видите ли в чём дело…

– У нас очень мало времени, поэтому давай к делу! – перебил он меня на полуслове. – Решаешь проблемы, получаешь двадцать миллионов. Десять плачу прямо сейчас, остаток, по окончании работы.

Я уже готовил в уме отговорки, выстраивая их по ранжиру от самой несуразной, до очень веской, но названная сумма, мгновенно изменила ход моих размышлений. Теперь во мне боролись азарт и страх. Сумма была внушительной, но сам характер и объект работы, внушали мне опасения.

– Я боюсь, что вы могли принять меня за какого-то другого доктора. Я всего лишь психолог и психиатр, и могу решать проблемы, которые находятся в голове.

– А ты не бойся никогда и ничего! А насчёт проблемы – она действительно находится в моей башке. – при этой фразе он болезненно поморщился и потёр лоб.

– Проблемы какого рода вас беспокоят?

– Ты садиться будешь? – Стул внезапно выдвинулся, будто приведённый в действие невидимым механизмом. Через мгновение я понял, что механизмом этим была его нога, которой он лягнул ножку стула. – Разговор предстоит долгий, а я не люблю, когда надо мной нависают. Как это у вас называется «Позиция льва»? – Он еле заметно улыбался, наблюдая, как я медленно опускаюсь на мягкое сидение. – Какого рода проблемы? Мне кажется, я теряю память! – Уголок его губы нервно задрожал. Волчьи глаза пригвоздили меня к стулу.

– Когда это началось и каким образом проявляется? – спросил я, стараясь глядеть не в глаза, а на его кривую переносицу.