– Спокойно, мой дорогой Евгений. Нужно просто немного расслабиться. У твоего друга всегда есть план, – он хлопнул Женю по плечу и они удалились в сторону бара.

Девушка сидела там же, где Илларион оставил ее четвертью часа ранее, даже в той же позе. Она завидела парней и сразу расплылась в нескрываемой улыбке.

– Я уже думала, что придется домой ехать, – она улыбнулась, завидев парней.

– Я всего лишь спасал друга от очередного голодного обморока, потому что этот идиот отказывается нормально питаться, – Илларион погладил ее по плечу едва различимо, – кстати, идиота зовут Евгений.

– Придурок чертов, – Женя прыснул и протянул девушке руку.

– Ульяна, – с горящим взглядом девушка всматривалась в лицо нового знакомого. Не секрет, что такое обычно бывает, когда видишь человека, понравившегося с первого взгляда. Но в случае Ульяны, возможно, было кое-что еще.

Общение «ни о чем» с новыми знакомыми, легкая атмосфера и выдуманная симпатия к одному из собеседников давали о себе знать. Она догадывалась, что связывает ее и парня напротив, блондина с усталым взглядом и залегшими под глазами синяками.

За время их пребывания внутри, бар уже наполнился людьми и за стойкой началась настоящая тусовка. Илларион уже не следил за диалогом друга и его новой знакомой. Еще несколько таблеток и в один момент мир резко покачнулся в сознании парня. Его наполнило ощущение безмятежности и безудержного желания окунуться в бессмысленное веселье. Илларион откинулся на спинку дивана рядом с девушкой, словно набираясь сил.

– Все хорошо? – она положила руку ему на плечо.

– Да, все отлично, – он резко поднимает на нее взгляд, слегка испугав этим девушку, – Мне просто нужно вас покинуть. Это мои знакомые, я обещал. В общем, увидимся да? Жень!

На этих словах Илларион резко поднимается, жестом показывая другу, что все хорошо. И направляется к бару, растворяясь в толпе. Для вполне трезвой девушки это выглядело странно. Она недоумевая смотрела в сторону толпы, в которой растворился Илларион, но в то же время, она была не так уж и против остаться наедине с Женей.

– Ну, я думаю, он попозже с тобой поговорит. Объяснит свое поведение, скажем так. К нему нужно привыкнуть, вечно пропадает куда-то, свалит среди вечера или что-то еще выкинет. Расслабься, не бери в голову, ему всегда скучно. Выпьем? – парень поднял одну из стоящих рядом стопок.

– Ему стало с нами скучно? Странно, все вроде хорошо было, – девушка потупила взгляд, – А вы давно дружите? Он всегда такой?

– «Такой» это какой? Хамоватый и беспринципный? Или дерганый и взбалмошный? Даже не знаю, как его сегодня охарактеризовать – уже неслабо опьяневший Женя расплылся в улыбке от воспоминаний в голове, – представь, мы с ним вместе с первого класса. Знаешь, как все началось? Наша дружба. Мы сидели вместе, и однажды он рассказал, что его мама умерла, что он боится, что если папа тоже умрет он останется один. И тогда семилетний я поклялся быть с ним всю свою жизнь, можешь представить? И клятву несу уже 11-й год. Ты знаешь, каким бы он ни был для девчонок и знакомых, для меня он всегда маленький испуганный мальчик, с которым мы сбегали с уроков. Он может быть странным, может быть резким или жестоким, но он замечательный друг. Просто поверь мне сейчас. Только не говори ему, что я рассказал тебе эту душераздирающую историю, иначе мне конец. Он не любит показывать слабости, особенно перед девушками. А ты его явно задела чем-то.

– О, это бред, – девушка вскинула брови, недоумевая, и, словно бы, оправдываясь, -ну, мы общаться то начали только вчера. Ничего такого.

– Не зарекайся. Не знаешь ведь, что завтра будет, – парень допил последнюю стопку, – и да, за его косяки тоже отвечаю я, так что провожу тебя до дома.

Что должно быть у парня в 17 лет? Успехи в учебе, верные друзья, планы на будущее? Возможно. Но уж точно не секс с первой встречной в грязном туалете клуба под действием таблеток. Уж точно не истерики после окончания. Уж точно не панические атаки.

А если все вышеперечисленное граничит друг с другом? Насколько велики шансы держать баланс? Сидя на холодном полу, Илларион не хотел думать, что делает со своей жизнью. Но он точно знал, что ему всегда есть на кого рассчитывать. И пока Женя шел с новой знакомой в направлении ее дома, выполняя свой выдуманный долг, еще один из самых близких людей Иллариона – Глеб – уже спускался по лестнице, сбивая все на своем пути. Громкая музыка, противные женские визги, духота и сотни зловонных запахов. Он поднимает едва живое тело с пола и буквально тащит на себе к выходу.

А дальше все по пройденной не единожды схеме. Такси, второй подъезд, ключи в левом кармане, холодный душ. Окатив друга водой, Глеб помогает ему добраться до постели. И в эти моменты он чувствует где-то в груди щемящую боль, которая выдавливает крик из груди. Глеб выходит из комнаты друга, наливает дешевый алкоголь,

ставит перед собой на стол. Когда они впервые попробовали, он и подумать не мог, что Иллариона затянет так сильно. И каждый раз, вытаскивая Шульцмана из грязных туалетов клубов, где-то в глубине души Глеб винит себя, что предложил это однажды. Сегодня его «смена», и его ждет очень долгая ночь. Все шло своим чередом.

2. «На берегу»

Утро – это всегда маленький ритуал. У каждого из нас он, конечно же, разный. Например, пытающийся не опоздать в лицей Женя, или долго и упорно выбирающая наряд Ульяна – каждый из них знал порядок действий уже наизусть.

У Иллариона этого порядка не было. Каждое его утро было чем-то совершенно новым. Не новой была только мигрень, ведь прошлым вечером он упорно старался забыть о своей всепоглощающей боли с помощью самых сильных «растворителей». Конечно, эта его боль была не более чем выдумкой, навеянная детской травмой потери матери, бывшими девушками, а также фальшивыми людьми, падкими на деньги и статус его семьи. Но началось все не с этого.

Душевная боль – ничто иное как выдуманная жалость к себе. Мы просто не хотим принимать действительность такой, какой она предстает перед нами. Мы жалеем себя, оплакивая погибших, потому что мы больше не увидим их, не сможем обнять и не услышим их голосов. А людей, что делают нам больно своими действиями, отказываемся понимать, бросаясь в обвинения и страдания, невзирая на их желания и мотивы.

Изо дня в день, сталкиваясь с фрустрацией, мы строим у себя в голове некий образ, подобный жертве, позволяющей себе страдать, утешать себя, глушить несуществующую боль. Пожалуй, это кратчайший путь в никуда, однако, разве заботит это кого-нибудь?

В самом деле, впервые наркотики он попробовал случайно, на вечеринке. Это произошло зимой, перед новым годом. Его друг Глеб очень хотел новых ощущений, но не мог решиться на это в одиночку. Типичная ситуация, говоря между нами. Пожалуй, это случалось с каждым третьим, или даже каждым вторым. Случалось, возможно, не раз и не два, но немного кто подсаживается основательно и от этого перестает жить обычной жизнью.

С тех пор Илларион стал принимать постоянно. На вопросы друзей, мол, почему, ответить он не мог. Сыграли ли вседозволенность и постоянное отсутствие контроля или же он действительно находил в этом какой-то покой, его друзья разобраться никак не могли. Глеб винил себя, что вообще предложил все это; Феликс пару раз безуспешно пытался промыть младшему товарищу мозги; а Женя не пытался. Женя знал, что он далеко не психолог, а потому просто старался всегда быть рядом, на случай если это будет необходимо. И случай не заставил себя долго ждать.

Отец Иллариона всегда доверял своему особенно умному и самостоятельному сыну, а потому и подозревать не мог, что парень уже пару месяцев активно пробовал кучу разных «болеутоляющих» веществ. Все случилось прямо перед летними каникулами, прямо в школе. Его нашел Женя, подозревая нездоровое и долгое отсутствие друга. Конечно, парень хотел замять все тихо, втайне от администрации и отца Иллариона, однако увидев

Лара без сознания, бледного; увидев его синие губы и впалые глазницы, блондин запаниковал.