На сестер, к слову, это никак не повлияло. Они продолжили улыбаться и как-то злобно на меня поглядывать.
Слушать, как эта четверка, разговаривает друг с другом, было неинтересно. Когда я понял, что больше никто не придет и больше мне не на кого смотреть, я просто закрыл глаза. Представил себе пляж с цветущей, зеленой водой, откуда высовывают головы бобролюди, и в своем коротком сне, бил их титановым веслом по голове.
Так, скажем, словил релакс и отдыхал последние часы жизни.
Новая вспышка и приступ боли подкрались незаметно. Меня скрутило. Не вывернуло, разумеется, но ощущения были не из самых приятных.
Пришлось открыть глаза, привыкнуть к свету и попытаться изучить свои апартаменты. До этого момента они были мне неинтересны.
Комната большая, метров так двадцать квадратных. Обставленная как-то скупо, пару шкафов, тумба, стол у изголовья кровати. Никакого оружия нет. Костюмов или такой же формы, как у этих сестер, тоже нет.
Кстати, а что это за форма? Эмблемы? Они в каком-то отряде служат?
— Он точно через три часа откинется? — заговорила одна из близняшек. — А то нам бы на учебу…
О, а вот и очередной ответ на мой вопрос. Студенты или школьницы. Хотя… на школьниц они непохожи.
— Виктория! — рявкнула мама. — Я сейчас тебе…
Та самая Виктория поняла, что перегнула палку и попыталась быстренько улизнуть. Но не получилось. Мать ловко схватила ее за прядь волос и потащила на себя. А затем, в немного странном тоне, дала три раза по ее заднице.
— Мам, ну не смешно даже!
Мария, которая вообще была не к месту, смотрела на показательную порку свысока. Подняв голову к потолку, косясь на сам процесс.
Вот кто она такая, оставалось для меня загадкой. На родственницу явно не тянет. Служанка? Нет, форма на ней такая же, как на сестрах. Моя женщина?
Нет. Учитывая, как она обо мне говорила, явно мы не пара.
Последний оставшийся мне час, во всеуслышание объявила сама мать. Девушки вздохнули с облегчением, мне стало больнее обычного. А что было самым неприятным, я никак не мог на это повлиять.
Попытался встать, но опять чуть не упал. Попытался рассмотреть себя, но Мария не давала мне стянуть с себя простыню.
Ощущать себя беспомощным было… отвратительно. Мой взгляд зацепился за что-то блеснувшее прям под шеей, когда я ворочался. Попытался ухватить это рукой, но безрезультатно.
Чуть позже я всё-таки вытянул цепочку, которая запуталась сама собой своими мелкими звеньями и стала похожа больше на удавку, чем на украшение. А затем…
Я уставился на причудливый, маленький синий кристаллик.
Грани на нем переливались разными оттенками синего, иногда отдавая фиолетовым. Основание было словно припаяно к цепи, и сорвать отдельно побрякушку не получалось.
— Эй, а ну, не порть реликвию! — тут же сказала, то ли Виктория, то ли другая. — Лучше сними и отдай мне!
— А почему это тебе? — заговорила вторая. — Так-то я была следующей наследницей реликвии!
Между ними началась словесная перепалка, на которую мне было наплевать. Больно они шумные какие-то. Как же раньше это тело уживалось с ними?
Мое внимание никак не хотело переключаться с «реликвии», как сказала кто-то из близняшек. Меня то ли тянуло к нему, то ли…
Черт. Не понимаю, в чем дело?
За какую-то минуту, реликвия в моих руках сменила все оттенки синего с фиолетовым и слегка засияла. Но на это никто никак не отреагировал.
И определенный оттенок напомнил мне мою смерть, там, дома. Цвет крови того неизвестного ранее, монстра блестел на гранях. Завораживая меня еще сильнее.
А затем…
— Съешь меня, — еле слышный голос исходил откуда-то из кристалла. — Просто положи в рот и пережуй.
«Это еще что за глюки пошли?»
— Съешь меня, — еле слышный голос повторился. — Ну чего ты ждешь?
«Ага. Щас. И зубы себе переломать? Эй, галлюцинация отстань⁈ Я же не какой-нибудь больной, с побрякушкой разговаривать⁈»
— Съешь меня, ну что тебе стоит? — повторил голос. — Давай, тебе понравится результат!
Ну, спорный вопрос. Сломанные зубы, результат, как по мне, не очень. Да и глядя на эти грани, я сомневаюсь, что вообще смогу эту хрень перекусить.
Но голос никуда не уходил. И он реально требовал, чтобы я его съел. Не кричал, все также противно шептал… и это было ненормально!
— М-м-м-м, — я попытался спросить у маячивших перед глазами сестер: «ваши реликвии разговаривают?». Но итог был очевиден.
— Что ты там мычишь? — злобно зыркнула сестрица. — Давай, снимай с шеи, я тебе говорю!
Она приблизилась ко мне и вытянула руку. В этот же момент подключилась вторая и, отталкивая сестру, тоже потянулась за реликвией.
Эй, девчонки, вы че? Я же не умер еще!
— Ты давай, кушай-кушай, — голос опять зазвучал из центра кристалла. — А то достанется этим…
Мне на миг показалось, что кристалл фыркнул. Но самое главное, что я понял, что никто, кроме меня, не слышит этот голос.
Мать схватилась за сердце, глядя, как меркантильные сестры пытаются снять с меня побрякушку. Та самая блондинка Маша, закрыла рукой лицо, показывая, как ей неловко от происходящей ситуации.
— Хватит! — взревела матушка, да так, что я сам невольно дернулся. — Вика, Василиса, хватит! Перестаньте!
Девушки, которые уже крутились клубком возле кровати, замерли. Держа друг друга за волосы.
— Эту реликвию ваш отец перед смертью завещал Косте! Не вам, а Косте!
Это что за имя еще такое, Костя? Как будто кто-то чем-то подавился и пытается откашляться! Вот то ли дело — Балтимор! Или… как там звали последнего нашего принца, которого бобры сгрызли?
О, точно, Владислав!
Называешь это имя и сразу понимаешь, у его владельца крепкие яйца и тяжелый кулак!
Костя… черт.
— Так, он и так щас ноги откинет, — произнесла кто-то из близняшек. — Какая разница, раньше, позже?
— Вы даже с шеи его не снимете, — неожиданно подала голос Маша. — Реликвия к нему привязана наследием. Понимаете? Задушите бедолагу!
— Так облегчим участь! — звонко сказала одна из меркантильных сестер, и они вновь начали кататься по полу.
Идиотки, ей-богу. Как так можно о родном брате говорить? А?
Реликвия, хотя судя по ее размерам, до реликвии она явно не доросла, продолжила меня упрашивать съесть ее. Я попытался ответить ей, ну, промычать, типа зачем мне это, но она не понимала меня.
Все твердила съешь и съешь меня. Умоляла. Даже угрожала:
— Не съешь меня, помрешь! Другого выхода нет!
В последнее я и так верил. Видел обстановку, понимал, как все катится к чертям. И, к слову, а почему бы и нет? Ну, что я сделаю?
Подумаешь, зубы переломаю перед смертью, зато эти сволочи ничего не получат!
Точно, решено, так и быть, разговаривающая побрякушка. Добро пожаловать в пищевод!
— Ты же съешь меня? — голос стал более ласковым. — Ну давай, Владимир, ты сможешь!
Стоп! Откуда это ты знаешь мое настоящее имя? Почему это ты не называешь меня этим… Костей?
Конечно, вместо озвученного вопроса я смог только промычать. Но и то, сделал над собой усилие, чтобы раскрыть рот. Не с первого раза, но все же получилось.
Если я не могу и рта-то открыть, как мне ее жевать?
Когда моя рука растянула цепочку, девушки на полу замерли. Когда я схватил кристалл на ней, Маша отняла руки от лица, а мать замолкла.
А вот когда я поднес кристалл ко рту… послышался женский визг.
Маша смотрела на представление с раскрытыми от удивления глазами. Мать застыла в немом крике, не понимая, что происходит, а сестры… как цепные собачки, по команде, кинулись ко мне.
Увы и ах, бабоньки, я сделал то, что меня просили.
Кристалл на удивление оказался мягким. Его грани не поранили нёбо, когда я зубами с лёгкостью перекусил его. Осколки не впились в язык и щеки.
Вообще, у меня сложилось впечатление, что я жую желейную конфету из барсучьего жира.
Невкусно, но и не мерзко. Желудок набить — самое то.
— Придурок! — синхронно завизжали обе. — А ну, выплюнь!
