Знаю, что читает наши мысли, да и пусть.
– Юбилейный у вас выпуск, оказывается, – усмехнулся тем временем тот. – Ровно сотый. И никогда, никогда ещё не было настолько бестолкового и абсолютно никчёмного состава участников. Это просто безумие какое-то. Видимо, ваши миры больше не в состоянии рожать нормальные искры, совсем истощились. А ведь надежда была, ещё какая, когда первая игра только началась.
– Так мы не первые, Создатель? – спросил Лободрот и тут же смущённо замолк.
– Вы сотые. Я же только что сказал. По-моему, доступным для вас языком. Вы даже не представляете, как это сложно – делать простые вещи, опуститься до вашего уровня. Гораздо проще вдохнуть жизнь, чем выдохнуть.
– Он хотел сказать, что зачем столько игр-то нужно было? – решил я всё же заступиться за коллегу. Чем-то этот огромный снаружи, но маленький внутри, великан, начал мне даже нравиться. Хорошо, что я не добил его. – Ведь уже были победители? Были же?
– В том-то и дело, что нет, – вздохнул Создатель и я начал подозревать нечто нехорошее.
– То есть, как не было? А куда ж они все подевались?
– То не ваша забота, – пробубнил тот и подозрения мои только усилились.
– Как же не наша? А если и у нас победитель не определится, какой смысл вообще в чём-то там участвовать? Девяносто девять тупых игр без победителя, это что такое? Что, пластинку заело и никак не можешь остановиться?
– Вот сам станешь творцом, тогда может быть и поймёшь, в чём дело.
– Ну, может хоть намекнёшь тогда? – не унимался я.
Меня, как всегда, понесло. И неважно, кто передо мной сейчас стоял. Глаза видели несколько подрастерявшегося Петюню, чей облик, несмотря на разительную перемену, с ним произошедшую, всё же не вязался с тем, за кого он сейчас себя выдавал. Вот хоть ты тресни.
– Значит, правды хочешь? – прищурился Создатель и подошёл ко мне вплотную, остальные молчали и с нескрываемым интересом прислушивались к нашей беседе.
– Естественно.
– А всегда ли нужна правда, Кади? Может быть, иногда спокойнее жить в неведении? Просто тупо выполнять поручения, не задумываясь об их природе и последствиях?
– Я учёный, – немного подумав, ответил я. – Мне нельзя тупить. Я должен узнать причину, чтобы вычислить следствие.
– И что же, многие из моих тайн ты узнал, учёный? Или твой наставник, который без подробных инструкций не смог бы даже рецепт туалетной бумаги изобрести?
– Чего?
– Или Птонстр, Верховный кибериан, сам придумал некое устройство, именуемое вами сигналкой? А остальные?
– Так это всё ты подстроил? – догадался я.
– Моя игра, мои и правила.
– А ученики как же? Твои последователи и создатели наших миров?
– О них мы поговорим позже. Если будет с кем. До сих пор счастливчиков не оказалось, к сожалению. Ну, не выдерживают ваши миры конкуренции с моим. А главная правда в том…
Он отступил пару шагов назад и мы все превратились в слух.
– Представьте себе, что вы творец. Каждый из вас. И создали вы нечто такое, во что вложили все силы, свою душу без остатка. Ну, говоря проще и доступнее, написали книгу. Например. Чего вы от неё хотели? Да, чтобы кто-то прочитал её и похвалил вас за ваши старания и усердие.
И вот этот кто-то прочитал, возможно, похвалил, но вам этого мало. Одно мнение – всего лишь одно мнение, а вам хочется большего. Два, три, десять, тысячу. Но проходит время и оказывается, что это ваше творение никому, кроме вас самого, не интересно. Что вы будете делать?
– Написать другую книгу, – предположил я.
– Самая Правильная Книга должна быть только одна! – фанатично возопил лысый. – Ибо так сказано в ней самой.
– Какая несусветная чушь! – тут же возразил маркиз. – Писать можно сколько угодно и о чём угодно. Свобода слова, любого и в любых количествах, вот главное отличие истинной демократии. А вы, конфессиане, дремучая, недалёкая, нетолерантная раса.
Священник тут же начал озираться по сторонам и взгляд его остановился на очередном пластиковом стуле. Потом медленно переполз к столу, видимо, в его мозгу зрел следующий акт борьбы с ересью. Ну что ж, похвальное постоянство. Так ведь и правда прибьёт когда-нибудь чрезмерно свободолюбивого пижона.
Интересно, он на всех так бросается? А то ведь и мои собственные помыслы довольно далеки от слепого следования непонятным письменам, будь они хоть трижды правильные. Кто их определил, как единственно возможную истину? Вдруг у него с психикой проблемы были? Ну, нахрен, мы своим умом богаты, сами во всём разбираться будем.
– А я бы и первую книжку писать не стала, – вновь зевнула Морфира. – Мне лень. Да и скучно. Заснула бы на второй странице.
– Я тоже, – поддержал её Лободрот. – Мне бы лучше картофель посадить, потом окучивать, жуков собирать.
– Да неважно! – взорвался Создатель. – Я так и думал, что вы ничего не поймёте.
– Кажется, до меня доходит, – возразил я.
– И что именно?
– А то, что если твоё произведение никому не нужно, то единственное, что остаётся, пробовать улучшить его настолько, что все охренеют от твоей гениальности. Или сжечь. Сколько ты говоришь, попыток было?
– Девяносто девять.
– Ну тогда нам всем хана.
– Так это от вас самих зависит.
– Ха, сколько раз ты уже говорил эту фразу? Дай угадаю – этот юбилейный, сотый. Так ведь? И что-то терзают меня смутные подозрения…
– Придержи язык, Кади. Кстати всех касается. Если вам вдруг придёт в голову хоть одна интересная мысль, не обязательно тут же делиться ею друг с другом. Я-то всё равно узнаю, а вот конкуренты ваши могут обратить эти сведения против вас самих. Ибо остаться должен только один.
– Или никого, – снова не выдержал я.
– Надеюсь, что в этот раз всё получится. Хотя, с таким составом…
– Так мы должны убить друг друга? – задала вопрос до сих пор молчавшая чернокожая девчонка и беспомощно завертела головой, силясь угадать, что же думают остальные. – Разве нельзя обойтись без этого? Мы же можем подружиться, жить в гармонии со всеми. Так же правильно, так ведь должно быть?
– Что правильно, а что нет, судить не вам, – заявил Создатель и поп хмуро насупился, явно не согласный с этим заявлением. – А насчёт убийства конкурентов… Кто тут говорит об убийстве? У нас же игра. Правила простые – наверху должен остаться только один. На этом всё. Дальше додумывайте сами. Я лишь обозначил цель, а вы, как наделённые искрой, должны доказать, что миры вас породили не зря.
– А что же это такое, всё-таки, о Создатель? – вопросил лысый и смиренно склонил голову. – Я горд тем, что ношу её в себе, только вот не понимаю сути.
– Отрадно слышать, – поощрил его тот ленивой улыбкой. – Ученики мои, так называемые, суть ухватили, но не до конца поняли принципа. И по скудоумию своему смогли породить лишь по одной искре в эпоху. А ведь именно искры обеспечивают бессмертие творения. Они суть квинтессенция всех моих желаний и стремлений, как творца. Без них творение умрёт, так и не успев осветить бескрайнее ничто.
– Ничего не понял, – пробубнил Лободрот вполголоса, так что услышан был только мною. – Так надо убивать, или нет? А то я не люблю.
– Ты поменьше Медарона слушай, – так же шёпотом ответил ему я. – Если что, я подскажу. А то он тебя только плохому учит.
– Правда? – расплылся тот в улыбке. – Тогда ладно, Кади.
– Зови меня Александр. Саша.
– Хорошо. А меня, то есть аватара зовут Саймон. Грин.
– Ну, вот и познакомились.
Глядя на радостного Саймона-Лободрота, я подумал о том, что ещё всего пару часов назад чуть не убил его. Насколько короткой памятью и отсутствием злонамерений нужно обладать, чтобы так реагировать на своего недавнего врага? Так и до дружбы недалеко. Вряд ли он играет, слишком уж бесхитростная натура. Но, с другой стороны, бдительности терять всё-таки не стоило, вдруг это у него стратегия такая, кто их разберёт, этих непонятных кибериан? Да и с остальными расслабляться рановато, один поп чего стоит. Уровень агрессии ко всем несогласным зашкаливает, хотя, вроде бы, основной постулат любой религии – терпение и доброта. Странная религия родилась в их мире.
