– Нет, не долго. Хотя, быть может, и долго.

– Два месяца, мисс Синклер, – вмешался Камерон.

– Вы приятно провели время в Лондоне?

– Я старалась получить удовольствие от поездки. Насколько это возможно, когда находишься в разлуке с мужем.

– Говорят, весь мир рано или поздно приезжает в Лондон.

– В самом деле? – Ровена изобразила скучающую улыбку. Так улыбаются красивые женщины, уверенные в собственной неотразимости. Капризно и неохотно, словно им стоит большого труда изогнуть губы. Возможно, эти обольстительные создания просто не хотят зря расходовать силы, а приберегают их до лучших времен, когда надо бросить кокетливый взгляд или соблазнительно обмахнуться веером.

Пожалуй, не стоило заводить разговор с Ровеной. И все же простая вежливость требовала хотя бы попытаться. Но как оказалось, беседовать с Ровеной и оставаться при этом любезной – чрезвычайно трудно.

Прошло немало времени, прежде чем прекрасная Ровена все-таки посмотрела на гувернантку. Впервые за весь вечер.

– У вас достаточно знаний и опыта, чтобы выполнять обязанности гувернантки герцога Брикина, мисс Синклер? Должно быть, у вас безукоризненные рекомендации?

У Беатрис не было никаких рекомендаций.

Она бросила взгляд на Камерона Гордона, но тот лишь откровенно разглядывал ее, сохраняя непроницаемое выражение лица, словно кошка, которая наблюдает за мышью. Помощи от него ждать не приходилось. Но почему? Потому что сегодня утром жалкая гувернантка осмелилась бросить ему вызов?

В который раз Беатрис подумала, что лучше бы она брела сейчас вниз с горы по извилистой дороге. В конце концов, она нашла бы себе какую-нибудь работу. А может, лучше было бы отправиться в Эдинбург вместе с Девленом? Уж конечно, в Эдинбурге она легко подыскала бы себе место в приличной семье.

Ровена ждала, и Беатрис пришлось ответить.

– Сказать по правде, я не слишком хорошо вышиваю, – невозмутимо произнесла она. – Но читаю на трех языках. Свободно владею французским, итальянским и немецким. И готова поддержать разговор на множество тем, как религиозных, так и светских. Я помогала обучать молодых людей латыни и обладаю достаточными познаниями в математике, географии и экономике.

– Похоже, вы кладезь премудрости, мисс Синклер. У вас так много разнообразных талантов! Вы слишком хороши для гувернантки. Почему бы вам не попробовать себя на любом другом поприще? Например, в роли помощницы модистки или девушки за стойкой бара?

– Меня не интересуют шляпки, миссис Гордон. И хотя у меня нет никакого предубеждения против спиртного, я не переношу запаха пива. Вам это покажется забавным, но хозяин трактира, где я пыталась найти работу, счел, что я слишком стара и недостаточно красива для его заведения. – Беатрис спокойно встретила колючий взгляд Ровены. – Приятно слышать, что вы считаете иначе.

Она ни словом не упомянула о том, что находилась тогда на грани отчаяния. Разве могла она выбирать? Найти работу, все равно какую, или продать свое тело за миску с едой – вот и весь выбор. Слово «добродетель» наполнено смыслом лишь для тех, кто живет в сытости и тепле, не думая о том, как выжить в этом жестоком мире.

Что ж, на смену одним трудностям пришли другие. Пусть так, но в Крэннок-Касле, помимо враждебности и интриг, она нашла и кое-что другое – полные кладовые и баснословное жалованье. Когда Камерон мельком упомянул о причитающихся ей деньгах, у Беатрис от изумления отвисла челюсть.

Гувернантка заставила себя улыбнуться и вернулась к еде. «Господи, хоть бы Ровена Гордон вовсе не возвращалась из Лондона!»

Обед был великолепен. Сочный ростбиф и утка в сливочном соусе, овощи и чудесный сладкий торт. Он был такой легкий, что, казалось, вот-вот поднимется в воздух прямо с блюда. Но Беатрис одолевали сомнения. Теперь ей не приходилось голодать – в Крэннок-Касле кормили отменно. Но можно ли считать это достаточной наградой за жизнь в окружении людей, подозревающих друг друга в чудовищных поступках и тайном вожделении?

Наконец она поняла, почему Роберт так не хотел, чтобы Камерон узнал об утреннем происшествии в лесу. Мальчик и гувернантка обменялись взглядами. Беатрис улыбнулась с видом заговорщицы и поклялась про себя строго хранить секрет Роберта.

– Не ожидал увидеть вас дома так скоро, сэр. – Сондерс отступил на шаг, ловко взялся за воротник элегантного облегающего сюртука Девлена и помог хозяину его стянуть.

– Честно говоря, – признался Девлен, – я и сам не ожидал, что так рано вернусь.

Он вошел в библиотеку и с удовольствием отметил, что слуги успели зажечь все свечи в канделябрах, а также масляные лампы на каминной полке и на столе.

– Прием пришелся вам не по вкусу, Сэр? Я слышал, в списке приглашенных числились члены королевской семьи.

– Они там были, Сондерс. Сегодня вечером эдинбургское общество почтили своим присутствием несколько высокородных вельмож, в чьих жилах течет королевская кровь, и великое множество титулованных особ. Пожалуй, даже в излишке. Как мне показалось, большинство из них охотно бы расстались со своими титулами в обмен на более или менее приличное состояние. Чем выше положение человека, тем усерднее он делает вид, что не нуждается в деньгах, хотя денег ему требуется очень много. Почему так происходит, Сондерс?

– Боюсь, я этого не знаю, сэр.

– Можешь идти, – рассеянно произнес Девлен, взмахом руки отпуская слугу. Сондерс облегченно вздохнул и мгновенно исчез.

Девлен привык быть один, но в последнюю неделю одиночество начало тяготить его. Ему вдруг стало недоставать общества других людей. Девлен терпеть не мог нераскрытые тайны, особенно когда дело касалось его самого. Так откуда взялось это странное тревожное чувство?

Внезапный стук в дверь заставил его обернуться. В дверях появился Сондерс. Его лицо вместо привычной любезности выражало замешательство и смущение.

– К вам посетитель, сэр.

– В этот час? – Девлен взглянул на каминные часы. Они показывали девять. Довольно рано, чтобы ложиться в постель, но определенно слишком поздно для делового визита.

– Некий мистер Мартин, сэр. Он утверждает, что разговор с вами жизненно важен для него.

Мартин был владельцем компании, о покупке которой подумывал Девлен. Этот человек создал взрывающийся от удара порох, а Девлена чрезвычайно заинтересовало его открытие. Но предприятие Мартина пребывало в плачевном состоянии. Финансовые дела были запутаны, а управление никуда не годилось. Ему грозила опасность пойти ко дну, если Девлен не купит компанию вместе с изобретением.

Гордон уселся за стол и кивнул Сондерсу. Вскоре в кабинет проводили Мартина. Девлен жестом предложил ему занять стул напротив, и Мартин сел, сжимая в руках шляпу.

– Вы подумали над моим предложением? – задал вопрос Девлен.

– Да, я не хочу продавать дело. Но у меня нет выбора, верно?

– Выбор есть всегда. Не хочу, чтобы пошли слухи, будто я запугал вас и силой вынудил принять решение.

Девлен поднялся и предложил посетителю виски. Мартин быстро выпил спиртное и поставил пустой бокал на край стола. Девлен налил себе виски и уселся за стол с бокалом в руках.

– Мне бы хотелось сохранить за собой роль полноправного партнера, вместо того чтобы отдать все. Я продам вам половину.

Девлен вопросительно изогнул бровь.

– А какой мне прок от половинной доли в компании?

Мартин не ответил. Девлен ожидал услышать что-нибудь вроде: «Я обладаю знаниями, которых у вас нет», «Я сделаю вам огромное состояние» или «Я не раскрою вам секрет своего изобретения, пока вы не согласитесь на мои условия». Но Мартин сидел с опущенной головой и молча разглядывал шляпу.

Девлен начал терять терпение. Он предпочитал иметь дело с людьми, способными точно формулировать, чего они хотят и как собираются добиваться желаемого. Человек всегда должен уметь высказать свои пожелания и требования.

– Итак? – нетерпеливо добавил он. Но сидевший напротив человек даже не посмотрел в его сторону. – Какая для меня выгода в том, чтобы купить половину вашего предприятия? Обычно я не соглашаюсь на партнерство. Я привык быть единоличным владельцем.