– Когда я встречу суженого? В ночь зимнего солнцестояния я пошла в отхожее место, держа во рту нож. Я молилась, чтобы на лезвии отразилось лицо моего будущего мужа, но никого не увидела!
С первого взгляда было ясно, что эта женщина отчаянно желает выйти замуж.
– Хммм, ваш живот… не беременны ли вы?
– От кого бы мне забеременеть! Нелепица! У нас недостаточно зерна, которое можно отдать в качестве приданого, поэтому я осталась старой девой!
– Похоже, все зерно в вашем доме припасено исключительно для вас.
Под смех окружающих Кэи внимательно изучил ее лицо и продолжил:
– Вам лучше всего подойдет мужчина с элементом дерева!
– Где мне найти мужчину с элементом дерева?
– Отправляйтесь на северо-запад от дома.
– На северо-запад? Вы, должно быть, шутите! Там одни горы! Где я найду там мужчину? – возмутилась женщина.
Хёнсон сверкнула глазами и сказала:
– Ваш дом, случайно, находится не на горной тропинке?
– А вы откуда знаете?
– Я почувствовала исходящий от вас аромат азалий, которые, как говорят, цветут только на той тропинке.
– Правда? Неужели я пахну азалиями? – переспросила женщина. Несколько секунд назад она была злой, как попавший в капкан кабан, но теперь покраснела и застенчиво за-улыбалась, словно поросенок, катающийся в цветочном саду.
– Должно быть, вы с раннего детства гасили по ночам все огни в доме, боясь, что нагрянут волки. Но в тех горах нет ни волков, ни тигров. Таких зверей там нет!
Хёнсон удалось заинтересовать присутствующих, и теперь те внимательно ловили каждое ее слово.
– Однако есть люди, похожие на зверей!
Ах, те самые лесорубы, которые недавно устроили переполох на рыночной площади?
– Когда они теряются в горах, то дрожат, словно птенчики! Представьте, каким спасением им покажется освещенный дом! А какой неземной покажется девушка, если предложит им кувшин воды, чтобы утолить жажду? Настоящей феей…
Ах, остаться ночью наедине с мужчиной-зверем…
Все были поражены хитрым, но простым ответом знатной дамы.
– Настоящей феей, говорите?..
– Все остальное – в ваших руках. Решите ли вы помассировать его уставшие плечи или подать горячую еду, а потом, возможно, заняться… другими делами. Не мне вас учить. В конце концов, я редко покидаю внутренние покои[6].
Услышав это, женщина расцвела.
– Уж я-то не буду сидеть сложа руки! Сегодня же скуплю все свечи и фонари, что есть на рынке, и зажгу у себя дома!
Поблагодарив Хёнсон, женщина радостно убежала.
Кэи тем временем чувствовал себя глупо. Из-за решительных действий этой юной особы его репутация лучшего сводника оказалась под угрозой. А вдруг его обойдут? Пока люди расхваливали молодую госпожу, Кэи, преисполненный ревности, подобно Чан Ноксу[7], молвил:
– Что, по-вашему, произойдет, если в государстве Чосон на семь лет запретят любить?
Собравшиеся вокруг дружно ахнули.
– Что вы будете делать, если следующие семь лет в Чосоне будет запрещено связывать себя узами брака?
Среди испуганного ропота толпы раздался звонкий голос Хёнсон:
– Что вы такое говорите, господин сводник!
Ее глаза сверкнули.
– Моя свадьба назначена на следующую неделю! Я собираюсь выйти замуж за выдающегося господина из обеспеченной семьи, если, конечно, не наступит конец света! Хотите сказать, что мое почти свершившееся замужество может каким-то образом сорваться?
Кэи твердо встретил взгляд девушки.
– Что находится в свертке, который держит ваша служанка?
– Вы же предсказатель, вы и скажите! – с вызовом ответила Хёнсон.
– Разве не красивые башмачки с цветочным узором, которые вы, молодая госпожа, собираетесь надеть на свадьбу?
Когда служанка по имени Эволь нерешительно развернула сверток, все вокруг увидели, что сводник-предсказатель прав.
Хёнсон вздрогнула.
– Какими красивыми бы ни были эти башмачки, вы не переступите в них порог мужниного дома. Вам следует немедленно вернуть их обратно. А лучше отдайте их мне.
– Ни за что! Вы хоть представляете, как долго я их выбирала? Если вы предсказатель, то скажите, кто мой будущий супруг!
Кэи фыркнул:
– За кого вы меня принимаете? О, ивовые листья, текущие в деревенском ручье! Разве вы не собираетесь заключить брак с молодым господином из дома с ивами?
А? Это было правдой! Первый сын уважаемого Ли Чонхака, Ли Синвон, действительно был молодым господином из дома с ивами. По выражению лица Хёнсон все догадались, что предсказатель сказал правду.
– Думаете, я не вижу, что красная нить, обвязанная вокруг вашего мизинца, тянется через ручей? Однако она вот-вот оборвется. Эта нить не продержится дольше недели. Судьба вас разведет, и трудно сказать, доведется ли вам встретиться вновь.
Пораженная услышанным, Хёнсон застыла.
– Если вы поведаете мне дату своего рождения, я смогу предсказать весь ваш жизненный путь.
– Матушка строго наказала мне не раскрывать дату своего рождения кому попало.
– Какая удобная отговорка!
Противостояние между благородной дамой и стариком Кэи, казалось, закончилось победой последнего.
– Пф! – презрительно фыркнула Хёнсон. – Семилетний запрет на браки? Глупости. Я во что бы то ни стало выйду замуж на следующей неделе! Сами увидите!
С этими словами Хёнсон развернулась и нерешительно направилась прочь.
– Госпожа, не надевайте эти башмачки с цветочным узором! – крикнул ей вслед Кэи.
После ухода Хёнсон воцарилась тишина, а потом ошеломленная толпа завалила Кэи вопросами.
– Значит, никому из нас не суждено вступить в брак? Почему? Что это значит?
– Ни о чем не спрашивайте. Опасно задавать слишком много вопросов!
Даже после того как Кэи, тихонько посмеиваясь, неторопливо собрал свои книги и направился прочь, ропот людей не утихал. Запрет на брак… Одна женщина глубоко задумалась, потом ударила себя по голове и воскликнула:
– Неужели королевский дворец собирается издать указ о безбрачии?
Указ о безбрачии? Как правило, указ о безбрачии издавался во время выбора наследной принцессы. В этот период девушкам в возрасте от тринадцати до восемнадцати лет запрещалось выходить замуж, причем это касалось не только девушек благородного происхождения, но и простолюдинок. Бывали случаи, когда чиновники, зная о готовящемся указе, спешили выдать замуж своих дочерей за ночь до его вступления в силу, но их ловили, снимали с должности и наказывали. Раз девушки на выданье не могли выйти замуж, то и юноши, конечно же, не могли жениться. Чем дольше длился запрет на вступление в брак, тем больше страданий он вызывал у мужчин. Невозможно было представить, чтобы король женился на всех женщинах страны, поэтому всеобщий запрет на браки казался абсурдным. Как бы ни было важно для поданных тщательно выбирать королеву, для них это был всего лишь драконовский закон. Тем не менее это правовая традиция, пришедшая из Китая, и династия Чосон не имела другого выбора, кроме как следовать ей.
– Какая чушь! – возразил кто-то. – Наследный принц и принцесса неразлучны как утки-мандаринки[8]. Указ о запрете на брак будет означать, что с наследной принцессой что-то случилось!
– Верно-верно! Говорить так, будто наследной принцессы не существует, – само по себе предательство. Будьте осторожны в своих словах!
Даже говорить об этом считалось преступлением, и рыночная площадь начала стремительно пустеть. «Ни о чем не спрашивайте. Опасно задавать слишком много вопросов!»
Это ли имел в виду старец Кэи? В потрясенных сердцах людей зародилось сомнение, которое продолжало расти. Неужели нам запретят вступать в брак в течение семи лет? Конечно же, нет. Этого просто не может быть.
