— Мама. — Крикнула я, когда мужчина назвал адрес, и, собрав с пола всю одежду, надела ее на себя.

Я снова как можно громче позвала ее по имени.

Вдруг она резко распахнула дверь и протерла глаза.

— Уэстон попал в аварию.

Я была в шоковом трансе.

Столько всего происходило в моей голове, а потом опять ничего. Все, что проносилось в моей голове, забывалось в следующую секунду, а осознание того, что с ним что-то случилось, выжимало из меня весь воздух.

Было ощущение, что кто-то отрезал мое сердце забором с колючей проволокой, а в животе бушевала гроза. Мама после моих слов сразу же побежала со мной вниз, надела зимнее пальто и обулась.

Офицер ничего не сказал мне о своем состоянии и общем статусе. По дороге я несколько раз звонила Рику и Камилле, чтобы сообщить им об этом.

Мы как можно быстрее доехали до шоссе, где мама сразу же остановилась, так как синие огни стали видны издалека, и мы все равно не смогли бы проехать дальше через стоящие машины, полицейские машины, машины скорой помощи и пожарную машину.

На месте уже находился эвакуатор.

Я вышла из машины и начала бежать. Я чувствовала холодный ноябрьский воздух на своей покалывающей коже и замечала, как пылают мои щеки.

Это было похоже на плохой фильм ужасов, но это была моя реальность, и я находилась в самом ее центре. Желтая лента с надписью ПОЛИЦИЯ большими буквами отгораживала глазеющих на аварию людей от их машин.

Несмотря на то, что была глубокая ночь, некоторые люди стояли перед лентой и смотрели.

Повсюду бегали полицейские, что-то бормоча в свои рации.

Я не спускала глаз с Уэстона, пока не увидела его лежащим на раскладушке в машине скорой помощи.

— Уэстон. — Выкрикнула я его имя, глядя в его живое лицо.

Камень свалился с моего сердца, вероятно, оставив трещину при ударе об асфальт шоссе.

Уэстон был жив.

Я протиснулась сквозь людей и репортеров и нагнулась, чтобы пролезть под оградительной лентой.

— Вам сюда нельзя. — Остановил меня и мою маму офицер.

— Ей можно. — Махнул нам рукой другой офицер с лысой головой.

Мама остановилась и начала разговаривать с этим человеком, а я подбежала к машине скорой помощи и обняла Уэстона.

Я прикоснулась к его груди и почувствовала, как бьется его сердце под моей ладонью.

— Я так волновалась. — Начала я и почувствовала, как отдельные слезы катятся по моей щеке.

У Уэстона была рваная рана на голове и несколько порезов по всему лицу, которые тянулись вниз по шее. Его рука уже была в шине, как и колено. Толстовка была разрезана, а кожа на ребрах Уэстона окрасилась в пурпурный цвет.

— Мне очень жаль, Луна. Я не видел грузовик. — Извинялся он и всхлипывал.

Я была счастлива, что он жив и может прикоснуться ко мне, и в то же время мне было грустно видеть его с такими многочисленными травмами.

Именно тогда произошло то, что было так хорошо. Все начало получаться и пошло на лад.

— Никогда не извиняйся за это, Уэс. Ты жив, и это самое главное и единственное, что сейчас имеет значение.

Я осторожно прислонилась лбом к его лбу, который был покрыт потом и засохшей кровью.

Я легонько поцеловала его в лоб и зажмурила глаза, чтобы подавить слезы.

Из открытой двери машины скорой помощи я увидела его джип. Пассажирская сторона была полностью разбита.

Боже, как я была рада, что он не сидел там.

Я все крепче сжимала его руку, глядя на машину и представляя, что еще могло произойти. По всему полу валялись мелкие осколки, а пассажирская дверь была едва различима. На ней было столько вмятин.

— Луна, мне так жаль. — Снова извинился он.

— Перестань извиняться, Уэс.

Его челюсть, как и губы, дрожали.

Он поднял руку к тому месту, где уже была поставлена капельница, и заправил прядь за ухо.

— Пообещай, что не будешь меня ненавидеть. Я не хотел, чтобы все это случилось. Я не видел, как подъехал грузовик.

— Я никогда не смогу тебя ненавидеть. — Сказала я твердым тоном, потому что не понимала, почему он продолжает извиняться.

Отдельные слезы катились по щекам из его глаз.

— Мне очень жаль. — Снова прошептал он.

В этот момент в открытую дверь машины скорой помощи въехали еще одни транспортные носилки. Только там не было видно человека, а стоял черный мешок с телом. Я освободилась от руки Уэстона и вышла из машины.

Двое офицеров чуть помоложе проталкивали мимо меня транспортные носилки, а еще один полицейский говорил в рацию, прикрепленную к жилету.

— Из машины извлечен еще один пострадавший. Труп опознано как Итан Монтгомери.

52. Луна

Я сдерживаю боль, которую почувствовала, когда прочитала выгравированные буквы и цифры на надгробии, потому что это чувство было единственным, что осталось у меня от Итана.

Я продолжала смотреть на серое надгробие, которое мы с мамой выбрали неделю назад, с высоким курганом свежей земли и множеством цветов перед ним.

Итан был мертв уже две недели.

Прошло две недели с момента автомобильной аварии и со дня смерти моего брата.

Мое сердце болела, а горло сжалось, когда я подумала о том, что эта ночь принесла мне крушение. Глаза наполнились слезами, и я стала видеть все расплывчато, пока не моргнула, и слезы не покатились по щекам.

В ту ночь я потеряла все. Даже себя.

С тех пор я не спала по ночам.

То ли я просыпалась в панике и мне казалось, что ночь повторяется, то ли мамин плач и причитания в спальне вырывали меня из сна.

Я не видела Уэстона с момента аварии, и сегодня на похоронах я старалась избегать его как можно больше.

Я не могла и не хотела, потому что, увидев его, мысленно увидела тот момент, когда поняла, что мой брат мертв.

В тот вечер после игры с «Белыми медведями Чикаго» Итан вместе с Чарльзом отправился в Sigma Devils. Чарльз познакомился с девушкой и пошел с ней, после чего Уэстон предложил отвезти его домой. Тысяча вопросов заполнила мою голову, затягивая узел в сердце.

Что, если бы Уэстон не предложил отвезти его?

Что, если бы Чарльз не пошел с девушкой?

Что, если бы я была там?

Одно мгновение — и Итан, возможно, был бы жив.

— Луна?

Чарльз вышел из-за моей спины, и я почувствовала его присутствие рядом с собой, не отрывая взгляда от могилы Итана.

— Мы уходим. Твоя мама сказала, чтобы я приехал за тобой. — Тихо сказал он.

Почти ветер, дувший сквозь густые сосны, был громче его голоса.

— Вы, ребята, идите вперед. Я вас догоню. Я пока не хочу уходить. — Ответила я, дрожа всем телом.

Краем глаза я увидела, как Чарльз снял свой черный пиджак и накинул его мне на плечи. Ничего больше не сказав, он поцеловал меня в макушку и оставил одну у могилы брата.

Я не чувствовала ничего, кроме пустоты внутри себя.

Как будто в тот момент, когда офицер произнес в рацию имя Итана, что-то внутри меня оборвалось.

Что-то разбилось, как упавшая фарфоровая чашка, а то, что разбилось, разлетелось на такие мелкие осколки, что их невозможно было склеить обратно.

Я услышала приближающиеся шаги и догадалась, что Чарльз возвращается, чтобы сказать что-то о моей матери, которая почти не разговаривала. С того вечера я больше не смотрела в радостное лицо матери.

— Я действительно любила его, понимаешь? Итан был первым человеком, который по-настоящему показал мне, что такое любовь. — Произнес изящный, тонкий голос.

Краем глаза я увидела лисьи рыжие длинные волнистые волосы, лежащие поверх черного пальто длиной до колен.

Я повернулась к ней и вгляделась в незнакомое лицо.

Несмотря на то, что я знала ее имя и чувствовала себя так близко к ней, даже не обмениваясь словами, она все равно была для меня такой чужой.

Запланированный на тот день ужин должен был состоять в том, что Итан познакомит ее с нами, а я представлю Уэстона своему брату, но потом все изменилось. Обеденный стол, за которым мы должны были ужинать, так и простоял переставленным и убранным в коробки до вчерашнего дня, когда Чарльз пришел и накрыл его, прежде чем снова молча покинуть дом.