— Ты не мог бы мне помочь?

Я подняла глаза на Уэстона, который смотрел на мое беспомощное выражение лица.

Он встал передо мной на одно колено и затянул шнурки коньков так туго, как только мог, так что они почти прижались к моим ногам.

Я смотрела, как он затягивает шнурки пальцами, а затем завязывает бант. Его руки были украшены заметными венами, и мне кажется, что я никогда не видела более привлекательных рук.

Внезапно мне захотелось, чтобы он снова прикоснулся ко мне, как вчера. Шептал мне на ухо то, что я люблю слышать из его уст.

Мы вышли из раздевалки через другую дверь и шли по узкому коридору, пока не оказались на арене. Слева и справа находились трибуны, которые обычно были заполнены, а перед нами был каток, обычно заполненный хоккеистами.

С этой точки зрения арена казалась такой огромной, хотя все места были свободны, и было так тихо.

Только Уэстон и я.

— Ты мне доверяешь?

— Да.

С такой уверенностью Уэстон вышел на лед и протянул мне руку, а я осторожно ступила на лед вслед за ним.

Последний раз я выходила на лед прошлой зимой, когда каталась на коньках со своим школьным другом перед Рокфеллер-центром.

Поначалу меня шатало, но по мере того, как Уэстон держал меня за другую руку, катался задом наперед и тянул меня за собой, с каждой минутой становилось все лучше.

В течение нескольких минут мы катались по льду, и со временем я стала чувствовать лед, пока он не отпустил меня, и я не заскользила по льду самостоятельно.

Мы стояли в центре льда, и меня охватило чувство, которое я не могу описать. Арена уже выглядела мощной, когда мы стояли у выхода, через который игроки выходили на арену, но стоять здесь, в центре этой арены, было чем-то другим.

Все выглядело намного больше.

Уэстон катался вокруг меня, пока не затормозил коньками, и по скользкой поверхности льда разлетелась какая-то пудра.

— Ты собираешься сказать мне, зачем ты привел меня сюда?

Я подняла на него глаза.

— Я хочу показать тебе, что бояться — это нормально, но что с этим чувством страха можно делать то, что ты любишь. — Объяснил он.

— Что это такое, Уэстон? — Подумала я и понадеялась, что после его извинений эта тема исчерпана.

— У всех есть страхи, в том числе и у меня.

— Не получить девушку или что? — Легкомысленно сказала я, сложив руки перед грудью.

Мне не хотелось говорить об этом.

— Перестань говорить что-то подобное и послушай меня.

Уэстон шагнул ближе ко мне.

— Моя мама всегда была единственной, кто поддерживал меня. Она была на каждой игре, а потом мои родители развелись, и она уехала из города со дня на день. — Спокойно объяснил он.

Мне всегда было интересно, что случилось с его матерью.

— В тот день, когда она покинула Истбург, огромная часть меня оборвалась. Я поклялся, что больше никогда не выйду на лед, потому что знал, что останусь один. Я старался, чтобы папа мной гордился. Помогал ему в строительной компании, надеялся, что он придет на одну из моих игр. Ничего. Ни разу этот ублюдок не появился. — Продолжал он.

С тех пор как я узнала Уэстона, я никогда не чувствовала, что он был так честен со мной, как сейчас и вчера вечером, когда он извинялся передо мной.

— Я начал помогать в закусочной, потому что у меня не было денег на экипировку, а когда меня ударили клюшкой по лицу на выездной игре, — Уэстон указал пальцем на левую бровь, где до сих пор виднелся шрам, — отцу даже не пришло в голову забрать меня из больницы. Во время игры мне наложили швы, потом я снова вышел на лед, где шрам снова воспалился, и мне пришлось лечь в больницу. Картер, Чарльз и Генри были теми, кто забрал меня.

Я еще немного посмотрела на шрам, который никогда не замечала.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — Осторожно спросила я.

— Я говорю тебе, что бояться — это нормально. Я боюсь, что мой отец никогда не смирится с тем, что я не смогу возглавить семейный бизнес, и я уже знаю, что он превратит мою жизнь в ад, но я научился продолжать играть с этим страхом.

Я пожевала нижнюю губу, потому что начинала нервничать. Я опустила взгляд на коньки, потому что не хотела показывать ему, что он прав. Возможно, это поможет справиться со страхом и не давать этому чувству больше силы.

— Но что, если это не сработает для меня? — Спросила я Уэстона, глядя на него сверху вниз.

— Чего бы ты ни боялась, ты можешь справиться со страхом и не давать ему силы, Луна. Я это знаю.

Нервозность разлилась по моему лицу, и я почувствовала, что все мое тело дрожит. Мысли кружились в голове, все вокруг казалось таким тяжелым, но мне даже не пришло в голову выбраться из этой ситуации. Нажать аварийную кнопку, которую я обычно нажимаю внутри себя.

Я хотела остаться здесь.

Он дал мне почувствовать, что бояться — это нормально.

Бояться чего-то.

— Я не знаю, смогу ли я это сделать. Я пробовала, но лучше не становится. — Объяснила я ему, какие мысли крутились у меня в голове.

Все связи вокруг моего страха постоянно возвращали меня в прошлое.

— Луна, все в порядке. Тебе можно бояться.

Не знаю, как и почему, но Уэстон понял меня, не зная, в чем причина моего страха перед глубокой водой.

— Но… — Начала говорить я.

Он фыркнул.

— Ну и хрен с ним.

Уэстон взял мое лицо в свои руки и, не раздумывая, прижался к моим губам.

Я не знала, что именно здесь происходит, но когда я на мгновение разделила наши губы, чтобы удостовериться, что именно сейчас происходит между мной и Уэстоном, я снова прижалась к его губам, и это было самое прекрасное ощущение.

Щекотка на губах, близость наших тел, его руки на моих щеках.

Мне казалось, что мои щеки вот-вот загорятся, потому что они светились под его ладонями.

Наши губы идеально двигались навстречу друг другу.

Все мысли взрывались в моей голове, я думала о стольких вещах и ни о чем одновременно. Когда поцелуй усилился, я даже не могла описать то, что происходило внутри меня.

Уэстон позволил себе проникнуть языком между моих губ, и в животе у меня внутренне завязался клубок, который вот-вот должен был взорваться и пустить бабочек по всем венам и фибрам моего тела.

23. Уэстон

Одна мысль не давала мне покоя — этот поцелуй казался таким невероятно правильным. Я хотел бы никогда больше не отрывать своих губ от губ Луны. Все внутри меня, включая мой член, стремилось к ней.

Я почувствовал, как мой член танцует сальсу, прижимаясь к ткани джинсов. Я был уверен, что она чувствует то, что делает своими губами на моих, настолько близки были наши тела.

Между нами не поместился бы даже лист бумаги.

— Черт. — Сказала Луна, прервав поцелуй.

Сначала я подумал, что это ее реакция на то, что произошло между нами, но когда я обернулся, то увидел истинную причину. Охранник светил на нас фонариком с трибуны на другой стороне арены.

Блядь.

— Нам конец, если мы не убежим сейчас.

Я схватил Луну за руку и понесся к воротам, чтобы попасть в раздевалку.

В выходные здесь никого не было, и я дополнительно везде выключил свет, чтобы быть уверенным, что нас не увидят.

Конечно, сегодня здесь должен был появиться охранник.

Никогда в жизни мой стояк не пропадал так быстро, как появился.

В раздевалке мы быстро сняли коньки и переобулись в уличную обувь до прихода охранника.

С фонариком на телефоне мы пробрались к запасному выходу из ледового дворца, и когда я подергал дверь, то понял, что она не открывается.

— Черт. — Прошипел я, прислонившись лбом к стеклянной двери.

— Что? — Спросила Луна, стоявшая позади меня и в панике оглядывавшаяся по сторонам каждые несколько секунд.

— Ключ все еще в раздевалке. Я оставил его там.

Почему в такой ситуации все должно было получиться?