В фантастических романах изданных еще до освоения космического пространства земляне идеализировали будущих колонистов.

Предполагалось, что жизнь на других планетах будет наполнена радостью освоения, новыми свершениями и неустанной борьбой за счастье и выживании колонии.

В реальности же все оказалось немного иначе.

Замкнутое общество быстро деградировало и обростало своими правилами и порядками, которые ничуть не изменились даже тогда когда поселение разрослось до внушительной территории с мегаполисами, огромным космодромом и роскошными увеселительными центрами популярными во всей Галактике.

Одно из многочисленных правил колонии гласило, что главная функция женщины — деторождение. То есть пополнение поселений новыми членами общества.

Нормой считалось рождение первенца в 14–15 лет. А до двадцати следовало родить хотя бы двоих детей.

Джейн Шекли совершенно не поддерживала эти прогрессивные веяния. Но не потому что была единственным ребенком в семье (после трудных родов, её мама не спешила обзаводиться многочисленным потомством).

Нет. Просто жизнь Джейн была наполнена более важными и интересными вещами.

Учебой, книгами, домашним планетарием и любимым котом.

Выйти замуж — значит пустить в свою жизнь, в её заветные потайные уголки совершенно чужого человека, который будет топтаться грязными ногами по твоим мечтам и «подтирать собственный зад» твоей душой. Так она ощущала.

Но вот окружающим этот факт было знать совсем не обязательно.

Так что Джейн уверяла всех, что просто ищет свой идеал мужчины.

Ей верили, потому что искали многие. Потом обжигались, разводились и снова искали. Но уже других. Тех, кто полюбит детей рожденных от «того самого», полюбит как собственных и взвалит все тяготы по их взращиванию на свои широкие плечи.

Джейн только посмеивалась про себя глядя на страдания бывших одноклассниц.

Вслух же она сокрушалась, говорила, что видимо родилась под несчастливой звездой, потому что до сих пор не встретила своего, гм-мм, одинокого принца. Разумеется, единственного и неповторимого.

Советчики ахали и переживали.

— Тебе уже шестнадцать, пора бы и подыскать кого-нибудь.

— Тебе уже восемнадцать, а ты до сих пор одна. Посмотри, у всех уже дети.

— Тебе давно стукнуло двадцать. Старая дева.

Джейн рвалась улететь с этого постылого убогого мирка, найти работу во внешнем мире и жить своей, интересной и насыщенной жизнью.

Однако тут уже уперлись родители. Она обязана была жить поблизости и родить им внуков.

Когда ей исполнился 21 год мир мечты, который она хранила глубоко в тайне от всех, начал рушится.

Вначале издали запрет на домашние планетарии. Вменяемого объяснения не было. Лишь распоряжение о том, что не сдавшие любительские телескопы будут подвергнуты аресту на сутки или крупному штрафу.

В учебных заведениях, в перечне предметов появились новые дисциплины рассказывающие о вере, религии и новых правилах для всех членов правильного общества.

«Божественные истории» — посмеиваясь окрестила новые предметы Джейн.

Планетария было жаль, но расставание прошло легче чем ей казалось ранее.

Потом, совершенно неожиданно на головы простых поселенцев рухнуло новое распоряжение.

Всех кошек колонии объявили вредными животными, которые портят насыщенный целебными ароматами воздух, уменьшают поголовье социально полезных птичек и даже влияют на психику хозяев, гипнотически превращая их в подобия биороботов.

Джейн перестала выпускать своего кота на улицу. Но глядя как он томится в четырех стенах, однажды не выдержала и действительно, как будто находясь под гипнозом все же отпустила бедняжку ненадолго погулять.

Кот не вернулся. Сердобольные соседи говорили, что его убили.

Джейн представлялись вещи гораздо хуже такого финала.

Ей начали сниться кошмары в которых мучители издевались над маленьким беспомощным комком, отчаянно зовущим хозяйку.

Этот случай перечеркнул всю прежнюю безмятежность жизни.

Больше не было уютного мира книг и мира мечты.

Джейн возненавидела себя за тот легкомысленный поступок, когда не задумываясь ни на секунду открыла окошко для несчастного кота.

Ненависть к себе была настолько сильна, что уже не задумываясь о последствиях Джейн внезапно уступила уговорам родных и вышла замуж за нового кандидата.

Почему? Потому что «так положено». Потому что она — «старая дева».

И потому что «так» будет лучше для всех.

Жених происходил из очень состоятельных кругов элитного общества колонии.

Его отцу принадлежала сеть развлечений и огромный медицинский комплекс с передовыми разработками по лечению и обслуживанию здоровья граждан.

Жених был красив, органично сложен, но имел крошечный, очень незначительный недостаток (когда речь идет о том, что «да вы знаете кто его папа!», то любые недостатки молодого человека воспринимаются через эту призму, всего лишь как мелкое недоразумение).

Жених был инфантилен. И не просто инфантилен, а чересчур инфантилен. Но разглядеть этот факт можно было не сразу.

Родные и психолог в свое время внушили Олегу (так звали «принца» мечты), что он не такой, как все.

— Ты особенный, — эту фразу повторяли и повторяли, пока Олежек наконец, не усвоил, что он и правда — особенный.

Поэтому говорил мало, старался мудро молчать или отвечать односложно и веско.

— О, как он умен, — восхищалось заботливое окружение.

Безусловно это был очень выгодный брак для колонистки.

Во всяком случае так казалось со стороны. Ведь взгляд общества обычно поверхностен. А вход на светскую тусовку может оказаться гораздо беззаботнее, чем выход.

Конечно тут были свои ньюансы. Например, рожать от идиота Джейн не стала бы даже при угрозе расстрела.

Что бы там не говорили, но обычное сожительство — это одно, а собственный ребенок с ущербными генами — другое.

Поэтому она тайком использовала все что, могла. Старые проверенные средства и новые химические препараты.

Конечно же нехитрый обман могли раскрыть, но у настоящей женщины всегда тысячи уловок, как у кошки.

— Тебя не тошнит? — интересовался заботливый свекор. Невестка улыбалась и отрицательно качала головой, думая о том, что ее тошнило от мужа, с которым приходилось укладываться на брачное ложе для исполнения обязательного ритуала со всеми стонами, охами и ахами.

Тошнило от ловушки в которую она сама себя загнала, от семьи в которой приходилось сейчас жить.

Однажды она приобрела билет на межгородской флаер, чтобы навестить родителей, но в последний момент передумала и вернулась.

В дом мужа Джейн зашла с черного хода, чтобы избежать лишних вопросов. Она шла по направлению к библиотеке, когда вдруг обнаружила, что там гость.

— Новую партию везунчиков проверили, — донесся до нее какой-то безликий скрипучий голос.

Дверь в библиотеку была закрыта неплотно.

— Есть там одно дело. Пусть поработают для нашего блага. — Чужак рассмеялся. Визгливо и неприятно.