–Но в чем же тут смысл, аке? И что это? Неужели, это его душа? Душа дерева, оставленная тут, на земле… – удивленно повернувшись к отцу, он спросил его.

–Я, в действительности, назвал бы это следом. То, что остается в этой жизни, от каждого нас, когда мы покидаем ее… Это, могут быть, наши благие намерения и все добро, сделанное тобой, своим близким и родным. Но, может быть, еще и то, что от ушедшего человека, нет совсем воспоминаний. Поверь мне, балам, это очень плохо. И тогда, если бы такой человек был деревом, от него не звучал такой звук… Я и хотел, чтобы ты понял это. Мы вправе использовать это дерево по нужному нам назначению. Мы можем, что угодно с ним сделать и даже, забрав домой его, использовать в печи. Но мы не сделаем с ним ничего, и оставим его тут. Все, что окружает тебя, ты вправе использовать его во благо себе. Чтобы, сумев раскрыть его лучшие качества, ты действительно донес бы для людей, ее. В этом мире, все имеет душу. Надо их чтить и тогда, внутри тебя образуется гармония. Она, эта гармония, вернее ее ощущение, непременно должно будет, помочь тебе. Когда уже, ты сам себе, будешь задавать свои вопросы. Поэтому, чтобы воспользоваться благами мироздания, мы и читаем свои молитвы. Они простые, но в них, каждое слово, оно выверенное. Пойдем, балам, и поработаем еще. Нам надо возвращаться скоро домой, – сказал ему это отец и, повернувшись, стал подбирать сухие ветки тамариска.

–Да, аке, – ответил Коркыт ему быстро, и тоже, помогая отцу, начал складывать эти ветки, в одну большую кучу. Пробуя успевать за быстрыми движениями своего отца, он не мог не думать о сказанных ему словах. Каждая мысль в голове рождало вопросы. Вопросы, ответы на которых, он будет искать, в последующем, всю свою жизнь.

–Аке, можно ли мне забрать себе кусок того дерева джиды? Раз вы сказали, что все, так или иначе, мы должны их использовать во благо?

–И почему же ты об этом спрашиваешь? Конечно же, да, – ответил ему его отец и покачал из стороны в сторону, своей головой.

–Я хотел бы сделать из нее что-то. Оно мне понадобилось бы – ответил Коркыт ему мысленно, и, еще раз, бросив свой взгляд на упавшее от ветра дерево, продолжил свою работу.

Через несколько дней, Коркыт придет на это место и, уже наедине, не спеша, снова рассмотрев ту джиду, заберет ее домой. Распилив его на несколько частей, он заметит, что на каждых из них, его перестукивания, они, будут резонировать по-разному. Снова и снова рассматривая их, но уже при свете солнца, он увидит то, что его немного удивит и, может даже, ужаснет.

На одной выпиленной части куска джиды, линии волокон, напомнят те самые изгибы его любимой всем сердцем реки Яксарт. Изгибы реки Яксарт, которых он запомнил, сидя и любуясь ею, на своем любимом когда-то, месте Желмая. Именно, на том своем месте, где он повстречал ту девочку. Девочку Бахар, которая пела знакомую ему красивую мелодию. Теперь же, когда он держал в руках, тот понравившийся кусок дерева, его сознание переполнялось необъяснимыми чувствами. А исходившие от дерева при простукивании резонирующие звуки, буквально завораживая его, казалось, что-то нашептывали. Что-то знакомое и приятное, значение, которого, он пока что, не мог понять.

Целыми днями, Коркыт пробовал разглядывать только его. Этот с виду неприметный кусок дерева. И оно, словно живое, как ни странно, каждый раз по-разному, пробовало отзываться. Да, именно разговаривая с ним, он улыбался и пробовал делиться с ним своими смешными рассказами. И это, свое странное состояние, ощущение присутствия чего-то важного и таинственного возле себя, он не мог себе объяснить.

Так прошло несколько дней. Рассматривая на солнце линии внутренних волокон куска дерева, каждый раз, он пробовал их сравнивать с образами, возникавшими в голове, доселе неизвестных ему животных. От чего, сам того не понимая, воодушевляясь, забывал даже покушать кешки-ас. Однажды, его мать, заметив, как показалось ей, что-то не ладное, решила переспросить его:

–Балам, в последнее время, ты сам заметил того или нет, ты немного изменился. Это, конечно, не может меня не радовать, но все же, это как-то странно, балам. К тому же, ты немного исхудал. Ты все время возишься возле чего-то. Мне кажется, что ты увлечен чем-то новым. Не хотел бы ты, рассказать своей анашым что-то?

–Анашым, помните, мы с отцом, на днях, ходили за хворостом? Тогда мы поработали на славу. Пришли такими разбившимися, что просто свалились от усталости. Мы столько принесли хвороста, что, думаю, нам больше не придется, уже ходить за ними. Там нам попалась, одно поваленное ветром, дерево. И знаете, оно, это дерево, можно сказать, что оно певучее. Странно конечно, это звучит, но это так. Еще мой отец, это заметив, рассказал мне про него, свою интересную историю. Но самое главное, из всего рассказанного, интересное то, что его, через несколько дней, я принес домой. Конечно, мне пришлось повозиться с ним. Но, думаю, тот приложенный труд, он не был понапрасну. Ну вот, как-то так… Я, сумев распилить его, оставил лишь одну его часть. Не знаю почему, но мне кажется, что она мне понадобится для чего-то. Для того, чего, пока что, я сам не осознаю. И у меня такое чувство, что оно меня, все же, чем-то порадует. Мне так кажется.

–Я рада за тебя, балам. И искренне тебе желаю, добиться задуманного, – ответила она и, уже позабыв свои дела, стала с интересом наблюдать за сыном. Мысленно, пробуя представить будущее своего сына, она про себя попробовала обратиться к Создателю, и доверить ему его будущее.

–Спасибо вам, анашым. Ну и вам тоже, аке, – заметив подошедшего своего отца, приятно улыбнувшись им обоим, он поспешил по своим делам.

–А меня то, зачем ты благодаришь? Это ты сам принял такое решение. Я говорю про твое желание и решимость, принести тот кусок поваленного дерева домой. Твоя анашым не вытерпела, и она решила, выведать у тебя, чем же ты так увлечен, балам? Я не буду задавать тебе свои вопросы и дождусь, пока ты не докончишь начатое свое дело. Думаю, что ты не будешь испытывать нас долгим ожиданием. Иначе, твоя анашым, не даст мне покоя…Она же будет у меня все выпытывать… Разве я не прав? – сказав эти свои слова, он погладил его по голове и, усмехнувшись, посмотрел на них обоих. В этот момент, все они дружно засмеявшись, обнялись вместе, и далее уже, зашли в кибитку.

Проведя несколько дней в раздумьях, он придет к выводу, что ему надо будет изготовить с ним нечто особенное. Но мысли, каждый раз, словно вспугнутая стая голубей, не будут подсказывать ему, что-то конкретное.       Однажды, сидя напротив того куска джиды, его взгляд упал на свой, неподалеку лежавший, предмет. Приглядевшись более внимательно, он узнал его. Взяв в свои руки тот предмет, он приятно улыбнулся и невольно погрузился в воспоминания.

–Как много времени прошло…Хазы-Бармак… Где же она сейчас? А ведь тогда, помню, мне нравились его звуки… Эти струны… Странно все это, – подумал он про себя и решил обратно положить его на прежнее место. Но в этот момент, вспомнив, что его он не держал с тех пор, как познакомился в степи с ней, обратно подняв его, попробовал разорвать перетянутые на ней, нити. Приложив усилия, так и не сумев разорвать всех их, он заметил некоторое их непонятное свойство. Повторив свои действия, он невольно перенесся в то время, когда он рассказывал Бахар, о каких-то звуках. Уже, пересиливая, вдруг, откуда то возникшее, свое волнение, мысленно представляя перетянутые, уже по иному эти нити конских волос, теперь он понял, как и в каком направлении, ему надо было действовать.

В эту ночь, он так и не смог уснуть. В далеких своих фантазиях, он пробовал представлять себя, держащим какой-то предмет, но все улетучивалось, словно предрассветный туман над Яксартом.

Ближе к утру, весь уставший от безуспешных своих раздумий и уже раздосадованный этим, он заснул крепким сном.

Проснувшись от голоса своей матери, он настороженно посмотрел на себя и следом уже, на окно их кибитки. Стоявшая в стороне, его анашым, заметив проснувшегося сына, удивленно посмотрела на него и спросила: