МОЁ ДЕТСТВО.

Детство – то место, куда имеют желание вернуться все.

Часть-1. Познание себя.

1. Рождение в Старом хуторе.

Думаю, что нет никого на белом свете, кто мог запомнить своё рождение. Тоже не был исключением. О своём рождении знаю со слов своих родителей, а также со слов многочисленных родственников по линии моей мамы, то есть, терских казаков, которые проживали в Старом хуторе. Большинство терских казаков по фамилии Выприцкие, родились в Старом хуторе в хате-мазанке.

– Ты был последним, кто родился в хате-мазанке, а не в роддоме, – рассказывала мне бабушка Нюся, мамина мама, из рода Выприцких. – После твоего рождения все рождались в роддоме.

Примерно за год до моего рождения, возле вокзала станции Гудермес, в старом здании управления железной дороги астраханского направления, открыли родильный дом.

Рассчитанный на приём рожениц с астраханского направления железных дорог, роддом был оборудован всеми необходимыми медицинскими проборами и оборудованием, которые имелись тогда в медицине.

Такая близость роддома от железной дороги была вызвана тем, что после окончания войны с фашистами вернулось с фронта много мужчин, сразу резко возросла рождаемость населения.

Единственный роддом в Грозном не успевал принимать городских рожениц. В сельских населённых пунктах беременные женщины рожали на дому. Отчего была большая смертность младенцев.

Бывшая станица «Кахановская», на территории которой располагался Старый хутор, сразу после войны получила статус города с названием Гудермес. Поэтому решено было построить роддом в центре города. Так как роддом при вокзале станции Гудермес находился в трёх километрах от города.

В то время современных улиц и санитарного транспорта не было. Ходить рожать до вокзала беременные женщины не могли.

Однако после войны не было денег на строительство роддома в центре города. Поэтому женщины рожали детей там, где им было удобно рожать своих детей.

– Твоим родителям, точнее, твоему отцу, как инвалиду войны, дали жилье на левом берегу речки Белка, – рассказывали бабушки по линии моей мамы. – Это был единственный дом, который остался на месте бывшего хутора Ивлевых и чеченского аула, которые были стёрты с лица земли. Во время стычек между чеченцами и терскими казаками. После установления советской власти на территории земли принадлежащей чеченцам и терским казакам.

Старое бесхозное строение, переходило из рук в руки, то сельскому управлению, то поселковому совету. Когда на месте бывшего аула и станицы «Кахановской» образовался Гудермес. Все бесхозное перешло под городское управление. Мария (моя мама) устроилась работать в совхоз «Кундухово», Сергей (мой отец), как инвалид войны получил место проживание в старом доме, стал работать сторожем в совхозе. После того, как мама забеременела мной и не смогла работать в поле, то ей дали работу на дому.

Мама шила одежду труженикам сельской местности. Надо было как-то зарабатывать трудодни, чтобы кормить семью. Тогда в колхозах и в совхозах денежную зарплату не давали.

Колхозники и сельские труженики, питались и жили на то, что выращивали в сельской местности (трудодни), а также на деньги, которые имели от продажи своей продукции на колхозном рынке в городе.

Мама часто торговала сельской продукцией, выращенной у нас на огороде, а также торговала сельской продукцией выросшей на полях совхоза «Кундухово». Несмотря на своё маленькое образование, четыре класса церковно-приходской школы, мама хорошо знала математику и грамотно писала.

Кроме того, в церковно-приходской школе мама хорошо выучилась домашнему рукоделию. Могла кроить и шить разную одежду, а также с детства прекрасно вязала одежду на спицах.

Как старшая дочка у парализованной бабушки Нюси, моя мама взяла бабушку к себе домой. Несмотря на то, что бабушка Нюся была парализована на ноги, все остальное у бабушки Нюси было цело и здорова.

Поэтому бабушка руками вязала на спицах разную одежду на продажу и получала небольшую пенсию на своё содержание. Так мои родители крутились в быту до моего рождения.

Несмотря на то, что в хозяйстве моих родителей было все необходимое для проживания. Однако они были оторваны от города тем, что не было никакой связи на случай беды или рождения ребёнка.

Единственной связью с городом был через речку подвесной мостик, который построили сто лет тому назад, чеченцы и терские казаки в знак дружбы между народами.

За сто лет мост сильно обветшал и фактически был непригоден к общению между населёнными пунктами по обоим берегам речки Белка. На подвесном мосту были огромные проёмы с отсутствием досок. Можно было перебираться по такому мосту, как канатоходцу по тросам, с риском для своей собственной жизни.

На расстоянии нескольких километров по обеим сторонам от дома моих родителей были автомобильный мост из брёвен и железнодорожный мост из бетонных свай с железными проёмами. Оба моста со времени войны были под охраной солдат. Через автомобильный мост можно было передвигаться под контролем солдат.

К железнодорожному мосту разрешалось подходить в наличии документа на ремонт и обслуживание железнодорожного моста. Всех остальных к железнодорожному мосту не подпускали на расстоянии выстрела. Солдаты имели право стрелять по людям.

Когда мама была беременна мной на последнем месяце беременности, то по решению наших родственников, терских казаков, беременную маму вместе с парализованной бабушкой, решили поселить на несколько месяцев в хату-мазанку в Старом хуторе.

Со времени войны с фашистами в нашем доме проживали семьёй евреи-беженцы с Европы. Евреи-беженцы и терские казаки жили, как одна семья. Поэтому все хозяйство дома моих родителей оставили на время евреям.

Ко времени моего рождения Старый хутор занимал не большую территорию земли. Там стояли древняя хата-мазанка, несколько изб крытых соломой, два дома крытых дранкой и огромный хозяйственный двор, который кормил всех хуторян. За поселением Старого хутора были, старинное кладбище терских казаков и огромный фруктовый сад, которые по своей территории были больше Гудермеса.

Фруктовый сад располагался вокруг Чёрной речки до железной дороги. Старинное кладбище находилось между фруктовым садом и берегом речки Белки. Обе территории фруктового сада и старинного кладбища были огорожены колючим чилижником, через который, как через густую колючую проволоку не могли пробраться люди и животные.

Поэтому эти территории, никогда не охранялись. Однако любой желающий полакомится плодами сада или посмотреть на древние кресты на могилах терских казаков, мог свободно пройти через ворота сада и кладбища.

За порядком на территории фруктового сада и древнего кладбища терских казаков присматривали сообща оба рода древних терских казаков, Выприцкие и Ивлевы.

Так как эти две территории, фруктового сада и древнего кладбища, испокон веков считались собственностью двух фамилий, Выприцких и Ивлевых.

Конечно, близкие родственники этих двух фамилий тоже принимали участие за порядком на территории фруктового сада и древнего кладбища. Однако главными смотрителями были двойня, Георгий (Гурей) Выприцкий и Мария (Маня) Выприцкая (Лебедева).

– Несмотря на то, что большинство наших родственников, с обеих сторон были верующие, – рассказывала мне, моя мама. – Но всё равно относились к своей жизни по-светски и демократично. Поэтому решили, что буду рожать своего первенца в роддоме в Грозном или в роддоме возле вокзала станции Гудермес.

К тому времени оба роддома ничем не отличались друг от друга. Конечно, можно было рожать и в Старом хуторе, где родилось большинство терских казаков. Но родственники мужа посчитали, что рожать ребёнка в Старом хуторе, это какая-то дикость. Всё равно, что рожать ребёнка в пещере, как в каменном веке.