— Все равно придется меня выслушать!

— Только попробуй начать разговор о себе и Расселе — тут же вылетишь в окно! Поняла? Мне слишком больно! — говорю я, изо всех сил сдерживая слезы.

— Мне тоже больно! — говорит Магда и сама чуть не плачет. — И еще очень стыдно! Я не хотела! И Рассел не хотел! Мы сами не знаем, как это случилось!

— Словно вас подхватила какая-то сила, кинула в объятия друг к другу, прижала покрепче, и вы стали целоваться взасос!

— На месте Рассела мог оказаться кто угодно. Просто он попался мне под руку. Ему тоже было все равно. Он не хотел со мной целоваться. Я ему не нравлюсь, ты же знаешь.

— Ага, и в субботу на вечеринке он вел себя так, чтобы всем показать, как ты ему омерзительна!

— Он думает, что со мной можно только целоваться, — жалуется Магда и грустнеет. — Все мальчишки так считают. Послушай, мне было тошно на вечеринке. Конечно, я смеялась и шутила, но на самом деле было не до веселья. Я чувствовала себя отвратительной дешевкой. Слышала, что они там нашептывали о старушке Магде! А сами имели в виду, что со мной можно не церемониться. Не знаю, что делать. Конечно, мне нравится красиво одеваться и сексуально выглядеть. Обожаю, когда мальчишки с меня глаз не сводят, но, похоже, я не интересую их как личность.

Попробовала глотнуть водки, но это не помогло — только хуже стало, и начала себя жалеть. Я пошла в туалет, потом села на ступеньках и немного поплакала. Пыталась понять, почему все мои знакомства неудачно заканчиваются. В общем, и настоящей дружбы у меня ни с кем нет. Даже Грег от меня ушел, потому что, кроме поцелуев, я ему больше ничего не позволяю. Вдруг я вспомнила Помадку и каково ей было, бедняжке, в первый раз сблизиться с хомячком… Как она, наверное, растерялась, расстроилась, убежала, а потом вдруг поняла, что летит вниз… вниз… вниз… Ладно, конечно, я слишком сентиментальна.

Потом, выйдя из туалета, на меня наткнулся Рассел. Увидел, что я плачу, и испугался, что сильно меня ушиб. Сел рядом, обнял за плечи и хотел утешить, а я все оплакивала Помадку… Рассел сказал: не думал, что у меня такая чуткая душа, и сам чуть не плачет. Вдруг понес какую-то чушь насчет тебя, и вот…

— Какую чушь?

— Это тебе не понравится. Он ничего плохого не имел в виду — просто слегка напился…

— Магда, скажи мне… Что он сказал?

— Ну, что ты зазналась, когда получила это письмо от известной художницы… И еще… Как ты могла подумать, будто он украл твою идею? Рассел говорит, что всю жизнь мечтал стать художником. Ему кажется, он рисует лучше тебя, потому что не только на два года старше, но и гораздо упорнее, и… может быть, просто талантливее.

У меня вырывается грубое ругательство.

— Я же говорила, тебе не понравится.

— Надо же, как он мне завидует! Никак не может успокоиться!

— Он же парень, а парни не любят проигрывать девчонкам.

— А тебе мои рисунки нравятся больше, чем его?

— Конечно! Рассел сам это понимает, но признать ему это трудно. Ах, Элли, иногда ты ужасно глупая! Ну так вот, он все говорил о тебе, а я твердила ему про Помадку и практически лежала у него на груди. Использовала его как подушку, честное слово. Но потом он пошевелился, я пошевелилась… Помнишь, было очень темно, ничего не видно… И сама не знаю как… но мы стали целоваться…

— Хватит! А почему вы сразу не прекратили?

— Сама не знаю… Если бы не огорчения… Но мне понравилось, Элли, и я не смогла остановиться… Думала, что Грег умеет целоваться, но твоему Расселу он в подметки не годится.

— Он больше не мой Рассел. Он твой!

— Нет, я ему не нужна. Он с ума по тебе сходит, Элли! Хочет вернуть тебя и, если ты получишь главный приз Тернера, не будет завидовать.

— Почему же он мне этого не скажет?

— Он с субботы тебе дозванивается!

— М-м, наверное, ты права. Но почему же он не зайдет?

— Храбрости не хватает. Твой папа кого хочешь напугает.

— Он редко бывает дома.

— Если Рассел к тебе придет, ты с ним поговоришь?

— Да! Нет. Не знаю.

Я действительно не знаю. Не знаю, что чувствую, что думаю. Не знаю, хочу я его вернуть или нет.

— Я подумаю. А сейчас давай решим, что делать с Надин.

Мы надеемся, что у нас в запасе уйма времени, чтобы занять удобную позицию для наблюдения, но сначала нужно разыскать кинотеатр. Несмотря на частые поездки в Лондон с семьями, мы плохо ориентируемся в метро. Сначала мы с Магз едем не в ту сторону по Северной линии, но в конце концов попадаем на Лестер-сквер. После долгих поисков и расспросов находим кинотеатр на дальней улочке в районе Сохо.

У кинотеатра обычное название, но вместо нормальных там идут совершенно ужасные фильмы пошлые порноленты. Нигде не упоминается о показе фильма «Ксанаду». Набираю в легкие побольше воздуха и с опаской вхожу внутрь, чувствуя себя совсем маленькой. Спрашиваю девушку за стойкой про «Ксанаду», но она на меня смотрит как на чокнутую.

— Это же телевизионный сериал! Мы ничего подобного не показываем. К сожалению, вас не пустят ни на один фильм — вам слишком мало лет.

— Не беспокойтесь! Не собираюсь здесь ничего смотреть! — отвечаю я и выскакиваю на улицу.

— Значит, Эллис наврал Надин, чтобы только вытащить ее на свидание, — говорит Магда. — О боже, Элли, как я рада, что ты здесь, со мной!

Она слегка сжимает мою руку, и я ей механически отвечаю.

— Ну что, подождем за углом? — спрашивает Магда.

— Давай зайдем в кафе «Старбакс» через дорогу. Оттуда удобно наблюдать за кинотеатром. Мы увидим Надин с ее парнем, когда они придут. Интересно, как он выглядит? Может, он про свою внешность тоже заливает?

— Эллис сказал Надин, что он высокий, с темными волосами и карими глазами. Одет просто, но вид у него нахальный. Она ожидает кого-нибудь вроде Робби Уильямса.

— Вот глупая!

Едва успеваю закончить фразу, как появляется очень красивый девятнадцатилетний парень. Он проходит мимо нашего кафе, пересекает улицу и становится около кинотеатра.

Мы с Магдой в изумлении раскрываем рты:

— О господи! Наверное, это он!

— Действительно похож на Робби Уильямса.

— Наша счастливая, счастливая, счастливая Надин!

— Несмотря на потрясающую внешность, он все равно может оказаться придурком.

— Пусть хоть каждый день ведет себя как ненормальный. Я бы ничего не имела против! — говорит Магда.

— А зачем ему понадобилось врать, что «Ксанаду» будут показывать в кинотеатре?

— Вдруг он ошибся? И на старуху бывает проруха, а ему и подавно можно простить. Гляди! Он смотрит на часы. Видишь, пришел на десять минут раньше. Ну же, Надин! Нехорошо заставлять ждать такого парня!

Но он ждет не Надин. К нему направляется красивая рыжеволосая девушка в мохеровом пиджаке и сильно обтягивающих джинсах. Они улыбаются друг другу, целуются и идут в китайский ресторанчик рядом с кинотеатром.

Мы с Магдой вздыхаем.

В кинотеатр заходят самые разные парни.

— Смотри, у этого ужасно грязный плащ, — говорю я. — А вон на того посмотри! До чего же старый и неряшливый.

— А вот тех пожилыми не назовешь! — хихикает Магда.

Два прыщавых мальчишки о чем-то тихо переговариваются и поглубже натягивают бейсболки, чтобы спрятать лица.

— Пытаются выглядеть старше, чтобы их пустили, а на самом деле — наши ровесники. Эй, послушай, а вдруг Эллис — школьник?!

— Ну, судя по его посланиям, он вполне образован, — отвечаю я.

Мы видим, что мальчишек не пускают.

Пожилой мужчина с бородкой неодобрительно покачивает головой. Он стоит перед афишей, глядя на девушек с обнаженной грудью.

— Фу, ты только посмотри, как противно он поглаживает бороду! Терпеть не могу бородатых. Ой, прости Элли! Забыла, что у твоего папы борода.

— Не волнуйся. Я сама их ненавижу.

— Все-таки твой папа художник и должен соответствовать своей профессии. Все люди искусства носят бороду.

— Только старомодные. Дело в том, что он не совсем художник. Я хочу сказать, что сейчас он почти не рисует…