— Как ты видишь, — начала она, — пытаться убить меня бесполезно. Последние несколько лет вы тратили свое время и энергию на то, чтобы найти меня. Напрасная трата ваших усилий, джентльмены. Только любовь снимет ваше проклятие. — Она нахмурилась, глядя на тело Лукаса, которое лежало на земле между нами.

Чародейка приблизилась бесшумными шагами. Все, что я мог сделать, это сердито посмотреть на нее. Какую игру она затеяла сейчас? Почему она здесь? Чтобы позлорадствовать над тем, что одна из наших душ уже потеряна?

— Лукас Айвз. — Она цокнула языком. — Мне пришлось проделать весь путь до Подземного мира, чтобы забрать это. — Она опустилась на колени в мокрую траву у его изголовья и потянулась к нему.

— Не прикасайся к нему, — сказал я, очевидно, способный говорить, когда на самом деле мне хотелось оттолкнуть ее. Она была так близко, что я чувствовал жар ее тела.

— Тише, ты. — Наклонившись вперед, она открыла рот Лукасу, и я подумал, что она собирается его поцеловать. Что за жуткий…? Вместо этого она нависла над ним, и ослепительный шар света вылетел из ее рта прямо в его. Он исчез у него в горле. С усмешкой чародейка встала и разгладила юбку.

— Что…? — начал Зейн.

Лукас ахнул. Я внутренне вздрогнул, все еще не в силах пошевелиться. Он делал один глубокий вдох за другим, его грудь поднималась и опускалась.

Она вернула его к жизни. Зачем? Только для того, чтобы убить его снова позже, когда она решила, что пришло время самой забрать его душу? Чертова извращенная сука.

— Лукас Айвз. Зейн Ксавьер. Кейд Локарт. — Она назвала наши имена и посмотрела на каждого из нас по очереди. — Я возлагаю на вас троих большие надежды. У вас еще есть время. А теперь сосредоточьтесь на том, что важно, и постарайтесь не дать себя убить — снова. — С этими последними словами она исчезла в облаке фиолетового дыма. Ее смешанное использование магии ведьм и фейри нанесло мне моральный удар.

Ее власть над нами была ослаблена. Мы снова были в парке, под светом приближающейся к полнолунию луны, без малейшего следа волшебства в воздухе.

За исключением того, что Лукас был жив.

Я рухнул рядом с ним. Зейн, Сэмюэль и Эш присоединились ко мне, когда мы все заговорили одновременно.

— Невозможно…

— Как, черт возьми…?

— Ты жив…

— Ты был мертв…

Лукас застонал. — Я чувствую себя дерьмово. Как растоптанное дерьмо.

— Мы тебя подлатаем, — сказал я. По сигналу Эша мы подняли Лукаса на ноги, каждый перенося его вес руками себе на плечи.

Зейн последовал за нами к машине. — Я поведу. Сэмюэль, ты впереди, рядом со мной.

— Да, сэр.

Мы с Эшем усадили Лукаса посередине заднего сиденья. Он был смертельно бледен. Кровь сочилась из нескольких отверстий в его груди. Мне нужно было применить к нему мою исцеляющую магию.

Все забрались внутрь, и Зейн завел машину. Он ехал по улицам к дому, пока я занимался огнестрельными ранами Лукаса.

Что, черт возьми, там произошло? Сумасшедшая, насылающая проклятия сука надеялась на нас?

За одну ночь, после короткой встречи с чародейкой, я был сбит с толку еще больше, чем когда-либо. Неуверенность и настороженность просачивались сквозь меня, как и ото всех остальных в машине. Здесь происходило нечто большее, чем мы изначально предполагали, — гораздо большее. Жаль, что у меня нет ни малейшего представления о том, что это было.

Между моими мастерскими талантами исцеления фейри и силой полной луны, Лукас шел на поправку, даже несмотря на гребаное пулевое отверстие в задней части его гребаного черепа. Как только он полностью исцелится, я собирался выбить из него все дерьмо за то, что он умер.

Он не мог умереть из-за меня; он был одним из двух моих избранных братьев и единственной семьей, которая у меня была.

Я сбежал по лестнице на первый этаж. Никто не переходил дорогу «Пенумбра» — нам. В течение многих лет «Затмение» вторгались на нашу территорию, угрожали нам и пытались саботировать наш бизнес. Затем эти ублюдки объединились с темными ведьмами «5-го Круга» и напали на наш дом. Наш дом. Убийство Лукаса было чертовой вишенкой на торте и последней гребаной каплей.

Я постучал один раз, прежде чем войти в гостиную мамы Холт. Когда я вошел, она подняла взгляд, и ее зеленые глаза смягчились. Зейн развалился в одном из двух кресел, стоявших напротив дивана. Я плюхнулся на сиденье рядом с ним.

Мама посмотрела на нас. — В нашем бизнесе можно ожидать разборок за территории и грубых игр, но никто не убивает одного из моих мальчиков и это не сходит им с рук. — Ее глаза вспыхнули гневом.

— Я согласен. — Я бросил взгляд на Зейна, ожидая его ответа. Он махнул головой в знак согласия. Тогда все было решено. — Каков план?

— Нам нужна помощь, чтобы уничтожить «Затмение». Они — наша первая цель. Я позвоню другим семьям, и мы соберем здесь наших союзников. Я разберусь с этой частью, поскольку у вас двоих есть более важные дела. — Мама многозначительно посмотрела на меня. — Тебе не следовало позволять этой милой Эмме уходить.

Я нахмурился на нее. — Она хотела уйти. Мы не могли ее остановить, — пробормотал я.

Она усмехнулась. — Я бы предпочла, чтобы эта девушка была прикована цепью в подвале, чем гуляла по миру прямо сейчас.

У Зейна вырвался сдавленный звук. — Ей бы не понравилось такое обращение.

Мама обратила на него свой пронзительный взгляд. — Я говорю, что вы двое должны сделать все возможное. Найдите ее. Оставьте ее здесь и разрушьте это проклятие. Тот факт, что чародейка вернула Лукаса, показывает, что она дает вам троим второй шанс. Всем нам второй шанс. Не проебите это.

— У меня есть все намерения найти Эмму и все исправить. — Зейн встал. — Мы начнем наши поиски прямо сейчас. — Он поймал мой взгляд. — Я позову Сэмюэля, Эша и Кевина. Встретимся в офисе.

— Я сейчас буду.

Вампир вышел размытым пятном, используя свою сверхъестественную скорость. Я встал, готовый направиться в наш офис на третьем этаже.

— Кейд, — сказала мама. — Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, правда?

— Я знаю, — пробормотал я, встречаясь с ней взглядом. Если бы не этот огромный, закаленный в боях медведь-перевертыш с мягким сердцем, я не знаю, что бы со мной стало. Я всем обязан маме Холт. Она показала мне любовь, честность и доброту в мире, в котором, казалось, не было ничего из этого. Что еще более удивительно, она знала о моем прошлом и о том, на что я был способен, и все же приняла меня как своего собственного сына. Ни разу я не чувствовал, чтобы она боялась меня.

Иногда мне хотелось, особенно когда мы были вот так наедине, сказать ей, как много она для меня значит, но у меня не было слов. Все, что угодно, кроме «Спасибо», застревало у меня в горле, угрожая задушить. Вместо этого я положился на свои действия, чтобы выразить ей свою благодарность. Я делал все возможное, помогая управлять Синдикатом «Пенумбра» вместе со своими братьями. Я надеялся, что мама понимает, что я делал это отчасти для того, чтобы сделать ее счастливой.

Она поднялась на ноги, оказавшись на уровне моих глаз. — Я пытаюсь сказать, что ты привлекательный, мой мальчик. Я верю в то, что ты разрушишь это проклятие. Возможно, это будет нелегко, но ты сможешь это сделать вместе со своими братьями. Они не лучше тебя, просто другие.

Я нахмурился. — Но…

— Не спорь со мной. — Она обхватила ладонью мою щеку. Ее теплое, сухое прикосновение было единственным, которое не заставляло меня отшатнуться. — Эмма не видит твои шрамы. Она не прячется от тебя. Дай ей шанс, и ты, возможно, будешь удивлен. — Ее рука соскользнула. — А теперь иди, помоги найти эту девушку.

Я кивнул и направился к двери, чувствуя, как меня захлестывает буря эмоций. Эмма была проблемой, в этом нет сомнений, но, похоже, она также могла стать нашим решением. Я не доверял ей. Она заставляла меня защищаться и стесняться каждый раз, когда мы находились в одной комнате. Она была упрямой, любопытной и занозой в моей заднице. Оскорбления, которые она бросала в мой адрес — обычно в ответ на мои собственные язвительные комментарии, — ранили глубже, чем я когда-либо мог признать. Я не понимал, почему они так сильно на меня действовали.