Мой похититель, вампир, заявивший, что владеет мной, не должен был быть таким вкусным, таким соблазнительным. Это было неправильно — несправедливо.
Я прервала поцелуй. — Нет. Я не могу. У меня был секс с Лукасом, — выпалила я.
— Хм, я знаю. Я все еще чувствую его запах на тебе. — Он наклонил голову, чтобы снова поцеловать меня. Я положила руки ему на грудь, чтобы остановить его.
— Тебя это не беспокоит? — Спросила я.
— Вовсе нет. Мы уже делились раньше. — Его хватка в моих волосах усилилась.
— Но Лукас…
Его черные глаза вспыхнули. — Ты принадлежишь нам. Не одному из нас, а всем нам. Это означает меня, Лукаса и Кейда.
Я поморщилась при напоминании, что я была для них не более чем собственностью — и что Кейд был одним из моих владельцев. По крайней мере, это чудовище-фейри не хотело меня.
— Не нужно сердиться из-за этого. — Зейн прикусил и пососал мою нижнюю губу, прежде чем провести языком по моей шее. Я пыталась сдержать свое раздражение, но не смогла. Я продолжу ненавидеть его позже. На данный момент я бесстыдно откидываю голову назад, предоставляя ему полный доступ, а вместе с ним и свое разрешение.
Его ладони скользнули к моей заднице и сжали. Движение прижало мой клитор к его твердому стволу. Он застонал напротив моей чувствительной кожи. Одна рука опустилась только для того, чтобы вернуться и шлепнуть меня по ягодице. Я вскрикнула, и он сделал это снова.
— О, милая, то, что я хочу сделать с твоим телом. — Он поцеловал меня ниже, опустившись к ключице, расстегнул платье и лизнул ложбинку между грудей. Его руки оставили мою задницу, чтобы погладить груди, заставляя мои соски затвердеть под его большими пальцами. Мое естество пульсировало, жаждая его прикосновений. Нуждающаяся киска.
Мои пальцы впились в его плечи. Мышцы были мощными и неподатливыми.
Зейн заговорил в верхнюю часть моей груди. — Ты была хорошей девочкой в последнее время, Эмма. — Я выгнула спину, прижимаясь к его лицу. — Он усмехнулся и отстранился. — Я должен вознаградить тебя. Чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы мой член был у тебя во рту? Мой язык трахал твою киску? Как насчет того, чтобы я наклонил тебя и шлепал, пока ты не кончишь, а потом скользнул в твою тугую попку?
Твою мать. Я смотрела на него снизу вверх, желая всего этого — или, по крайней мере, какая-то часть меня хотела. Серьезно? Я мысленно застонала, вспомнив, как восхитительно было чувствовать, когда он пил мою кровь. Да, я хотела его, жаждала его.
Я тяжело дышала, моя грудь вздымалась, чувствуя нужду, но отказываясь сдаваться. Если бы я сказала да, это означало бы мою капитуляцию. Зейн получил бы меня. Всю меня. Этого не могло случиться. Я уже боролась со своими чувствами к Лукасу. Если бы я уступила еще немного, они разорвали бы меня на части, кусочек за кусочком. Они хотели большего, чем я когда-либо могла дать. И как их пленница, я бы никогда полностью не отдалась им.
— Поступай как знаешь, — сказал он, отпуская меня. Он отошел, привел себя в порядок и сел за шахматный столик.
Я сделала все возможное, чтобы замедлить свой бешеный пульс и перевести дыхание. Возбужденная часть меня ругала голос разума за то, что я такая чертовски упрямая. Но я не могла сдаться. Соблазнительное наслаждение, которым искушал меня Зейн, поглотило бы меня. Это был бы не обычный трах — это было бы сравнимо с прошлой ночью с Лукасом. Гораздо больше.
Нет. Зейн обнажил бы мою душу. Он выжал бы каждую унцию распутства и каждую непослушную фантазию из моего нетерпеливого тела. Тогда я бы никогда не сбежала отсюда, никогда не сбежала бы от них.
Я не могла этого допустить.
Взяв себя в руки, я опустилась на стул напротив него. Он передвинул свою белую шахматную фигуру, не удостоив меня ни словом, ни взглядом. Я сжала бедра, чувствуя там влагу, и разочарование вспыхнуло в моей крови. Это будет долгая игра.
Это была долгая, изнурительная игра, в которой несколько раз я подумывала о том, чтобы крикнуть «да» и потребовать, чтобы он отшлепал меня, или выпил мою кровь, или трахнул меня на столе. Но я воздержалась. Моя концентрация была дерьмовой, но и его тоже, поскольку он совершал одну стратегическую ошибку за другой. По крайней мере, я была не единственной, кто страдал.
Мне нужно было сосредоточиться на чем-то другом. — Вчера вечером за ужином ты сказал, что никогда не знал своих родителей. Где ты вырос? — Спросила я.
Зейн встретился со мной взглядом. — Ты ведешь светскую беседу или действительно хочешь знать?
— Я хочу знать. — Мне было чертовски любопытно.
— Я вырос в одном из больших вампирских анклавов в Чикаго, — сказал он, внимательно изучая доску. — Мои родители разозлили мастера ковена, и он избавился от них, но пощадил меня. У меня, обесчещенной сироты, было не особенно счастливое детство.
Я всмотрелась в его бесстрастное лицо. В этой истории было гораздо больше того, что он мне не рассказывал. — Как ты оказался здесь, в штате Вашингтон? — спросила я. Я взяла его ладью своим слоном.
— После того, как один из моих товарищей по ковену избил меня и оставил умирать, Кейд нашел меня. — Зейн захватил мою пешку своим конем. — Он исцелил меня. Потом мама Холт взяла меня к себе, как она сделала с ним, а позже и с Лукасом.
— Это… — я потеряла дар речи. Ужасно.
— Это то, что есть, и теперь это в прошлом. — Его тон был холоден.
Его ровная, бесстрастная речь и каменное выражение лица сказали мне, что он ненавидит говорить о своем прошлом. Я могла только представить, сколько обиды он прятал под своим холодным, контролируемым фасадом. Кое — что из этого я хорошо знала — голод, болезненные раны, необходимость выживать независимо от обстоятельств.
Я кивнула. — Как ты стал боссом — лордом — Синдиката «Пенумбра»?
— Благодаря упорному труду, безжалостности и правильным деловым решениям. Мы трое очень рано обнаружили, что, работая вместе, мы могли бы сколотить состояние и сделать себе имя в этой изнанке мира, а также развить достижения мамы Холт. Она согласилась.
— И теперь ты счастлив? — Я взглянула на игру, отметив, что он пытался приблизиться к моей королеве. Я сделала ход, чтобы укрепить свою позицию. Я бы выиграла еще через пять ходов.
— Я был таким, пока… — Зейн переместил шахматную фигурку назад.
— До каких пор? — Теперь я бы выиграла его в четыре хода.
Он покачал головой. — Я не имею права говорить об этом.
— Это как-то связано с землетрясениями и странными песочными часами, которые вы храните в другом крыле особняка?
Зейн прищурился. — Я не могу ответить на этот вопрос. Проверь.
Что? Я изучала доску. Подлый ублюдок. Он застал меня врасплох, но это был слабый ход. Я отвела своего короля в безопасное место, убрав ход из своей атаки.
Он что-то промычал, снова его очередь. Я видела, как дрогнули его густые ресницы, когда он окинул взглядом игру. Он был самым равным противником, с которым я когда-либо играла. И соревноваться с великолепным, умным, хитрым мужчиной? Полностью заводит. В тот день, когда он победит, я, возможно, не смогу удержаться от того, чтобы сказать «да». Но это время еще не пришло.
— Значит, это действительно связано с землетрясениями и песочными часами. Здесь действует странная магия, я это чувствую. Почему ты просто не скажешь мне? — Спросила я, когда он посмотрел на моего короля с другой стороны.
Черты его лица потемнели, ожесточились. Не перешела ли я черту?
— Потому что я не… — Он вгляделся в вечерний сумрак.
— Почему? — Игра на мгновение забыта; я сосредоточила все свое внимание на Зейне.
Он долго не отвечал. Я уже начала думать, что он не ответит, когда он сказал: — Магия. Заклинание. Проклятие… — Его взгляд встретился с моим. Разочарование и боль горели в этих черных глазах.
Мои губы сложились в букву «О». Он не пытался меня разозлить. Он буквально ничего не мог сказать. Теперь я была заинтригована больше, чем когда-либо. Магия. Заклинание. Проклятие? Кого они разозлили и каково было их наказание?