Она же, понимала, в свою очередь, его интерес к себе не только как соседа, собеседника, но и как мужчины. И, старалась, с одной стороны, быть с ним всегда вежливой и учтивой; с другой стороны, держать определенную дистанцию для того, чтобы избежать появления в его голове ничем не подкрепленных надежд. В общем-то им удавалось сохранять такой любопытный баланс: он был влюблен, но понимал, что между ними ничего точно не могло быть, и надо дорожить тем, что вообще было; она жалела его, при этом с удовольствием с ним общалась.
Все так и продолжалось. Пока не подул очень сильный Западный ветер. Обычно к ночи ветер имел обыкновение стихать. Но той ночью разразилась настоящая буря. Красивая Луна, проснувшись от того, что какой-то очередной порыв распахнул ее окно настежь, подошла к нему для того, чтобы закрыть. За ним бушевал ужасный вихрь, но в одно мгновение он стих и, казалось, сложился в некую странную воздушную материю, взглянувшую на нее. Да, это было совершенно удивительно и необъяснимо, словно в этой самой массе выделились два воздушных глаза или же два черных пятна, и посмотрели непросто на нее, они попробовали залезть вовнутрь, как будто желая вывернуть ее наизнанку. Ей стало очень страшно. Но через мгновение сгусток воздушной массы рассеялся, и не стало ни сильного ветра, ни каких-то странных и страшных видений. Наступила мертвая тишина. В это самое время Директор театра марионеток внезапно проснулся от того, что окно его спальни также резко распахнулось из-за порыва ветра. Он сунул ноги в тапочки и отправился к нему для того, чтобы его закрыть. Вдруг что-то то ли дунуло, то ли как-то брызнуло в сторону его лица. При этом он ощутил какую-то необычную и резкую сухость во рту и резь в горле.
На следующий день Директор театра марионеток, проснувшись утром, ощутил, что боль в горле не только никуда не ушла, а лишь усилилась. Как и неприятная сухость во рту. Он выпил около литра воды. Но при этом сухость совершенно не исчезала, а боль в горле при каждом глотке словно бы даже увеличивалась. Впервые за долгое время своей службы на посту директора театра он решил остаться дома, сообщив, что заболел.
Целый день он провел в кровати. Периодически полоскал больное горло, но резь в нем лишь усугублялась. Более того, он стал ощущать колики в области живота и сильную головную боль. Следующей ночью он почти не спал, его мучили какие-то странные сны, суть и содержание которых он тут же забывал, когда внезапно просыпался, но осадок чего-то ужасного и темного словно оседал у него не только в памяти, но и в области горла, болевшего все сильнее. Наконец под утро ему приснился удивительный и страшный сон, который на этот раз он запомнил. В нем он проснулся ночью и сел на кровать. Его мучила жажда, при этом продолжало сильно болеть горло. Но вместо того, чтобы налить себе стакан воды, он сидел на кровати и смотрел в сторону окна.
И в этот самый момент что-то внутри него проделало страшную и необыкновенную штуку. Оно сказочным образом расстегнуло невидимую молнию в области шеи, при этом голова Директора механически откинулась назад, наподобие крышки рояля. И из образовавшегося отверстия вылезло нечто, устремившееся в сторону окна, которое тут же распахнулось. Спустя некоторое время (Директор театра марионеток не мог понять, сколько именно прошло времени, пока его голова была откинута в сторону) нечто, выбравшееся из него вернулось через окно обратно, при этом последнее само по себе закрылось. И оно опять залезло в него, застегнув невидимую молнию на шее изнутри. И тут же голова Директора вернулась на свое прежнее место. Жажда уже больше его не мучила. Он опять лег спать.
Вот такой был странный сон. Но на утро боль в горле если и не сошла полностью на нет, то заметно уменьшилась. И колики в животе, а также мучения с головой прекратились. Поэтому препятствий для того, чтобы отправиться на службу более не существовало. Надо было только немного привести себя в порядок. Подравнивая свою густую бороду, Директор театра марионеток обратил внимание на то, что на его шее присутствовала то ли царапина, то ли шрам очень странной формы. Это что-то напомнило ему. Но с первого взгляда определить форму ему не удалось. Лишь спустя некоторое время, надевая брюки и застегивая ширинку на них, его поразила удивительная мысль. Он подошел к зеркалу в не до конца застегнутых брюках и немного приподнял свисавшую нижнюю часть бороды, обнажая под ней шею. Эта царапина очень сильно своими контурами походила на молнию или застежку. Точно, кто-то или что-то сначала расстегивало, а потом застегивало, выбираясь из него наружу и возвращаясь обратно. Директор театра марионеток дал сам себе пощечину. Потом еще одну, чтобы взбодриться. И третью. Но царапина не исчезала. Шрам в виде аккуратной, но злобной змейки тоже.
В это самое время Красивая Луна, оставшаяся дома, пропустив обучение, пыталась понять, что же все-таки произошло предыдущей ночью. Внезапный порыв ветра спровоцировал сквозняк в ее спальне, она встала, чтобы закрыть окно. Но только она сделала несколько шагов по направлению к нему, как оттуда что-то вылезло. Даже не то, чтобы вылезло, скорее, просочилось. Это одновременно напоминало и ту самую воздушную сущность с черными глазами и, как ни странно, Директора театра марионеток с его черной бородой. Но только в этом облике он выглядел не характерно для себя слишком зловещим. И при этом воздушным, словно черты его лица нарисовали на каком-то облаке и запустили к ней в комнату. И это нечто черными глазами поверх черной облачной бороды сверлило ее своим взглядом. Ей было очень страшно, но она была не в силах пошевелиться. Она сдвинулась в самый угол, поплотнее укрывшись одеялом так, что только одни глаза были поверх него. Облако с черной бородой приблизилось к кровати на угрожающее расстояние. Но за окном ветер внезапно изменил свое направление, и страшное облако в одно мгновение вылетело в окно. Красивая Луна ледяная от ужаса покрепче закуталась в одеяло.
На следующее утро Директор театра марионеток встал в весьма благоприятном расположении духа. Горло уже совершенно не болело, головная боль и колики в животе также его не беспокоили. Напротив, у него было исключительно приподнятое настроение. Он, конечно, никогда не приходил в театр в дурном настроении, но так, чтобы в таком приподнятом… Этого не было давно, если же вообще когда-либо имело место. Выйдя из дома, он внезапно столкнулся лицом к лицу с девушкой, которую в тайне любил, но даже в этой самой тайне разрешал себе о ней только мечтать. Ее бледное лицо в слезах и какой-то испуганный и холодный взгляд, а также отсутствие пожелания хорошего дня и скорый уход при его появлении, сильно озадачили Директора театра марионеток. Все это серьезно разнилось с его необычайно позитивным тонусом, отличным самочувствием и солнечной погодой. Это было крайне неприятно, поэтому в один миг, и солнце, как ему показалось, немного укрылось одеялом из облаков, и в горле что-то опять запершило, и настроение как-то резко ухудшилось. Тем не менее, он все-таки отправился на службу, хотя совершенно в ином, нежели утром, расположении духа.
Ночью Директору театра марионеток приснился сон. Во сне у него очень зачесалось горло, и в тот момент, когда он решил налить себе стакан воды, горло перестало чесаться, а вместо окна, его глаза теперь были устремлены в потолок. И стала немного неметь шея. Ему показалось, что почти одновременно произошли два события: Нечто изнутри расстегнуло молнию своей лапой с черными острыми когтями на его шее и вылезло наружу. После же совершения этого действия Нечто решило заговорить с ним, вернув голову Директора театра марионеток на место, не застегивая молнию.
Буду краток. Вся твоя пропитанная гноем и мерзкими соплями история мне совершенно неинтересна. Но мне нужна Она. Поэтому у нас с тобой только два варианта. Первый – я быстро съем все то, что у тебя внутри. Но тогда мне понадобится другой футляр, что не очень хотелось бы. Либо мы вместе начнем интересную игру, ее, конечно, ты не получишь, но хотя бы сможешь немного поучаствовать – что в твоем случае вполне себе неплохой вариант. Выбирай. Времени у меня не очень много. У тебя еще меньше.
