Степан Степанович. А что дамы скромно молчат?
Мария. У нас на даче – Грушовка. Вот яблоки, так яблоки.
Наталья Михайловна. А у нас на даче – дичок, привили ему Белый налив, так у него такие яблоки – крупнее кулака.
Все заходят в столовую. Гоча Петрович закрывает двери. Через некоторое время он открывает двери, и больные выходят и рассаживаются вокруг стола.
Степан Степанович. Евгений Станиславович, как вам спалось? Может вам как писателю, в тихий час писательница приснилась?
Евгений Станиславович. Точно. Приснилась Агата Кристи и её Пуаро, и я пробую использовать её опыт в своём творчестве.
Степан Степанович. А я теперь снов не вижу. После служебной травмы. У меня, в отставке, жизнь как сон. Ха-ха-ха-ха.
Наталья Михайловна. Степан Степанович, ну вы же представитель правопорядка, хоть и в отставке, а ведёте себя как мальчишка. Ну что здесь смешного?
Степан Степанович. А то, что мы ждали полдник пятнадцать минут, а вчера в это время мы уже пили сок. А вообще надо стараться жить весело. Наталья Михайловна, что-то вы грустная с утра, что сон плохой приснился?
Наталья Михайловна. Приснилось, что мой муж не хочет оплачивать курс моего лечения здесь в клинике. А я ему говорю, так ты уже всё уплатил. А он говорит, мне тоже надо лечиться. А я ему, что с тобой? А он память плохая стала.
Степан Степанович. Не знал я, Наталья Михайловна, что вы юморист. Ха-ха-ха.
Евгений Станиславович. Я могу порекомендовать вас, Наталья Михайловна, в один весёлый журнал. Ха-ха-ха-ха.
Явление десятое. Свободная беседа в холле
В холле Эдик, Антон, Лола и другие.
Эдик, Антону. Антон, если у тебя есть деньги, ты можешь себе позволить кое-что. Если у тебя есть большие деньги, ты можешь позволить себе многое. Но никто не может себе позволить всё, так как все деньги невозможно иметь.
Антон. А биткойны и другие криптовалюты?
Эдик. Так это просто игра на валютной бирже. Нужно вовремя купить или вовремя продать, и ты стал богаче.
Антон. Так игроки на валютной бирже не работают санитарами в психиатрической клинике.
Эдик. Так я и не говорю, что играю на валютной бирже. Я – учусь в медучилище. А на каникулах работаю здесь.
Наталья Михайловна, держа в руке карманное издание детектива. Молодёжь, тише.
Далее, к Евгению Станиславовичу. Евгений Станиславович, что вы сейчас пишете?
Евгений Станиславович. Пьесу.
Наталья Михайловна. И о чём пьеса?
Евгений Станиславович. О лунатике и лунатизме.
Наталья Михайловна. Д-а-а-а. А откуда вы берёте материал?
Евгений Станиславович. Из детства, из своего детства.
Мария. А в Википедии об этом можно прочитать?
Евгений Станиславович. О лунатиках и лунатизме – да. О моём детстве – нет. Пока ещё нет. Ха- ха-ха-ха! Вот выпишусь, и напишу о своём детстве, а может быть не только о детстве, в Википедию.
Лола. И что же вы сами прочли из своего детства?
Евгений Станиславович. О том, что в детстве я был лунатиком.
Лола. Я в первый раз вижу человека, который сам признался, что был лунатиком.
Евгений Станиславович. Да я в детстве ничего не знал ни о лунатиках, ни о лунатизме, об этом мне никогда не говорили ни родители, ни бабушка с дедушкой. Бабушка просто отлавливала меня по ночам, когда светила полная луна, когда я вставал с кровати и ходил в коридоре, и пару-тройку раз встряхивала меня и укладывала снова спать. Это было со мной дошкольником, а потом прошло, и никакая полная луна уже не могла заставить меня встать до утра.
Мария. Можно ли заболеть лунатизмом?
Евгений Станиславович. Можно, а можно и вылечиться.
Наталья Михайловна. Можно ли заразиться лунатизмом?
Евгений Станиславович. Лунатизм не коронавирус, заразиться им нельзя.
Наталья Михайловна, повернувшись к Антону. Вот, что значит поговорить с культурным и образованным человеком.
Антон. А нам это не интересно.
Наталья Михайловна. Антон, с каких это пор ты говоришь о себе во множественном лице?
Антон. С техпор, как у меня начались раздвоение личности и мания величия.
Наталья Михайловна. Ха-ха-ха-ха! И какие лекарства вы, двое, два Антона, принимаете от раздвоения личности и мании величия?
Антон. А мы не лекарства принимаем. Мы от раздвоения личности в столовой просим дать нам вторую порцию для моего второго я, а от мании величия просим нам увеличить порции.
Евгений Станиславович. Ха-ха-ха-ха. Антон, тебе тоже надо устроиться в юмористический журнал.
Антон. Сейчас журналы никто не читает. Надо в сети свой блог вести и читателей будут миллионы.
Евгений Станиславович. Ну, и что же ты не завёл в сети свою страничку?
Антон. Так надо весь день сидеть за компьютером и писать, писать, писать. А это скучно и хочется иногда отойти в туалет, а нельзя – можно лишиться аудитории. Эти несчастные блогеры спят в обнимку с включённым компьютером с настроенным звуковым сигналом в случае поступления запроса, и тут же бросаются к клавиатуре, а их блогерши тоже спят в обнимку с компьютерами. И им, блогерам, и их блогершам никогда не встретиться вживую.
Явление одиннадцатое. Ужин
Эдик и все больные собрались в холле.
Мария, Лоле. Тебе надо поужинать.
Лола. Да, надо, но не хочется.
Мария. Надо, надо. Ты теперь не одна.
Открывается столовая. Выглядывает Гоча Петрович. Дамы, прошу к столу.
Женщины пошли ужинать. Двери закрылись.
Антон. А почему Гоча Петрович женскую половину называет дамы, а нас – мужчины?
Евгений Станиславович. Вообще это ведётся от традиции называть участников сбора в замках рыцарей. И там традиция обращения к женщинам и мужчинам гласит следующее: дамы и кавалеры. А у нас в русском языке кавалеры трансформировалось в мужчины, хотя кавалеры используются редко и в несерьёзном смысле. Я имею в виду процесс ухаживания мужчины за женщиной.
Степан Степанович стоит и трёт ладони одну о другую.
Евгений Станиславович. Степан Степанович, что это вы трёте ладони и улыбаетесь. Ждёте удачи?
Степан Степанович. При моём бездействии и тяжелая работа в радость. Чую печёнкой, в нашей клинике будет заваруха. Будет вам забота, а мне работа.
Евгений Станиславович. Скучаете по работе, Степан Степанович?
Степан Степанович, вдыхая. Ещё как.
Открываются двери столовой и выходят женщины.
Степан Степанович. Дамы, как ужин?
Лола. Также как обед.
Антон. Что, тоже самое, что в обед?
Лола. Ты меню читал?
Антон. Нет.
Лола. Скрываешь свое плохое зрение?
Антон. Скрываю своё сильное раздражение.
Открываются двери столовой и мужчины заходят на ужин. В холл выходит Олег Николаевич.
Олег Николаевич. Эдик, закрой за мной. Я ухожу. (всем) До завтрашнего утра.
Эдик закрывает за Олегом Николаевичем выходные двери и садится на диван. Мужчины выходят из столовой.
Явление двенадцатое. Свободная беседа в холле
В холе все больные и Эдик.
Наталья Михайловна. Евгений Станиславович, а не могли бы вы рассказать нам о своей пьесе?
Евгений Станиславович. Пожалуйста. И так, продолжим. Я пишу пьесу о лунатике и лунатизме. За лунатиком, как вы знаете далеко ходить не надо, я – лунатик. Ну, по крайней мере, был им в детстве.
Наталья Михайловна. Так вы болели лунатизмом?
Евгений Станиславович. Ну, так говорить нельзя. У больных лунатизмом ничего не болит. Это у его окружения болит…голова, с одним вопросом: что делать? А вот моим окружающим родственникам и в голову не приходило, что меня надо лечить. Они просто ловили меня, когда я выходил из спальни в коридор, где было окно и светила полная луна. Я не знаю, сколько времени это продолжалось, но я перестал ходить по коридору, пока светила полная луна.
