– От него?

– Да ну, что ты! Конечно нет, так, просто обеспечивая сохранение численности персонала экспедиции.

– Странно у вас все устроено. Я имею в виду с деторождением. Своих детей заводить нельзя, а восстанавливать численность экспедиции – можно. Ты ведь не знала, кто у тебя родится?

– Почему не знала, знала. Знала, что это будет девочка, которая станет потом техником –экологом в экипаже второй летающей тарелки. Кстати хорошая девочка. И когда она была ребенком, и когда выросла и вновь обрела память, я вас познакомлю, когда она вернется.

– Нет, я не о том, я о том, чтобы сделать ребенка просто так, по любви и потом вместе растить его, смотреть, как он растет, видеть, как он становится взрослым и ищет свой путь в жизни.

– А ты знаешь, какой процент генетических ошибок он унаследует? Тем более в условиях, которые были у нас в нашем Старом Доме в конце его существования, когда готовилась отправка нашего корабля, я имею в виду Звезду Надежды 3?

– К сожалению, знаю, и даже очень неплохо. Я даже планировала специализироваться в этой области.

– И сколько у вас брака при естественном размножении?

– Смотря что считать браком. Первые проценты, не больше. Но это тоже много. Много судеб людей затрагивает.

– Ну вот, а теперь представь, что количество брака превышает половину. Нам приходилось принимать очень, очень жесткие решения. Потом, когда стало ясно, что процесс расширения нашей звезды не остановить, у нас стала осуществляться программа сокращения численности населения. Не больше одного ребенка на женщину. К моменту, когда мы улетели на Звезде Надежды, нас оставалось не больше нескольких миллионов, жизнь на самой планете была уже невозможна, человечество переместилось дальше от звезды на ее искусственные спутники. Но было ясно, что и там они долго не продержатся. Но генофонд нашей планеты мы взяли с собой. Правда, я не знаю, где он сейчас и в каком он состоянии. Но потом, если удастся доказать его жизнеспособность, нужно будет продумать систему, позволяющую выращивать наших детей, восстанавливая популяцию, и еще систему, стимулирующую рост численности населения и обучение подрастающего поколения.

– Теплая, расскажи, а как ты попала на эту Звезду Надежды?

– Не знаю, я родилась уже на корабле. Говорят, что был отбор по ряду показателей, включая здоровье и рабочие способности, психологическая устойчивость, а потом, уже среди отобранных, – лотерея – типа случайная выборка. А после, уже этих людей готовили к дальнему полету, возможно, в никуда. В целом удавалось подготовить, но, некоторые, все же оказались неспособными к длительному существованию на корабле. Их пришлось заменить. Освобождались места. Вот так я и получилась. Меня вырастили из эмбриона, зачатого еще на спутнике в свете старого Дома. Таких как я, немного, примерно семь – восемь процентов от общего количества обитающих здесь людей. Так что рожать не «своих» детей для здешних женщин – это, в общем, нормально.

– Но сколько раз они рожали? Один? Максимум два?

– Да, например, Марказа. У нее как-то раз были двое – девочка и мальчик. Как раз в той экспедиции, с Севером.

– А как ты себе представляешь, сколько раз придется рожать всем женщинам, чтобы повысить численность населения на новой планете до необходимого уровня? Север считает, что для того, чтобы планета смогла просто производить что-либо из того, что можно продать, потребуется примерно от ста миллионов до одного миллиарда рабочих рук.

– Ну ты, мать, даешь! Я об этом еще не думала.

– Так вот, смотри, у нас, я имею в виду, на Земле максимальный естественный прирост населения был примерно шестьдесят лет тому назад. Тогда он достиг двух процентов в год, немного больше. При этом на каждую женщину приходилось, в среднем по пять родов. Это я так, очень грубо и примитивно. Потом рожать стали меньше. Мы поумнели и нам надоело. Но не всем – сейчас на Земле в среднем примерно два с половиной ребенка на одну женщину и численность населения продолжает расти. Причем, чем беднее страна, тем выше уровень рождаемости. Вот, если такой максимальный показатель выдержать, то для достижения требуемой численности населения потребуется около тысячи лет, или, по-вашему, тридцать – сорок миллионов сжн.

При этом женщины будут заняты детьми, их выращиванием и обучением. И это будут новые люди, поэтому никаких восстановлений личности, им придется всему учиться самим. И еще одно важное обстоятельство. Скорее всего, вы перестанете быть повторноживущими. То есть умер, так умер, умерла, так умерла. Я обсуждала это с Севером. Он идеалист, считает, что все радостно обменяют свою вечную жизнь на новую планету, на которой будут жить их дети и внуки. Я вот, пообщавшись здесь, в вашем секторе, не столь уверена. Сложно будет. Не знаю, что и как, но чувствую, что трудностей будет много. Или же, придется привлекать для освоения планеты дополнительные рабочие руки. У нас их называют трудовыми мигрантами. В свое время это казалось хорошей идеей, но потом мы поняли, что эти мигранты – как тараканы, – кстати ты знаешь, что это такое?

– Знаю, конечно!

– Короче, как заведутся – потом их не выгонишь, да и работать они не особо хотят, все больше сидят на пособиях.

– Мари, у нас, я имею в виду Галактику, такое тоже практикуют. С разным успехом и с разными последствиями. Думаешь, куда деваются люди, которые исчезают с планеты Земля. На них, кстати постоянный спрос. Да и с других планет люди встречаются, по крайней мере, пока мне здоровье позволяло, и я моталась по экспедициям, на многих заселенных планетах я встречала людей с Земли и других планет. Ну а в отношении тех, кто не хочет или не умеет, или не может работать – все просто. Нет ID – нет человека. Так что они все хотят продолжить свое существование, которое, как правило, оказывается лучшим, чем было у них до того. Поэтому я вовсе не исключаю возможности завоза на новую планету твоих соплеменников. Опыт показывает, что наши этносы могут существовать вместе. Правда совместного потомства у нас не получается, но это уже детали.

– Почему не получается? У Анга и Эвы был сын, вполне успешный, и внуки у них есть. Он сам мне рассказывал.

– Мари, не путай Анга с прочими жителями Земли. Он, разумеется землянин, но он еще и Странник, это имеет значение. Впрочем, ты меня крепко загрузила, теперь мне есть, о чем подумать. Кстати, день жаркий, не хочешь пойти искупаться? Да и я схожу. А то долго не ходила, все из-за ноги.

До берега они добрались быстро. В море, на удивление Мари, Теплая явно ее обгоняла. Наконец, сбросив дневной жар и наплававшись, Теплая обратилась к Мари, – ты про такие идеи, о которых мне рассказывала, даже не думай! Просто запрети себе думать об этом! То, что Анита об этом всем рассказала – это ее проблемы, должность у нее такая, то, что все ее услышали, ничего, большинство уже забыло. Но не надо будировать. Этим можно будет заняться потом, когда выберем планету, составим план ее освоения, когда нам его одобрят. Потом будет аукцион по продаже планеты. И только после того, как планета станет нашей, тогда можно об этом говорить.

– Я не согласна, – ответила Мари, качаясь на легких волнах, – об этом придется рассказывать уже в плане освоения планеты. Ты же знаешь.

– А зачем? В плане будут только гладкие цифры, бравурные утверждения, желательно подтвержденные авторитетом экспертного сообщества и, что самое главное, сумма, которую мы планируем платить за пользование планетой исчисляемая в тонах золота или иных минералов. Все остальное – это просто украшения. Эту величину высшие будут контролировать очень строго. А для остального они привлекают команды, проводящие экспедиционные исследования, типа нас или из иных секторов. Мы и пишем, красиво и гладко, о том, что все в порядке, что Всеобщая Декларация… выполняется полностью, что все довольны, даже если для этого приходится ликвидировать, ну скажем так, несколько сотен тысяч или миллионов низших гоминидов, построивших великолепные по своей красоте города и дворцы.