– Как насчёт, в рабочих целях? – как бы спрашивает, а так-то нет, Ламбада.

Конечно, это всё отговорки, но такие, какие можно принять за объяснение своего поведения.

– И что я должен сделать? – задаётся вот таким вопросом Адам, понимая, что от него сейчас обязательно что-то потребуют. И Адам, как в воду глядел.

– Ничего уж столь сложного. – С ироническим снисхождением относится Ламбада к вот такого рода опасению Адама, кто, как и все мужчины, начинает более чем нужно нервничать и опасаться того, что предложение в его сторону со стороны прекрасного пола обязательно будет включать для него, ладно бы какую-нибудь материальную затратность, но к ней будут прилагаться и душевные терзания. Ты совершенно не будешь знать, расстался ты со своими материальными вложениями навсегда, или же тебе хоть частично, а их компенсируют хорошим отношением. И что самое неприятное из этого – нисколько не хочу и не согласен чтобы мной пользовались, то у тебя нет никакой возможности всему этому воспротивиться и сказать нет. Уж так построен мир сердечной и душевной эстетики и природы со своими рефлексами, что если тебя с таким милым очарованием о чём-то просят, то ты не можешь быть в ответ грубым букой. А ты сам того не хотя, начинаешь выдавливать из себя хоть какое-то подобие симпатии.

– Выберите для меня блюда на свой вкус. – Детализирует своё предложение Ламбада, пододвигая к Адаму своё развёрнутое в его сторону меню. И Адаму ничего уже и не остаётся делать, как начать смотреть в сторону открытого меню и пробегать взглядом по списку предложений.

– Здесь главное не задумываться. – Сразу сделал для себя установку Адам. – А иначе я точно ни к чему не приду, начав сбиваться с мысли.

И Адам, так сказать, наугад (это точно), плюс без какого-то вникания в суть названия блюд в меню, образно тыча пальцем в небо, а так-то в блюда в меню, уж и непонятно из каких соображений озвучивает каким-то не своим голосом (наверное, из-за волнения) три предложения.

На что Ламбада смотрит пока что только через выражение лица Адама, слегка вспотевшего от напряжения, и он, уставившись в меню, не поднимает свои глаза на неё, скрывая своё смущение и неуверенность в верном выборе. Ламбада с пониманием относится ко всему этому, и она, для того чтобы только убедиться в том, что Адам ничего там не напутал и ничего от себя не придумал, забирает назад данное ему для изучения меню, и начинает в нём делать сверку с озвученным Адамом. А тот на всё это смотрит со всё тем же напряжением, поглядывая на Ламбаду исподлобья.

О чём та, конечно же, догадывается, и такое смиренное и в некотором роде трепетное состояние нахождения в себе Адама ей нравится и может даже по-особому щекочет нервы. И тогда почему бы не разыграть спектакль и себя немного не повеселить этой игрой на нервах Адама.

И Ламбада начинает хмуриться, таким образом показывая Адаму, что она начинает сомневаться в честности Адама, кто столько всего сейчас наговорил, раскрыв для неё ворота рая животного наслаждения, но как сейчас же ею выясняется, то ничего такого в меню и нет в помине. И тогда ею очень крепко и серьёзно спрашивается, на что вы, Адам, такое намекали и её подводили, когда называли такие заманчивые с точки эстетического наслаждения предложения. Не хотите ли вы сказать, что вы отличный повар и всё вами сейчас предложенное, вы собирались для меня сготовить у себя дома. Мол, там более интересней и даже романтичней всё это не просто кушать, а вкушать.

После чего можно послушать убаюкивающую ваши опасения музыку, что б в итоге…Стоп. Ламбада к полной неожиданности разыгравшегося воображения Адама как-то вдруг меняется в сторону лёгкой улыбчивости. И как понял Адам, она всё-таки в итоге и к большому сожалению для себя находит в меню те блюда, какие Адам назвал, но после того, что он предположительно по лицу Ламбады увидел, то лучше бы он их придумал. И это несмотря на то, что повар из него никакой, и музыкальные пристрастия у него далеки от чего-то убаюкивающего.

– Это всё? – поднимает глаза на Адама Ламбада, задав этот многозначительный вопрос. На который вот так просто не дать ответа. Адаму бы подумать над ним. Да вот только времени на всё это нету, и ему приходиться ответить: Да.

Ламбада даёт ещё одну попытку Адаму хорошенько подумать, задав ему ещё один вопрос. – Больше ничего не будете заказывать?

А вот здесь Адам был сбит столку проявлением Ламбадой вот такой самоуверенности. Она одна за них решила в плане того, кто из них будет нести финансовое бремя оплаты их обеда. И он видимо из экономии решил ограничить заказ своими предложениями, совершенно упустив из виду самого себя. Не заказав для себя ничего, как на этом настаивала Ламбада, задаваясь этими вопросами. А он о чём подумал? В общем, скупой платит дважды, оставаясь всегда голодным.

– Вы слышали? – строго так обращается в сторону замершего в одном положении у стола официанта Ламбада. Кто повторятся не будет, и официанту лучше было слышать. А если он что-то там запамятовал, то ему придётся рассчитывать на свою сообразительность, пытаясь вспомнить то, о чём Адам говорил.

– Всё будет приготовлено в лучшем виде. – Говорит официант.

– Как я понимаю из ваших слов, то в вашем заведении есть своя шкала ценностей и качества приготовления. – Вот так ловит на этих словах официанта Ламбада, с кем, как теперь и официант понял, нужно держать ухо и тем более язык востро. Ну а раз ты подловился на своём неумении использовать идиомы, фразеологизмы и вообще слова по своему целевому назначению, то что тебе теперь остаётся, как только стоять и помалкивать. Что и делает официант, растерявшись и потерявшись.

– Если вы будете так здесь стоять, то ничего из мной заказанного не будет приготовлено в любом виде. – Делает замечание официанту Ламбада, прогоняя его из-за стола. Когда же с официантом вопрос был решён, то очередь для разговора приходит до Адама. Но не сразу, а только после того, как она сделает некоторые пометки в своей записной книжке, начиная, честно сказать, заставлять нервничать Адама, видящего во всём этом пошаговый контроль за собой.

Вот что она сейчас туда записывала, если заказанные блюда ещё не принесли, и не с чего списывать килокалории. Ну а то, что они прописаны в меню, то почему тогда она именно сейчас обратилась к записной книжке. А что б записать туда сам выбор Адама этих блюд. После чего она продолжит его тестирование, начав задавать только с виду самые обычные и простые вопросы, тогда как в них содержится второе психологическое дно. И Ламбада будет точечно их задавать, что б так сказать с ним познакомиться, а на самом деле нарисовать его психологический портрет. На основании которого, она и будет строить с ним свою работу.

И как в своём воспалённом может быть, а скорее голодном до фактов сознании порешил Адам, то всё начало двигаться в похожем направлении.

– И скажите, Адам, чем вы руководствовались, делая такой для меня выбор? – обращается к Адаму с этим вопросом Ламбада, взяв со стола в одну из рук столовый прибор в виде ножа. И пристально смотреть на него Адаму, как на инструмент психологического на себя давления, совсем необязательно. Ламбада, есть такая возможность и вероятность, и сама иногда бывает, что за своих пациентов волнуется и переживает до такой степени, что начинает нервничать, хватая в руки что ей попадётся. И дальше кручения ножа в руках и психологического давления никогда она не заходит, так что Адам может не сильно беспокоиться за свои руки или же глаза, они находятся за пределами целевых устремлений Ламбады, которая таким образом может быть только его отвлекает от записной книжки. Вот до чего же люди привередливые стали, ничем им не угодишь.

– Да только тем, чтобы хоть что-то сказать. – Сперва и хорошо, что только про себя вот так возмутился Адам в сторону вот такого своего принуждения со стороны Ламбады, кто этого, конечно, не замечает и ей ещё нужно, чтобы он оправдал это её к нему принуждение. Но затем он в себе всё-таки призадумался, и вот же чертовщина какая! Он вдруг обнаружил, что он не кабы как, произвольно и спонтанно останавливал свой взгляд на в итоге выбранных им блюдах, а его и в самом деле незримая рука кого-то именно к ним подводила.