– Благодарю, фрау Мельцер… Желаю вам скорейшего выздоровления. Я буду снаружи – если понадоблюсь.

Серафина удостоила Пауля лишь кивком головы, не более того. Вероятно, она обиделась после разговора по телефону. Алисия подождала, пока гувернантка закроет за собой дверь, затем бросила компресс в миску и села.

– Хорошо, что ты наконец-то здесь, Пауль, – простонала она. – Происходят ужасные вещи. Земля дрожит у нас под ногами. Небо рушится.

– Мама, пожалуйста!

Она провела рукой по еще влажному лбу и тяжело вздохнула.

– Китти позвонила сюда полчаса назад. Мари и дети находятся с ней на Фрауенторштрассе.

– Слава богу! – невольно воскликнул он. – Я уже боялся – с ними что-то случилось.

Алисия посмотрела на него пристальным взглядом.

– Позвольте мне закончить, Пауль. Моя дочь Китти вкратце сообщила мне, что Мари не намерена возвращаться на виллу. Она хочет вместе с детьми остаться у Китти.

Пауль почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он правильно понял? Этого не могло быть. Мари должна была быть здесь. Она была его женой. Что за безумная идея пришла в голову его сестры?

– Ты ведь не поверила ей, мама?

Алисия сделала вымученное движение рукой – жест безысходности.

– Конечно, нет. Но теперь я боюсь, что она говорила всерьез. Представь себе. – Она вынула носовой платок, потому что на глазах навернулись слезы. – Ханна, эта коварная особа, незаметно для всех пробралась в дом, собрала школьные вещи и кое-что из одежды и убежала. – Теперь ее охватило отчаяние. Она могла обойтись без невестки. Но не без внуков. Ее любимые внуки! – Пауль, она оставила нас и забрала детей с собой. Я никогда бы не подумала, что Мари способна на такое. Но вот что случается, когда женишься на женщине, у которой не было достойного воспитания. Святая Дева Мария – я сама пережила тяжелые времена в браке. Но никогда бы не подумала бросить своего мужа.

– Это все абсурд! – воскликнул Пауль. – Китти все придумала, чтобы напугать меня. Ты же ее знаешь.

Алисия глубоко вздохнула, выжала компресс в ледяной воде и приложила его к лбу.

– Я знаю свою дочь Китти, конечно. Но Мари для меня – закрытая книга. Она часто бывает такой кроткой. Такой невероятно терпеливой. Всегда готова прийти на помощь, помочь. Нет, у нее есть хорошие качества, у твоей жены. Но потом внезапно она делает вещи, которые никто не может понять. Холодная и безжалостная.

Пауль встал, чтобы обнять и успокоить мать. Он пообещал уладить этот вопрос уже сегодня. Ей не нужно больше расстраиваться.

– Все будет хорошо, мама. Я сейчас поеду на Фрауенторштрассе и поговорю с Мари. Мы все вернемся сюда самое позднее через два часа.

– Твои слова да Богу в уши.

Когда он открыл дверь гостиной, то увидел, как Герти с Юлиусом у входа в столовую обсуждали какие-то новости. Домашний слуга тут же склонился в угодливой позе, а Герти смущенно отошла в сторону, потому что ей сейчас нужно было быть на кухне.

– Мне загнать машину в гараж, господин Мельцер?

– Нет, Юлиус. Она мне сейчас понадобится.

Юлиус слегка поклонился, ему никогда бы не пришло в голову задавать дополнительные вопросы. Несколько месяцев назад Пауль имел долгий, серьезный разговор со своим камердинером и пообещал ему ограничить полномочия гувернантки. Что и сделал. К сожалению, его мать все время саботировала эти указания, и тут он ничего не мог поделать.

– Герти, раз уж ты здесь: сообщи на кухне, что мы ужинаем позже. И спроси, не нуждается ли в чем-нибудь моя мать.

– Конечно, господин Мельцер.

Она убежала. Толковая девушка, эта Герти. Жаль, вряд ли она не останется в доме надолго, наверное, стремится к большему. Возможно, ее следовало бы поощрить и дать возможность выучиться на кухарку. Может быть даже горничную.

Ему было удивительно, что в такую трудную минуту он размышляет именно о будущем Герти. Важнее было бы разработать стратегию для предстоящей встречи с Мари, но не хотелось придумывать ничего необычного. Он поговорит с ней. Доброжелательно. Без упреков. Будет сохранять спокойствие и ни в коем случае не злиться. Выслушает ее претензии. Да, это была, пожалуй, лучшая стратегия. Он позволит ей говорить, без возражений выслушает ее обвинения – это будет чертовски трудно – и подождет, пока ее возбуждение пройдет. Когда она успокоится, будет легче. Прежде всего он должен был вернуть ее с детьми на виллу. После они могли бы обсудить спорные вопросы и найти решение. Даже немного поспорить, если будет необходимо. Но лучше без этого. Сначала он уступит по всем пунктам, чтобы потом обсудить отдельные проблемы – например, воспитание Лео – и тут уже добиться своего.

Было все еще очень тепло, хотя солнце уже опускалось, и его лучи теряли силу. В городе дома и мостовая сохраняли дневное тепло. Некоторые рестораны выставили столы и стулья на улицу, за которыми сидели в основном молодые люди с кофе или пивом. Проезжая мимо, он заметил, что довольно много молодых женщин сидят там без мужчин, которые должны бы их сопровождать в общественных местах. Такое было бы невозможно для порядочных дам до войны. Некоторые даже без стеснения курили на виду у всех.

Время от времени кто-то из знакомых махал рукой, узнав его за рулем открытого автомобиля. Пауль радостно кивал в ответ; если это была женщина, то приподнимал шляпу, вежливо улыбаясь. Он был рад, когда свернул на Фрауенторштрассе, в голову невольно лезли мысли, откуда у этих людей время и деньги, чтобы сидеть в ресторане вечером обычного буднего дня. Безработных в стране все еще было много, некоторые едва могли прокормить свои семьи, а другие тратили деньги на вино и бессмысленные разговоры.

Он припарковал машину перед садовым сараем Китти, который она использовала в качестве гаража. Слышалась фортепианная музыка. Похоже, Лео упорно разучивал слишком сложное произведение. Если Пауль не ошибался, это была «Аппассионата» Бетховена. Начало было довольно удачным, но потом мелодия превратилась в утомительное повторение одних и тех же нот. Если бы мальчик проявил такое упорство и в других областях, то мог бы далеко пойти.

Пауль разгладил пиджак и огляделся по сторонам, прежде чем позвонить во входную дверь. В ожидании, когда откроют дверь – у них не было горничной, он снял шляпу. Ему определенно не хотелось казаться властным и требовательным.

Однако ждать пришлось долго. Возможно, они заметили его машину через окно, возможно, даже наблюдали, как он вышел и подошел к входной двери. Он слышал, как внутри разговаривали, особенно отчетливо звучал голос Китти. Игра на фортепиано прекратилась. Затем наконец входная дверь начала открываться.

Гертруда приоткрыла лишь узкий зазор, сквозь который подозрительно глядела на Пауля. Неужели она, боялась, что он бросится на нее?

– Добрый вечер, Гертруда, – произнес он дружеским тоном. – Можно мне войти?

– Лучше не стоит, Пауль.

Очевидно, ее поставили дежурить у двери. Но избавиться от него так легко не получится.

– Я хочу видеть свою жену и детей, – добавил он более решительно. – Я думаю, у меня есть на это право.

– Я так не думаю.

Невероятно! Гертруда Бройер всегда была необычным человеком. Еще при жизни ее мужа на званых вечерах люди опасались ее слов, потому что она не скрывала, что думает.

– Прости, Гертруда. – Он поставил ногу в дверной проем. – Но я не собираюсь так легко сдаваться. Если ты не хочешь, чтобы я вернулся с полицией, то лучше уйди с дороги!

Ему надоело болтать, он толкнул дверь плечом и шагнул в коридор. Гертруда, не выдержав натиска, отступила назад. В тот же миг в коридоре появилась Китти. Его сестра была очень бледной и необычайно серьезной.

– Будет лучше, если ты уйдешь, Пауль, – тихо сказала она. – Мари больна, доктор Грейнер сказал, что ей ни в коем случае нельзя расстраиваться.

– Больна? – недоверчиво спросил он. – Что с ней случилось?

– Она упала в обморок. Ты же знаешь, что однажды у нее горлом шла кровь.

Пауль не мог в это поверить и потребовал допустить его к жене. Хотя бы взглянуть на нее. В конце концов, он ее муж.