— Доставьте его назад в лагерь и вызовите врача. И не покидайте его до тех пор, пока он не будет в полной безопасности или пока я вам не позволю уйти.

Ходкинс кивнул и твердо сказал:

— Не беспокойтесь, сэр.

Хладнокровие, проявленное Коффином под огнем, и спокойный тон его речи возвратили Ходкинсу уверенность и мужество.

— Мы доставим его в целости. Но что мы будем делать потом? Вы знаете план и ход битвы? Видимость была около десяти футов.

— Не больше, чем вы.

Один из солдат вступил в разговор:

— Они протрубили бы в горн, если б захватили ворота.

— Не важно, как идет сражение. Доставьте этого человека в лагерь.

Коффин проводил их глазами, пока они не исчезли в дыму. Потом он подобрал свою шпагу и пошел вдоль холма, пока не присоединился к своему отряду.

Они копошились вокруг. Коффин попытался организовать их, когда вдруг один из солдат закричал:

— Там, посмотрите, там!

Сквозь туман вырисовывались какие-то контуры: это были солдаты Гоулда. Они не были построены в дисциплинированные стройные ряды. Многие из них были без шлемов. На разорванных рубашках и брюках была видна кровь, а лица были все в порохе и грязи. В воздухе продолжали свистеть пули.

Коффин видел, как один из солдат согнулся я упал, его тело скривилось как натянутая тетива, потому что мушкетная пуля попала ему прямо в позвоночник. Усатый сержант на секунду склонился над бездыханным телом, затем вновь поднялся и попытался хоть как-то организовать свой разбегавшийся во все стороны отряд.

— Постройтесь, ребята, постройтесь! Держите линию! Но они не слушались его, и их трудно было винить за это. Солдатам было приказано, что они будут вести наступление на хорошо защищенное укрепление врага, которого они даже не могли видеть. Люди продолжали падать, сраженные пулями маори. Однако сила огня начала уменьшаться. Видимость чуть стала лучше. Люди, падая, бежали с холма, никто не шел вперед. Коффин принял решение.

Вскочив на свою лошадь, он подъехал к своему отряду и прокричал команду:

— Продолжайте стрелять, продолжайте стрелять! Регулярные войска бежали, несмотря ни на что.

— Ваша цель — высота на холме!

— Какая цель, сэр! — спросил сержант колонист. — Я ни черта не вижу!

Коффин прикусил губу и потом решительно взмахнул своим мечом.

— Тогда, отойдите! Очистите дорогу!

Этот приказ не был встречен с радостью, но ему подчинились. Коффин не собирался ждать приказа отступать, когда стало очевидно, что атака не удалась. Он не будет просто так стоять и наблюдать, как под огнем маори, засевших на вершине холма, гибли люди, многих из которых он знал лично.

— Назад в лагерь! И следите, чтобы взяли всех раненных.

Видимость порядка постепенно возвратилась к колонистам, когда начали отступление. Коффин появлялся то в одном, то в другом месте, стараясь поднять дух солдат. Смешно, что их гораздо легче организовать при отступлении, а не при нападении, подумал он.

Один раз сквозь дым он разглядел Тобиаса Халла. Он тоже пытался собрать своих людей в отряд, но они разбежались и отступали маленькими группками. Не действовали даже угрозы Халла, которые он изрыгал, чтобы придать людям решимости перед фактом поражения.

Самое главное было теперь минимально ослабить последствия поражения и предотвратить панику; предотвратить повсеместное бегство назад в Окленд колонистов и волонтеров. С помощью регулярных войск Коффину и его коллегам удалось расформировать беспорядочную массу бегущих людей по отрядам и более-менее стройно войти в лагерь. Паника улеглась, как только измученные люди осознали, что теперь они вне досягаемости мушкетных пуль, а следовательно, вне опасности. Маори выиграли, но они не были достаточно сильны, чтобы покинуть свой форт и начать преследование. Крики и вопли сменились глухим стоном раненных и умирающих.

Те, кто не пострадал, помогали добраться до лагеря раненным. Милиционные отряды вместе с регулярными войсками переносили тяжелораненых в докторскую палатку.

Когда огонь прекратился, можно было установить реальные потери после неудачной атаки. Нельзя было сказать, сколько убитых со стороны маори, поскольку те, в кого попадали пули, падали внутрь укрепления. Склон же снаружи па был усеян трупами. Среди регулярных отрядов были большие потери, хотя и колонисты сильно пострадали.

Когда уцелевшие подсчитывали своих погибших товарищей, вызывающее улюлюканье маори, находившихся все еще в своем па, возобновилось. Конечно же, люди Кинги пострадали, но они не были сломлены, и их тон указывал на что угодно, но только не на страх.

Этим же днем Гоулд попробовал наступление опять, на следующий день тоже. Но каждый раз результат был одинаков. Пока солдаты продвигались вверх по холму в строгом порядке, маори беспощадно поливали их огнем. Они тратили порох и пули, как будто в запасе у них было еще на сотню таких атак. Милиционные отряды и волонтеры следовали за регулярными солдатами со все более возрастающей неохотой.

Некоторым солдатам удалось добраться до укрепленной стены, окружавшей па, и приставить к ней лестницы. Но они тут же были буквально растерзаны на куски защитниками. В ближнем бою дубинки с острыми шипами, копья и топоры по эффективности оказались сравнимы со штыками.

Настроение в палатке Гоулда той ночью было как на похоронах. Лицо полковника было мрачнее грозовой тучи, а глаза устрашающе поблескивали в полумраке. Он заметно возмужал за эти несколько дней. И его намерения были непоколебимы.

— Завтра, — говорил он своему окружению. — Завтра мы одержим победу над ними. — Он посмотрел вверх. — Капитан Роджерс, вы поведете в этот раз своих людей на юг. Потом мы…

— С вашего разрешения, полковник. — Стоук прервал речь Гоулда.

Коффин задержал дыхание. Он ожидал, что капитан заговорит гораздо раньше. Его молчание стоило жизни нескольким сотням человек.

— Мы больше не можем так продолжать вести войну. Гоулд усмехнулся.

— Позволю себе не согласиться с вами, капитан. Я знаю свою тактику. Мы должны показать им, что мы не сдадимся. В войне профессионал всегда одерживает верх.

— Какой профессионал? — прошептал кто-то.

— Полковник, традиционная тактика здесь не годится. Наш противник не традиционный враг. Они устанавливают свои правила ведения войны, — Стоук нагнулся вперед. — Мне бы хотелось говорить начистоту, сэр.

Гоулд посмотрел на возбужденные лица людей, собравшихся в его палатке и, казалось, сдался. Он безразлично махнул рукой.

— Если вы считаете это нужным, капитан.

— Полковник, это похоже на простреливаемую галерею. Вы сами это видели. Если мы будем продолжать заставлять наших людей маршировать вверх по холму, то маори будут продолжать с такой же пунктуальностью их расстреливать, как делали это во время нашей последней атаки.

Как бы в подтверждение слов Стоука палатка внезапно наполнилась свистом одинокой пули, выпущенной кем-то из ружья. Все инстинктивно вздрогнули. Это был еще один неприятный сюрприз. Несколько офицеров и солдат было застрелено на дистанции, не доступной обыкновенному мушкету. Это значило, что некоторые вожди, поддерживающие Кинга, имеют оружие, превосходящее по дальности прицела обычное. Когда фронтальное наступление окончилось, маори забрались на стену и развлекались тем, что стреляли по ничего не подозревавшим солдатам, считавшим, что они были в недосягаемости пуль противника. В результате весь лагерь пришлось передвинуть еще на сто пятьдесят ярдов назад.

— Мы не можем так продолжать, — заключил Стоук.

— Пока командующий здесь я, эта война будет вестись по всём правилам военной тактики.

— Полковник Гоулд, сэр, мы уже потеряли почти одну треть войска убитыми или раненными, — человек, который так неожиданно заговорил, был старым ветераном по имени Колвилл. — Больше, чем тысячу человек. Если мы будем продолжать попытки фронтального наступления, нас не только опять отбросят назад, но у нас даже не останется достаточно сил, чтобы остановить туземцев от разграбления всей страны.