Макс знал, что неподалеку есть еще два ветхих дома, но он не замечал, чтобы там кто-нибудь появлялся. Время от времени, впрочем, приезжали какие-нибудь люди, осматривали их и уезжали восвояси. На колдовство это совсем не походило.

В интернете нашлось множество справочной информации, не слишком имевшей отношение к настоящему. Дом построили в начале XX века, потом менялись его облик и владельцы, а как съехали последние жильцы много лет назад, то принялся стремительно ветшать и гнить.

Проведя еще час, уткнувшись в экран ноутбука, мальчик нашел пару коротких статей об одном загадочном происшествии, случившемся примерно в середине прошлого столетия, когда там располагался дом отдыха и санаторий.

Один профессор по фамилии Левинский был схвачен сотрудниками милиции в момент попытки совершить поджог комнаты, в которую его поселили в лечебных целях. Он, правда, клятвенно уверял, что никакого поджога не собирался устраивать, а пожар устроил случайно, во время эксперимента с оптическими линзами и спиртовой горелкой. На вопрос о цели эксперимента ответил, будто одна из стен являлась проводником в другое измерение. Стоило бедному профессору заявить это, как несчастного упекли в психиатрическую клинику для дальнейших разбирательств. В клинике он провел довольно много времени. О дальнейшей его судьбе не говорилось.

Видно, в советские годы с настоящими путешествиями в параллельные миры не церемонились. Впрочем, Макса терзало смутное ощущение, если бы он такое сейчас заявил, то ничего хорошего бы о нем тоже не подумали. Ну, посмеялись бы или покрутили пальцем у виска. Это смотря с какой силой убеждения он принялся бы доказывать свою правоту.

Тут нужно проявить осторожность.

Какое-то время мальчик раздумывал о судьбе Левинского, но, когда утих адреналин в крови, придававший бодрость, он осознал, что хочет спать, но теперь придется отложить отдых до вечера или, по меньшей мере, до обеда. Макс расслышал, как в коридоре раздались неторопливые шаги: дедушка проснулся, чтобы приступить к своим ежедневным обязанностям.

Впрочем, надо отдать должное хозяевам усадьбы, никто из них не следил за количеством отработанных часов. Дед Василий так хорошо справлялся со своей работой, что даже если бы он ничего не делал целый день, ему никто бы и слова не сказал.

Старик с большой ответственностью относился к тому, что ему поручили, и сам бы не позволил себе лениться. Ему был положен выходной на неделе или два, но он редко ими пользовался. Возиться в саду и в парке ему нравилось больше всего.

Протерев глаза, мальчик поплелся на кухню, чтобы вскипятить воду. Дед любил рано утром выпить крепкого чаю с лимоном и сахаром, потрудиться на свежем воздухе, нагулять аппетит, и только потом хорошо поесть. Сам Макс обычно уплетал несколько внушительных бутербродов и яичницу, но на этот раз кусок не лез ему в горло. Тревожили ночные воспоминания и то, что открылось в Унылом Доме.

Усевшись за стол, дед и внук, как обычно беседовали. Василий заметил следы усталости на лице Макса и, улыбаясь себе в усы, предположил вслух, что тот, небось, опять читал книжки до утра. Пришлось сказать, что именно так и было.

– Чем сегодня займемся? – спросил мальчик как можно более веселым голосом, чтобы дед не решил, будто он ужасно устал, а также, чтобы сменить тему. Ему хотелось скорее занять себя полезным делом, а заодно спокойно обдумать ночное происшествие.

Василий пожал плечами:

– Тую бы подравнять. Ольге Викторовне нравится гулять по аллее. А еще смородину с крыжовником подкормить. Как созреют, хозяйка надумала варенье из них сделать.

Макс удивился:

– Зачем это ей?

– А что плохого? Свои ягоды. Она так и сказала: «Мол, Василий Аркадьевич, как здорово будет свое варенье зимой открыть и вспомнить о солнечном лете».

– Ну, дела!

Представить маму Киры и Таси, закатывающую банки на зиму, он никак не мог. Ольга Викторовна всегда носила безупречные платья и костюмы, будто постоянно посещала дипломатические приемы. Она редко улыбалась, была довольно требовательной к окружающим. Мальчик никогда не слышал, чтобы она кричала на кого-то, но тон у нее всегда был непреклонный, как у его учительницы по математике. Но, надо отдать ей должное, она с уважением относилась к старику Василию, и всегда спрашивала у него совета, насчет улучшения вида сада и парка.

Хозяин дома постоянно пропадал на работе или в поездках, поэтому Макс видел его несколько раз в месяц. Мальчик помнил, что его зовут Андрей, но отчество было какое-то мудреное, и он его не запомнил.

Время от времени с балкона или в саду, где стоял летний стол, за которым собиралась семья владельцев усадьбы, доносилась тихая перепалка супругов, если рядом не оказывалось детей. Обычно Ольга Викторовна возмущалась, что они мало времени проводят вместе, а ее муж устало отбивался, напоминая о необходимости зарабатывать деньги.

Макс часто приходил в недоумение. Если семья становилась несчастной от того, что приходилось постоянно зарабатывать эти самые деньги, почему нельзя переехать в дом поскромнее? Тогда, возможно, появится и время для совместного досуга? Ведь совершенно ясно, что и дом, и парк требовали огромных вложений. Получался какой-то замкнутый круг.

Все заканчивалось тем, что хозяин дома удалялся в раздражении, а хозяйка сидела в одиночестве еще час, звонила подруге и предлагала «пробежаться по магазинам». Впрочем, иногда она уделяла время и своим девочкам, но Кира не любила их совместные поездки, потому что нужно было постоянно присматривать за младшей сестрой.

Таисия также не приходила в восторг от шумного центра города. С удовольствием она посещала только зоопарк или цирк, разглядывала животных и птиц, и, как потом рассказывала Кира кому-то по телефону, «мечтала открыть клетки и выпустить всех на волю».

Словом, понимать других людей оказалось не так просто. Хотя они разговаривали на одном языке и жили в одной стране.

Закончив чаепитие, дед с внуком вышли из домика. Утреннее солнце вовсю светило на безоблачном небе, подтверждая прослушанный по радио Василием прогноз погоды. Стайка воробьев весело прыгала по дорожкам и траве, гоняясь друг за другом.

Туевая аллея тянулась от самого особняка, изгибаясь, и заканчивалась в глубине парка. Работы предстояло много, но старик прикинул, что потихоньку управится за неделю.

Когда дед и внук занимались каким-то общим делом, у них всегда находились темы для разговора. Часто Василий делился воспоминаниями о детских и взрослых годах своей жизни, вспоминал забавные случаи, которые происходили с ним, пока он работал в Ботаническом саду. Иногда они говорили и о маме мальчика: дедушка всегда старался рассказать какие-нибудь веселые подробности, чтобы сгладить болезненный момент.

Они почти никогда не упоминали об аварии, которая случилась много лет назад. Макс всегда старался говорить о родителях так, будто они все еще живы и уехали в долгую экспедицию. Чем чаще он так думал, тем проще ему было принять тот факт, что они никогда не увидятся. Точнее, нет. В его душе жила смутная надежда на то, что существует какой-то другой параллельный мир, в котором когда-нибудь встретятся все, кого разлучила судьба.

Поэтому, когда страшный колдун сотворил настоящую магию и открыл крошечную дверь, эта надежда расцвела снова.

Что, если это мир для тех, кто покинул земную оболочку? Макс много читал книг по религии и мифологии разных народов мира. Как люди, часто живущие вдалеке друг от друга, придумывали чем-то похожие истории? Может, они вовсе и не придумывали, а знали? Были свидетелями волшебных, потрясающих событий, которые канули в прошлое? Современному человеку почти все кажется мифом. Скажи он Мишке, что верит в царство подземного Аида или, что «Сказания о Беовульфе» могут быть правдивыми, тот поднимет его на смех.

Мишка был атеистом. Он не верил ни в каких богов, ни в признанных, ни в легендарных. Ни одна из существующих религий на земле не могла ответить на все его вопросы, а вот наука как раз многое объясняла. Поэтому признавать нечто невидимое он категорически отказывался.