На Кэт была ее собственная одежда – дорогого вида розовый джемпер поверх такого же цвета футболки, коричневые спортивные брюки и темные кроссовки.

Комната наполнилась запахом французских духов… Настоящий подарок для здешних лесбиянок, подумалось мне.

– Сколько изменилось с нашей последней встречи, мистер Кьюнан, – сказала она, садясь и закуривая сигарету. В комнате уже стоял застарелый запах табачного дыма – и только теперь я заметил, что ковровое покрытие и кресла во многих местах прожжены, – Я немало удивилась, когда мне сообщили, что вы работаете теперь с моим адвокатом.

– Мисс Хэдлам, после нашей последней встречи я два дня бился головой о стены следственного изолятора чеширской сыскной полиции. Они хотели заставить меня сознаться, что вы наняли меня, чтобы убить Глорию Риштон.

Она выпустила дым. Видно было, что мои проблемы занимают ее мало.

– Я вам сочувствую, – произнесла она без всякого выражения. – Я согласилась встретиться с вами только потому, что вы не можете повредить моей защите больше, чем этот недоумок Джефф Бартл. – Кэт вдруг опустила голову. Мне показалось, что она вот-вот расплачется, но она справилась с собой. – Вы приехали вместе с вашим партнером. Как вы поживаете, мисс Делани? Вы выглядите гораздо лучше, чем я.

– Если хотите, вы можете поменять солиситора, – сказал я.

– Зачем? Все это так абсурдно, что нас в любом случае освободят, раньше или позже.

Делиз посмотрела на меня и подняла брови. По щекам Кэт сразу потекли слезы. Делиз протянула ей пакетик бумажных носовых платков, и она поспешно вытерла лицо. Весь ее оптимизм пропал.

– Никакой надежды нет, правда? Все уверены, что я виновна. Поэтому, кто мой поверенный, не имеет ни малейшего значения!.. Нас уже судили в газетах и признали виновными. Я злодейка, натравившая Саймона на его бедную жену. Никто в этом не сомневается. – Повернувшись к Делиз, она с горечью добавила: – Вы же знаете, что причиной всему мой дневник. Зачем вы рассказали о нем?

Слава богу, хотя бы теперь Делиз покраснела.

– Дейв говорит, что я не должна была этого делать, но ведь раньше или позже они все равно докопались бы. Следователь знал, что вы обращались к нам по поводу пропажи дневника. В любом случае они изучили бы его самым подробным образом.

– Но я написала эту фразу о Глории несколько лет назад, – умоляюще произнесла Кэт. На лице, мокром от слез, уже не осталось ничего начальственного. Она глубоко затянулась сигаретой и выпустила дым в сторону Делиз, которая смущенно поерзала в кресле. Эта женщина, всего неделю назад занимавшая высокое положение в телевизионном мире, теперь вызывала только жалость.

– Я уверен, что вы не убивали Глорию Риштон, и хочу помочь вам доказать это. – Я бросил взгляд на ощетинившуюся Делиз и почувствовал себя миротворцем ООН, влезающим между двумя враждующими армиями. – Так вот, мисс…

– Называйте меня Кэт, – вставила она и аккуратно сложила губы над выдающимися вперед зубами. Я пронаблюдал за этим завораживающим процессом, и она добродушно улыбнулась мне, на этот раз не разжимая губ. В уголке моей души шевельнулось что-то похожее на симпатию.

– …Кэт. Мы оба знаем, что в тот злополучный вечер я вышел от вас после пяти сорока, а вы с Саймоном остались в студии. Тем не менее охранник Пултер заявил, что я ушел в четыре тридцать, разрушив тем самым ваше алиби. Как вы думаете, зачем он это сделал?

– Я всегда его не любила, и он, вероятно, это знает, но это, конечно, не повод возводить на меня такой ужасный поклеп. Полиция показывает книгу регистрации, где помечено, что вы ушли в четыре пятнадцать, а мы – в четыре тридцать. Собственно говоря, Пултер только согласился с этим, когда ему пригрозили обвинением в сообщничестве и стремлении препятствовать следствию.

Это было для меня новостью. Делиз яростно строчила в блокнот. Хэдлам нахмурилась.

– Я не понимаю, в чем смысл вашего визита. Мистер Бартл все это давно записал.

– Смысл в том, что, в отличие от Бартла, Дейв все это проверит, – твердо ответила Делиз.

– Мы потребуем, чтобы нам предъявили эту книгу регистрации. Им придется сделать электронно-статический тест, – добавил я. – Это поможет установить, когда были внесены в книгу ложные записи.

– Все это очень непонятно, – сказала Хэдлам, выпячивая свои полные губы, – но я полагаю, вы профессионал.

– Да, он профессионал, и если вам удастся выбраться отсюда, то только благодаря ему, а не этому ничтожеству Бартлу, – сердито проговорила Делиз.

– Пока что я, к сожалению, не владею всей информацией, – мягко произнес я. – Давайте будем просто придерживаться фактов. Кэт, что вы можете сказать о свидетеле, который заявляет, будто видел, как вы входили в дом Глории сразу после шести часов?

– Какой еще «свидетель»! В это время мы находились в центре Манчестера!

– Мне это известно, – терпеливо продолжал я. – Верьте, пожалуйста, что я на вашей стороне.

– Этот человек работает бортпроводником, его имя – Уильям Коулман. Он живет через дом от Глории. Он утверждает, что видел, как мужчина и женщина входили в дом, когда он отправлялся в аэропорт. Он сообщил это только через два дня, вернувшись в Англию. Он опознал нас на очной ставке с подставными участниками. Это был настоящий фарс! Лицо Саймона известно всем, а я была единственная женщина, пользующаяся духами «Шанель № 5». – В ее голосе опять послышались слезы.

– Вы знаете этого Коулмана? – спросил я.

– Знаю только, что он уже обратился за вознаграждением, объявленным банком, где работала Глория. Он производит впечатление иностранца, одет в дорогой костюм. Маленького роста, черноволосый… Я сначала приняла его за араба.

– Как вы думаете, он не имел видов на Глорию? Он ведь был ее сосед, – спросил я с надеждой.

Кэт грустно покачала головой.

– Мне об этом ничего не известно.

– Хорошо, давайте попробуем зайти с другой стороны. Как хорошо вы знали Глорию? Вы можете что-нибудь нам о ней рассказать?

– А можно мне задать один вопрос? – вдруг произнесла Кэт раздраженным голосом. – Сколько, по-вашему, Глории было лет?

– Двадцать девять-тридцать с небольшим, – ответил я наугад.