Риштон понял мои опасения.

– О, господи, да это же просто деньги!

– Правда? – спросил я. – А почему вы доверяете их совершенно незнакомому человеку? Почему не пошлете к Глории курьера? И кстати, Саймон, должен вам сказать, что моя мать всегда выключает телевизор, как только видит вас на экране.

В первый раз с момента нашей встречи он показался несколько смущенным. Он сконфуженно рассмеялся, не понимая, говорю я всерьез или шучу.

– Всем не угодишь, – произнес он наконец. – Некоторые женщины реагируют на меня таким образом… Так вот, это просто деньги. Дело в том, что если пронюхают адвокаты Глории, они объявят, что я посылаю ей регулярное содержание. Вы нужны мне как агент, от которого я смогу отказаться. Потому я и не хочу обращаться к кому-нибудь из общих знакомых. Пожалуйста, передайте конверт Глории. В нем нет ничего, кроме наличных денег.

Настал момент принять или отклонить предложение. Я убрал конверт во внутренний карман кожаного пиджака. Даже если он содержал купюры по пять фунтов, сумма, судя по толщине, была немаленькая. Конверт был так перемотан клейкой лентой, что для проверки содержимого мне понадобился бы нож, а если Деклан и Шон снова найдут меня спящим на земле, они решат, что выиграли тотализатор.

– Да, я прошу вас только отдать ей это.

Я начал рыться в кармане в поисках бланка, чтобы написать ему расписку, но ничего не находил.

Тогда я начал писать на чистой салфетке, но Риштон вырвал ее и смял.

– Я не хочу никаких письменных свидетельств. Все это может каким-нибудь образом попасть к ее адвокатам. – Риштон следил за выражением своего лица, и прочесть по нему что-либо мне не удалось.

Такие условия не слишком меня устраивали. Если бы на меня не смотрели косо все клерки в банке, когда я приходил просить об очередном продлении кредита, я швырнул бы конверт ему в морду. Но он безошибочно меня вычислил. За хороший гонорар и освобождение от долгов к Новому году я был готов на любую сделку, хоть сколько-нибудь напоминающую законную. Правда, от этой работы воняло, как от рыбной фабрики.

Риштон уверял, что опасается сам отвозить деньги жене – и в то же время поручал мне сделать это в битком набитом ресторане. Мне не хватало только мигающего неонового знака, или куртки с надписью «посредник» на спине.

– Сколько в этом конверте, мистер Риштон? – спросил я.

– Десять штук, сын мой, – ответил он из-за облака дыма. – Вы знаете, я вам действительно доверяю. А скажите, Дейв, что именно не нравится во мне вашей матери? – Он снова выглядел смущенно.

Я сделал честное лицо.

– Я просто пошутил, Саймон. Она обожает ваши передачи, никогда их не пропускает.

Его черты просветлели. Я не сомневался, что он искренне мне поверил.

Он снова заговорил, гораздо более уверенным тоном, уже не крича. Казалось, он хочет выговориться.

– Дело в том, что… На «Альгамбре» сейчас неважные дела… – Он сделал очень долгую паузу, и я уже решил, что Люси Лонгстафф вчера нанесла своей сопернице тяжкие телесные повреждения. – Прежняя администрация, в которой я играл одну из ключевых ролей, немножко зарвалась – и просчиталась… Слишком много мрамора… слишком много стекла… Словом, промотались, а кончили тем, что решили распрощаться с вашим покорным слугой, не сказав ему спасибо и не назначив персональной пенсии.

Он вдруг стукнул кулаком по столу так, что чашки зазвенели, а зрители отвернулись, чтобы не стать соучастниками какой-нибудь некрасивой сцены.

– Черт возьми! Я сделал эту студию из ничего, вот этими руками! – Он опять заговорил в полный голос. – Вы не представляете себе, каких трудов это стоило в первые годы! Но некоторые из моих оппонентов, особенно один, имеют хорошие связи в государственных структурах… – Его лицо побагровело. – Не Тревоз, этот просто клерк, козявка. Я говорю о другом… Господи, они просто мечтают потопить «Следеридж-Пит»!

Новая пауза означала, вероятно, что я должен оправиться от потрясения. Я ничего не ответил, и он продолжал:

– Простите… Я отклоняюсь от темы… Есть люди, не очень далекие от желтой прессы, которые были бы счастливы заплатить Глории за подробности наших любовных отношений и разнести их по газетным киоскам… Поэтому я хочу, чтобы вы передали ей эти деньги и дали бы ей понять, что это только символическая помощь… что она получит гораздо больше, если будет умницей, но если она начнет болтать… Пусть ее содержит национальная пресса, а за мой счет она жить в Престбери не будет! Вы меня поняли?

– Успокойтесь, Саймон! Вы доведете себя до инфаркта. – Он выглядел почти невменяемым.

Я не поверил ни одному его слову. Что нового могли напечатать о Риштоне газеты? Чего еще не было о нем написано? Если он отправляет Глории десять тысяч через посредника, которого в первый раз видит, – значит, у Глории есть на него что-то очень серьезное.

– Вы не против вернуться на такси? – спросил он, когда мы шли к машине. – Все эти разговоры о сексе… Хочу заглянуть в одно местечко, немного освежиться, перед тем как возвращаться на работу. Не составите мне компанию?

Я коротко попрощался, отказавшись от его любезного предложения, и с радостью отправился искать такси. Он рванул со стоянки с такой скоростью, что я подумал: если он будет продолжать в том же духе, то кончит в доке, под тридцатью футами грязной воды. Однако он притормозил, помахал мне рукой с поблескивающим кольцом и, устремившись в сторону магистрали, скрылся в тумане.