Когда мы закончили, было уже время ланча, и Делиз умудрилась потратить половину вознаграждения, полученного от Мэри Вуд. Мы зашли в ресторан на Ройал-Эксчейндж, она взяла салат, а я утолил страшную жажду пинтой лагера. Затем мы пересекли Сент-Энн-сквер, чтобы поймать такси до «Атвуд Билдинг». На углу площади стоял газетный киоск, и я прочел крупный заголовок: «Два человека погибли при взрыве бомбы в Чорлтоне». Мне показалось, будто меня схватили за горло. Джей должен был забрать мою машину из Чорлтона, и Либерти наверняка был, как всегда, при нем. Вчерашняя головная боль обрушилась на меня лавиной. Наверное, я становлюсь параноиком. Почему, собственно, этот взрыв должен иметь отношение ко мне? Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и взглянул на Делиз. Она не обратила внимания на газеты.

– Что, если я высажу тебя у полицейского управления? Ты дашь показания, а потом поедешь в Болтон и останешься у моих родителей до конца выходных. Можешь доехать на трамвае до Бьюри, а там тебя заберет отец. А лучше позвони ему, как только тебя отпустят, и он сразу выедет тебе навстречу. Вечером подъеду я, и мы вместе проверим, как Пэдди продвинул переоборудование вагончика.

Делиз чмокнула меня в щеку.

– Нам обоим полезно сменить обстановку. Но мне все равно надо заехать домой за зубной щеткой и кое-какими вещами.

– Мне кажется, ты накупила уже столько, что можно открывать распродажу. Пока ты доберешься до дома и упакуешь свой сундук, наступит ночь. Так что, когда они закончат, попроси, чтобы тебя довезли до «Трэффорд-бара», и садись на трамвай до Бьюри. Я позвоню отцу, чтобы он тебя встретил.

На заднем сиденье такси мы упаковали приобретения Делиз в одну большую сумку. Я высадил ее у Честер-хауса и поехал в Чорлтон. Я не знал, что меня там ждет. Но предчувствия были мрачные, а снова впутывать Делиз я не хотел. На самом деле я ничего не обдумал. Если взрыв произошел в ее доме, полиция так или иначе станет ее допрашивать. Я понимал только, что вчерашнего с нее более чем достаточно.

Когда я доехал до Виллоуз-роуд, оказалось, что самые страшные предчувствия меня не обманули. Улочка была полностью блокирована, и мне пришлось выйти из машины у поворота. Присоединившись к толпе, теснившейся на тротуаре, я увидел, что взрыв произошел на углу парка, наискосок от дома Делиз. Сам дом, однако, не пострадал. В середине улицы взорвалась машина. Красная машина. Моя.

Ключ от нее был только у Джея.

Обломки машины валялись по всей улице, окруженные столбиками с красно-белой лентой. На проезжей части зияла яма, из которой все еще шел пар – ее местоположение указывало, куда отлетел автомобиль после взрыва. Несколько полицейских пытались огородить место происшествия деревянными щитами с натянутой на них мешковиной, что на сильном ветру получалось у них плохо; другие ползали вокруг, собирая куски железа в бачки для мусора. У погнутой решетки парка оживленно болтали армейские саперы – их помощь не понадобилась. Бригада Би-би-си снимала репортаж с места происшествия.

Я впал в оцепенение и неподвижно стоял в толпе зевак. На плечо мне легла чья-то тяжелая рука. От неожиданности я чуть не подпрыгнул.

– Главный буревестник Манчестера наконец на месте происшествия. Я как раз пытался прикинуть, как скоро ты появишься. – Синклер был одет в гражданское.

Открыв рот, я обнаружил, что этого еще недостаточно, чтобы издавать звуки.

– Ко мне это не имеет никакого отношения, – прохрипел я через пару секунд. Он похлопал меня по плечу. Можно было подумать, что мы наблюдаем футбольный матч, а не последствия взрыва с человеческими жертвами.

– Знаю, знаю. Не совсем в твоем стиле, а? Мы еще не идентифицировали ни машину, ни жертвы. Похоже, что это двое молодых людей, но от них почти ничего не осталось. Сначала думали, что взорвался газ, но потом стало ясно, что речь идет о взрывчатке, причем заложенной в огромном количестве. Как будто они везли бомбу для ИРА и задели детонатор. Ну, ладно, Дейви, некогда мне тут с тобой болтать, если только ты не напридумывал ничего нового о Джейке Гордоне.

Он развернулся, чтобы уйти, но я схватил его за руку.

– Я хотел поговорить с вами о Делиз Делани. Она сейчас дает показания в Честер-хаусе, и я прошу вас, чтобы ей не говорили об этом взрыве. Она слишком много пережила.

Он посмотрел на меня, качая головой.

– У тебя – просьбы к полиции? – Он минутку помолчал. – Ладно, я позвоню им из машины.

Он протолкался через толпу и исчез.

Я тоже ушел, еле-еле переставляя ноги. Что я скажу Ловене Андерсон? Одного она уже потеряла – а теперь другого разорвал на клочки взрыв, предназначенный мне… Как она это переживет? И как я это переживу? Я прислонился к невысокой решетке; меня стошнило в чей-то палисадник. Двое подростков, направлявшихся посмотреть на место происшествия, подозрительно посмотрели на меня и отошли на мостовую. Я вспомнил, сколько усилий прилагал, чтобы избавиться от Либерти Уокера. Теперь он ушел навсегда.

Я куда-то шел, не замечая ничего вокруг и описывая круги вокруг Чорлтона, пока не уперся в автобусную остановку около Торнли-корта. Как голуби возвращаются в голубятню, так ноги принесли меня к моему бывшему дому. Меня мутило. Я присел на низкую каменную изгородь, но передохнуть мне не удалось.

– Дейв, неужели это ты? – раздался знакомый бас Финбара Салвэя.

Я поднял голову и посмотрел на него. Вид у него был столь же цветущий, сколь у меня, вероятно, замогильный. Он наклонился и взял меня за плечо.

– Да это же в самом деле ты! Боже милосердный! Когда я услышал про этот взрыв у дома Делиз, я был уверен, что это ты и она.

– Лучше бы это был я. Это должен был быть я. А оказалось – Джей и Либерти.

Он все еще держал меня за плечо, словно хотел убедиться, что я не привидение. Я оттолкнул его руку. Получилось довольно грубо.

Он сделал шаг назад.

– У тебя шок! Я знаю, что это такое. Давай-ка зайдем к нам, пока ты не шагнул прямиком под автобус.

Я не имел ни малейшего желания двигаться с места, тем более в сторону своего бывшего дома, но сопротивляться Финбару невозможно. Он почти втащил меня по ступенькам в квартиру своей сестры. На этот раз Фиона молчала и просто подвела меня к креслу. Финбар поднял мои ноги, она подставила под них стул и закутала меня в одеяло. Несколько минут мы просидели молча. Глаза у меня были сухие, но очень хотелось плакать.