Когда я снова сумела сосредоточиться, то увидела, что губы Мэгги растянулись в довольно-таки двусмысленной улыбке.
– Готова спорить, я знаю, о чем ты сейчас подумала. Об этом, да?
– Нет, – ответила я с излишней поспешностью. – Просто я не выспалась и…
– Ну нет так нет… – Мэгги ухмыльнулась с чувством собственного превосходства. – А знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Я повешу у тебя в кабинете электронное табло – такое же, как на стадионе, только маленькое. – Она показала на стену напротив моего стола. – У меня такое чувство, что если я стану отмечать на табло, сколько раз Габриэль кого-нибудь трахнет, рано или поздно мне удастся заставить тебя выйти на площадку и начать забивать ответные голы. И произойдет это скорее рано, чем поздно, потому что ты терпеть не можешь проигрывать.
Да, я любила побеждать, в этом Мэгги была права. Единственное, чего я не представляла, это того, что́ я выиграю, если начну всерьез соревноваться с Габриэлем в количестве партнеров.
К счастью, нас прервали до того, как Мэгги удалось развить свою мысль. В дверь кабинета постучали, и вошла Элли – мой администратор и секретарь.
– Здесь Марк Аткинс, – сообщила она. – Вчера вы назначили ему встречу на десять часов, но он говорит, что приехал пораньше, потому что ему нужно утвердить с вами большое количество образцов. Я провела его в конференц-зал и сказала, что вы будете через десять минут.
– Отлично, – сказала я. – Сейчас иду. Спасибо, Элли.
В последние месяц или два я разрабатывала новую линейку товаров, в связи с чем мне пришлось обратиться к одному из партнеров, поставлявшему для моих цветов вазы и контейнеры. Некоторое время назад мне пришло в голову, что было бы очень здорово, если бы цветы, которые я продавала, не только не вяли по много месяцев, но и меняли свой цвет. В результате появилась новая ваза со съемным поддоном. Для одной вазы можно было купить разные взаимозаменяемые поддоны, которые фактически представляли собой картриджи со специальным красителем, который, попадая в стебли, в конце концов приводил к изменению цвета лепестков. Таким образом покупатель, приобретя, к примеру, белые розы, мог спустя какое-то время вставить в вазу емкость с розовой краской, и через двадцать четыре часа – оп-ля! – получить цветы с розовыми лепестками. И этот трюк можно было проделывать последовательно несколько раз, если, разумеется, начинать со светлых оттенков и заканчивать темными.
Мэгги потерла ладоши.
– Вот уж поистине великий день, Джорджия! Сколько событий! Во-первых, начинает осуществляться твоя идея со сменными поддонами, а во-вторых, ты трахнешься с известным хоккеистом.
– Я не сказала, что собираюсь встречаться с Максом.
Мэгги подмигнула и встала.
– А тут и говорить ничего не надо. Ладно, ты пока подумай насчет твоего хоккеиста, а я пойду побеседую с Аткинсом. Когда он будет готов, я за тобой зайду.
* * *
Пока продолжались переговоры с поставщиком, я пропустила два телефонных звонка. Первый был от Габриэля, который оставил голосовое сообщение, второй – от Макса, который сообщения не оставил. Признаться, я была немного разочарована: я бы предпочла, чтобы было наоборот. Сообщение Габриэля я прослушала только вечером, когда вернулась домой.
«Привет, детка. Я звоню, просто чтобы узнать, как ты там. У меня все в порядке. На днях я разговаривал с издателем – ему понравились предварительные наброски книги, над которой я начал работать. Правда, моя первая книга, которая потом провалилась, ему тоже нравилась, так что это на самом деле ничего не значит. Но в общем то, что он остался доволен, скорее хорошо. Было бы хуже, если бы мои наброски ему не понравились. Мы с тобой давно не созванивались, и я соскучился. Я понимаю, что ты, вероятно, много работаешь – раздаешь сотрудникам благотворные пинки, делаешь нагоняи, вставляешь пистоны и всякое такое, но все-таки было бы очень неплохо, если бы ты позвонила, когда у тебя будет свободное время. Ну, целую. Пока».
Нахмурившись, я расстегнула юбку и бросила ее на кровать. После поездки в Париж, когда я узнала, что Габриэль начал флиртовать с другими женщинами, я перестала ему звонить. С какой стати, думала я, я должна прикладывать усилия и поддерживать наши отношения, если он считает себя вправе развлекаться с кем попало? В результате, если раньше мы созванивались один раз в два-три дня, то теперь мы разговаривали один раз в неделю, а то и реже. И я подозревала, что Габриэль даже не заметил, что что-то изменилось. Были, однако, в его сообщении моменты, которые меня беспокоили. Во-первых, он сказал: «Я понимаю, что ты, вероятно, много работаешь…» Считать так Габриэлю было безусловно приятнее, чем подозревать, что я каждый день отправляюсь в постель с новым мужчиной и у меня нет времени, чтобы отвечать на его звонки. Я бы, однако, предпочла, чтобы он на самом деле беспокоился о том, что я много работаю и сильно устаю. Ну а во-вторых, меня не на шутку раздражало, что он позвонил мне, чтобы сообщить об удачных переговорах с издателем. Вы только поймите меня правильно: мы обручились, когда Габриэль продал свою первую книгу, и расстались, когда она провалилась, в результате чего у меня не могло не сложиться впечатление, будто то, как он ко мне относится, целиком и полностью зависит от внешних обстоятельств. «Это что, теперь так и будет? – думала я. – Всегда?» Лично мне очень не хотелось, чтобы состояние наших отношений зависело от взлетов и падений писательской карьеры Габриэля. Жаль только, что я задумалась об этом только сейчас.
Ну ладно… В Нью-Йорке было восемь вечера, в Лондоне, соответственно, – час ночи, так что перезванивать Габриэлю все равно было поздно. Да и телефон почти разрядился, поэтому я подключила его к зарядке и положила на туалетный столик в спальне, а сама отправилась в душ.
Примерно через полтора часа, перекусив йогуртом с печеньем, я легла спать. Прежде чем погасить свет, я проверила телефон и обнаружила еще один пропущенный звонок от Макса. Пока я решала, стоит ли ему перезванивать, аппарат в моих руках зажужжал, просигналив о поступившем сообщении. В последнее время я читала входящие эсэмэс (и отвечала на них) с помощью «Сири» – специального приложения, которое помогало мне преодолеть трудности с восприятием текста и письмом, но увидев имя отправителя (Макс Ярвуд), я решила прочитать сообщение сама.
Макс: Ты меня избегаешь или просто занята?
Улыбнувшись, я набрала ответ:
Джорджия: Занята. У меня сегодня был очень насыщенный день.
Макс: А сейчас ты занята?
Джорджия: Нет. Я только что легла.
Спустя пару секунд мой телефон зазвонил.
– Жаль, у меня нет «ФейсТайма», я бы очень хотел увидеть, что ты надела на ночь, – сообщил Макс бодрым голосом. – Но лучше я останусь джентльменом и не стану подглядывать.
– Очень рада. – Я усмехнулась. – Впрочем, специально для любителей подглядывать могу сообщить, что я только что приняла душ, но мне было лень сушить волосы, так что я просто заплела их в косу. И намазала лицо ночным кремом.
– В косу? Как у принцессы Леи?
Я засмеялась.
– Ты действительно фанат «Звездных войн» или принцесса Лея – твой фетиш?
– Я бы так не сказал, но… Какой мальчишка не был в нее влюблен? Она была красивой и к тому же крутой, как гималайские склоны.
Я взяла с туалетного столика фигурку Йоды и поднесла к глазам.
– Твой зеленый приятель все еще у меня. Я совсем забыла, что, когда я хотела его тебе вернуть, ты сунул фигурку мне в карман.
– Будь осторожнее с моим талисманом. Он мне очень дорог.
Я покатала фигурку по ладони.
– А кстати, как случилось, что Йода стал твоим талисманом? С чего ты взял, что он приносит удачу? Или на самом деле все дело в том, что ты был влюблен в принцессу Лею?
