– А ба?

– Пайпер, она взрослая женщина, может прожить дома без нас одну ночь, – с укором отвечает он, – даже обрадуется.

– Подружек позовет, устроят вечеринку.

– Лишь бы мальчиков не водила.

Гэри смеется и обнимает Пайпер за плечи, подводя к ближайшему такси.

– Я не взяла никаких вещей, – вспоминает она.

– Спиздим халат из отеля, поедешь домой в нем.

– Гэри Барнс, – строго произносит Пайпер, – Манчестер тебя портит.

– Нет, это все отпуск. Знаешь же, когда попадаешь в комнату отеля, сразу хочется что-нибудь спиздить.

– У меня никогда такого не было.

– Серьезно? Тебе стоит попробовать. Охеренное чувство.

Они подъезжают к старому обветшавшему зданию, и Пайпер даже удивляется, увидев неприметную вывеску.

– Это точно гостиница?

– Одна из лучших, – гордо отвечает Гэри. – Я здесь всегда останавливаюсь, когда бываю в Дублине.

– И сколько раз ты бывал в Дублине?

– Два.

Пайпер смотрит на него внимательно и начинает давиться смехом. Он хмыкает в ответ и хватает ее за руку.

– Никаких комментариев, – требует он, – а то я на тебя сяду.

– Ну я же на тебе сидела, и ничего, не умер.

– Хочешь проверить разницу в весе?

– Вот зачем ты на самом деле в спортзал ходишь, – уже хохочет Пайпер.

– Дождусь, пока заселимся, – Гэри наклоняется к ее уху, – и покажу тебе, зачем на самом деле я туда хожу.

До номера Пайпер добирается у него на руках.

Вечером, когда уже падают с ног после долгой прогулки, они заворачивают в паб около отеля. Здесь пабов больше, чем во всем мире, и они прошли мимо десятков других, но выбрали такой, чтобы возвращаться было недалеко. Вернее, ползти, потому что Гэри и Пайпер решают надраться так, будто сегодня последний день на Земле.

Идея на самом деле неоднозначна: с одной стороны, они в Ирландии, и как тут не надраться, с другой – Гэри весь день ждет, что Пайпер будет говорить по-ирландски, а пьяной она уж точно ни слова из себя не выдавит.

Их встречает полупустой паб и молодой бармен, который мрачно протирает стаканы и смотрит на них волком.

– «Гиннесс»? – кивает он.

– А «Килкенни» есть? – Гэри словно не замечает его настроения: он подсаживает Пайпер на стул у стойки и усаживается рядом. – Маленькая, ты сама выбираешь.

Пайпер совершенно не разбирается в ирландском пиве, но видит на кране какое-то знакомое название.

– «Мерфис», – говорит она. – У вас же есть, да?

Бармен тихо присвистывает и бормочет что-то неразборчивое, но совершенно точно ирландское – эти мурчащие звуки ни с чем не спутаешь.

Черт. Гэри поворачивается к ней с детским любопытством и выжидательно смотрит. Пайпер решает пойти ва-банк.

– Ordaím Murphys, – с широкой идиотской улыбкой говорит она, надеясь, что не напутала с формой глагола.

– Cad? – поворачивается к ней бармен. – Labhraíonn tú Gaeilge?

В этот раз она в целом понимает, что ему надо.

– Что он говорит? – шепчет Гэри ей на ухо.

– Удивляется, что я говорю по-ирландски.

– Так расскажи ему, что ты местная.

Бармен смотрит на нее, ожидая ответа, но пиво наливает. Пайпер напрочь забывает, как будет «да» по-ирландски. Когда тот ставит перед ней полный бокал стаута, темного, почти черного, с плотной пеной, она понимает свою ошибку. Это же самое крепкое пиво, да?

– Itheann mo mhadra an damhán alla, – выдавливает она из себя.

Бармен смотрит на нее, как на полную идиотку, а Гэри, раздуваясь от гордости, сжимает ее плечо и слезает со стула.

– О, Даван Алла я знаю, деревня же? – в восторге спрашивает он. – Пообщайся тут пока со своим, скоро вернусь.

– Он думает, что я из Ирландии, потому что я из Дублина, а я из Огайо, не выдавайте меня, пожалуйста, – выпаливает Пайпер, стоит Гэри скрыться в уборной.

– Что ты несешь? Моя собака ест паука? – переспрашивает ее бармен. – Где ты это вообще выучила?

– В приложении. Я уже три месяца учусь, и пока это все, что получается.

– Погоди, – бармен склоняется над стойкой, – твой парень решил, что ты из Дублина, и ты теперь учишь ирландский?

– Не хочу его расстраивать. Он из Манчестера, мы живем в Нью-Йорке, и ему нравится идея, что я ирландка.

– Как фамилия?

– Его? Барнс.

– Твоя, маленькая тупица.

– Нолан.

– Значит, ты ирландка. Это ирландская фамилия. – Он впервые улыбается. – А эта пинта – за мой счет.

– С чего бы?

– За то, что учишь язык. Тут половина ирландцев даже не пытается.

Когда Гэри возвращается, бармен относится к ним куда теплее, а у Пайпер убавляется пива в бокале.

– Уже подружились? – Гэри садится рядом и целует Пайпер в макушку.

– Это все ирландский.

– Cúl tóna, – бросает бармен.

– Эй, я все поняла! – Пайпер возмущенно бросает в него салфетку и поворачивается к Гэри. – Он нас ебанашками назвал!

– Так и знал, что ты здесь будешь как дома, – только улыбается тот.

Зверюга

Бикерстафф, 2011

Гэри еле дышит от усталости, но все-таки падает за руль. Джек уже спит – пусть, ему этой ночью пришлось хуже всех. Они только час как вернулись домой, и ему тоже стоило бы рухнуть, но незаконченное дело все равно не даст уснуть.

Он надеется никогда больше в своей жизни не увидеть ни одной «Альфа-Ромео». Ни новой, ни старой, ни красной, ни черной. Итальянский автопром и без того сомнительный, а теперь так и вовсе умер в его глазах. Альфа-ромео, фиаты, феррари, хуярри – все одно. Чем больше Гэри работает, тем меньше машин остается для выбора себе. Только японцы пока не подводят.

Будет смешно, если с каким-нибудь японцем его по итогу и возьмут.

Канистра с бензином глухо подпрыгивает на кочке, и Гэри выезжает на трассу в сторону Бикерстаффа. Он обещал, и последнее, чего ему хочется, – предать доверие Джима. Он ведь мог и пристрелить тогда, по сути, кто они друг другу? А он… поверил.

Спать хочется так, что глаза слипаются. Ехать всего ничего, минут сорок, но Гэри старается не торопиться и чуть притормаживает. Уснет еще, вылетит на встречку, и будет его ждать не срок, а смерть. Хотя сейчас поди пойми, что хуже: после этой сраной ночи с этой сраной «Альфа-Ромео» малой кровью никто из них не отделается.

Леон запретил читать сводки и проверять, нашли ли… Нет, нельзя об этом думать. Будут новости – им скажут. Вот тогда и стоит переживать, а сейчас только лишний раз на дороге нервничать. У Гэри и так рожа бандитская, а если будет ерзать, вообще на карандаш возьмут. И вообще, все их проблемы от нервов.

Когда видится поворот на Бикерстафф, Гэри почти выдыхает. Доехал, значит. Его рубит до невозможности, и в голову закрадывается жуткая мысль припарковаться в орешнике и поспать прямо в машине. Час, не больше, просто потому что держать глаза открытыми уже невыносимо.

Так, наверное, и стоит поступить. Главное – отнести сейчас канистру Джиму, и уж тогда-то можно будет выдохнуть.

Из последних сил Гэри поднимается на холм и стучится в знакомую дверь. При свете дня особенно хорошо видно, как обветшал дом Джима. Старик сдает, даже двор зарос травой. Помочь ему, что ли? Приехать нормально, в выходной, хоть газон в порядок привести. Может, ему еще что-нибудь по мелочи понадобится.

– Кого там принесло? – слышится скрипучий голос из-за двери.

– Это я, сэр. Гэри Барнс, – отвечает он, перехватив канистру. – Должок возвращаю.

– Малыш? – Джим распахивает дверь и удивленно замирает. – Чего ты надумал?

– Обещал же.

– Ну давай, – тот странно улыбается и машет в сторону сарая, – оставь, где брал, да заходи в дом. Чаю попьем.

Гэри исполняет его приказ, но задерживаться не хочет. Внутрь и правда идет, но не за чаем.

– Меня сильно выручило, сэр. Спасибо, но ехать пора.

– Херово выглядишь, малыш, – Джим подслеповато щурится, оглядывает его, – случилось чего?