Переживала из-за того, что Гери решил взять на себя ответственность и теперь будет держать ответ за всех. И славно, что такой человек в этой деревне был.
— Скажи мне Гери, почему дорога ваша размыта? Разве не удобнее было бы ходить хотя бы по гравию?
— Не успели, ваша светлость.
— Вы тут уже достаточно давно. Что вы делали всё это время?
— К зиме готовимся. Поля засеиваем, рыбачим. Надо многое успеть, ведь уходили мы… с пустыми руками фактически. Кроме того сирот много, вдов… мужиков мало, — пояснил Гери и не врал, на десять женщин присутствующих здесь было около шести мужчин, из которых каждый третий имел увечье.
— Командир ополчения? — спросил я, пытаясь взглядом найти ещё одну роль, которую я обязал создать.
— Я, ваша милость, — вперёд вышел ещё один мужик, в этот раз имеющий одну руку. — Лонр меня кличуть.
— Сколько в ополчении людей?
— Трое, ваше милость.
Глава ополчения без руки, самих ополченцев трое на население в более чем две сотни голов. Неужто они думают, что все проблемы решу за них я? Или может на авантюристов надеются? Плачевным была ситуация и всё могло стать ещё хуже из-за того, что мужчин в целом мало, так ещё и значительная часть из них имеют увечья.
Многое уже держалось исключительно на женщинах, многие из этих женщин сами строили себе избы. Нет, мужики конечно помогали, но с увечьями и их количество везде они не успевали. Кроме того на лицах многих из них читался весь тот ужас, что принесла армия Назарика. Горе познали проигравшие и в упадок придёт королевство Ре-Эстиз, а те кто выживал в тех бойнях завидовали мёртвым, становясь седыми в миг.
И какое будущее может быть у этой деревни? Кем вырастут дети, глядя на всё это? Выживут ли они вообще или же сгинут первой же зимой, когда придётся выгнать калек и стариков, после чего те найдут вечный покой среди снега?
— Прошу простить, я не… — слово попыталась взять Лира, которая уже смекнула что к чему.
— Иди отдохни. Твоей вины здесь нет. Ты честно трудилась и очень многое сделала, делаешь и сделаешь. Просто одной со всем справляться тяжело.
— Но…
— Два дня выходных, — жёстко произнёс я, после чего на всякий случай уточнил. — Это не наказание, а награда.
Лира ушла, после чего я остался наедине с этими крестьянами. Недолго думая я отправил по домам и всех женщин, оставив только мужиков. Уставших от жизни, хлебнувшие горя и давно потерявшие всякую веру как в предавших их дворян, так и в мир в целом. Они встали за свой дом с копьями в руках, но не смогли дать даже достойного боя.
Одним за другим мертвецы вырезали их сотнями, в безумных сражениях выживало в лучшем случае каждый пятый, ведь нежить… нежить любила бить бегущих в подставленные спины. И раз за разом такие битвы продолжались, начинались дезертирства. Переживая все эти ужасы, они не то что в других не верили или в какое-то там чудо, богов и прочее. Они уже не верили даже в себя. Что может сделать мужик без ноги или без двух? Поле не вспашет, избу не построит, кусок хлеба домой не принесёт и будет лишь балластом для семьи.
Кем вырастут их сыновья, которые будут глядеть на опустошенных отцов, готовых признать себя низшей расой и скотом, который должен лишь служить высшим? Рабами. Они вырастут рабами и скотом, потому что будут верить в то, что это единственная доступная им участь.
И с таким народом я далеко не уйду. Момонга и так забирает себе все сливки, оставляя мне лишь то, на что не лёг его глаз или глаз его слуг. Что же… всю свою жизнь я только и занимался, что доказывал своё право на жизнь. И Творец мне свидетель, я научу и этих калек делать то же самое.
Пусть даже солнце уже и взошло.
Глава 23
Труд сделал человека из обезьяны. Или же это результат эволюции, в процессе которой у человека сформировалось и развилось до критической массы самосознание, что при должной тренировке позволяет переступать природные ограничители, делая человека верхушкой пищевой цепочки, которая способна идти против природы и даже казалось бы здравого смысла, давая жизнь тем, кто не должен был жить, и вместе с этим медленно уничтожая свой собственный дом, не понимая всего размаха ответственности, что принесло это самосознание.
Я не мог вернуть им конечности, не был в силах возродить погибших, как и не исчезнет память о случившемся на западных полях Э-Рантэла, где трупов было столько, что они застилали землю от горизонта до горизонта. Хоть многие и многие в этом мире готовы назвать меня богом из-за наличия системы, но таковым я не являлся. Я был всего лишь человеком, таким же слабым, как и они. Просто слабость эта проявлялась в других местах.
Но мне было сделать нечто очень важное. То о чём многие просто забывают, не понимают или же намеренно игнорируют. Что вы испытываете глядя на старичка, который за свои семь десятков сгорбился и едва не целует землю? Как медленно он ковыляет из магазина с пакетом, в которых газировка и чипсы. Он такой старый, уставший, слабый и всё равно идёт в магазин, чтобы принести вкусности своему внучку, целыми днями играющему за компьютером.
Может быть вы почувствуете жалость? Желание помочь? Да, большинство проигнорируют старика, но многие ещё не лишились сострадания. Все когда-то такими станем, старость надо уважать. Подойдёте ли вы к нему, предложите ли помощь? Это на самом всё дело десятое, ведь при таком ходе мыслей вы упускаете кое-что крайне важное.
А нужна ли ваша жалость и помощь этому старику, который уже давно чувствует себя бесполезной обузой и единственное, что он может сделать — сходить в магазин для тех, кто ему дорог, пусть они и не просят. Человек, что не имеет возможности самореализоваться, это мертвец, что лишь тянет своё биологическое существование. Важно быть сытым, спать в тепле, но не менее важно иметь цели, что будут давать этой жизни смысл.
И что мы видим? Мы видим общество которое даёт людям пенсию, чтобы они… больше работали. Мы видим соц работников, которые помогают инвалидам и помогают им во всём, а потом удивляются тому, зачем же они так напрягаются, когда пытаются на коляске взять натиском очередной бордюр… и с одной стороны это правильно, что уязвимым помогают, но почему мы не можем дать им возможность самореализоваться? Почему мы не можем дать им цель? Разве это так сложно? Неужели человек без ног способен быть только обузой?
Ответ прост. К каждому придётся искать индивидуальный подход, что выливается в огромное количество затрачиваемых ресурсов. Проще дать еду, одежду, кров и пусть дальше разбираются сами. Только человек лишённый веры в себя и гордость которого убита тем, что он превратился в калеку, зачастую не выйдет из этой дыры самостоятельно, а лишь ещё плотнее увязнет в этом зыбучем болоте.
Я знал о чём говорю, ведь сам был таким калекой и прошёл через всё это.
— Раз-два, раз-два, раз-два, — повторял я, дыша в пропитанную потом тряпичную маску, поверх которой находилась ещё и маска из бронзы.
Солнце поднималось всё выше и оно нещадно пыталось загнать меня в тень. Но пока что я не позволял себе покинуть канавы и продолжал орудовать лопатой. Вместе с простыми мужиками я рыл эту канаву, чтобы затем по ней пусти воду из реки. В этом мире уже были примитивные технологии и знания вроде водяных колёс. Но как и в моём родном мире, пока Древний Египет использовал капельную систему орошения и Древний Рим строил акведуки, в это же время Древний Китай и многие другие государства по старинке уповали на милость богов, что пошлют или не пошлют дождь.
Система орошения пока что ещё не столь сильно нужна нашему поселению, имелись и другие проблемы, но… нужно было с чего-то начать. И я начал, поведя за собой других, личным примером показывая как надо. Не столь большую роль играла моя физическая сила и выносливость, позволяя мне заменить дюжину крепких мужчин, сколько личный пример горбатящегося милорда встряхивал каждого.
Простые мужики вроде Гери и так были весьма усердны, но теперь и вовсе воодушевились. А те кто уже не ждал от жизни ничего хорошо, вдруг… действительно засомневались. Если уж Вильгельм Де Ромар горбатится здесь в грязи под солнцем, то может быть что-то и можно поменять?
