И нарвался, да так что эта победа могла горшим поражением стать. Такова цена ошибки всего одного человека — сам же чуть не матерно поносил самодура Рожественского, но таковым чуть не оказался!

Вроде покойный Фелькерзам (вот с кем пообщаться следовало, но не успел) и подготовил его, и примеры подавал, но вот Небогатов им так и не стал, как не вырастает порой ученик до учителя, а умелый вроде подмастерье никогда не станет настоящим мастером. Ведь даже на своей прежней ошибке не научился, ведь ясно же было, что нельзя ставить «иноков» против «чилийцев», побьют те их своей многочисленной крупнокалиберной артиллерией. Нет же, поставил в строй одного «Ретвизана», а надо было к нему в пару дать «Императора Александра III», а вот «Победу» с ее дальнобойными пушками против «Фузо» поставить. И все — «чилийцы» были бы измордованы броненосцами, против которых сражаться на равных не могли.

Дальше пошло следствие, от одной ошибки к другой. Забыл, что Фелькерзам постоянно настаивал на том, что в первую очередь нужно вышибать слабейших противников, чтобы они в бою отвлекали внимание собственных броненосцев на свою защиту, дабы напрасной потери не случилось. Или связывали ход вражеской эскадры — возможных перспектив множество. Зато японцы хорошо помнили однажды «выученный урок». И сами стали вышибать «слабое звено» русской эскадры — «Ослябю» и «Пересвет», одного за другим. И так бы уничтожили последовательно всю 1-ю эскадру, хорошо, что Небогатов сообразил вовремя, к чему дело идет, и стал отчаянно взывать к порт-артурской эскадре с призывами о немедленном сикурсе. И эта помощь последовала, Миклуха оказался к нему намного ближе — с восточной стороны Квельпатра, а не западной. Причем туда шел так, чтобы сберечь силы кочегаров, и когда потребовалось, те полностью выложились, пройдя несколько часов на максимальном ходу, который ухитрились даже превысить.

И все равно не успели — японцы двух «иноков» отправили на дно. Хорошо, что успели спасти команды, и выловили матерящегося контр-адмирала Бэра, которому матросы не дали пойти на дно вместе с кораблем. Обвязали спасательным жилетом, и бросили силком в воду, и рядом плавали, чтобы не утопился — сильно переживал по поводу гибели броненосца.

— Ничего, зато теперь с удвоенным рвением, бывшие британские броненосцы ремонтировать будут — Ники повелел им названия погибших «иноков» дать. Бэра надо «продвинуть» — заслужил вице-адмирала, пусть 1-й эскадрой продолжает командовать. Небогатову дать александровскую ленту — такая милость для него горшим наказанием будет, особенно на фоне других награжденных. Заменить бы, но некем, а Миклуху не примут — не тот у него вес, «артурцы» ополчаться. Я их приструнил, а сможет ли Владимир Николаевич в кулак зажать строптивцев? Хотя… Если «цусимцами» их заменить, передвинуть, то вполне может и получится. Так, а Николая Ивановича с повышением убрать, а то еще одна такая ошибка может дорого обойтись, особенно в сражении с англичанами. Но тут думать надо, как лучше сделать…

В начале ХХ века обладателей «первого чина» в «табели о рангах» можно было посчитать, загибая пальцы всего одной руки. Генерал-адмирал вообще был один, с эксклюзивными погонами…

Глава 40

— Если Англия отклонит наше справедливое требование, тогда война неизбежна. Но в любом случае потребуется однозначная и недвусмысленная позиция Франция по следующим трем пунктам, Сандро! Или она объявляет полный нейтралитет в предстоящей войне, и расторгает заключенное «сердечное согласие» с Британской империей. Второй пункт гласит о том, что правительство Французской Республики должно определенно выступить на нашей стороне против Англии, а ее флот примет участие в войне с Королевским Флотом, к которой так долго готовился.

На губах принца Генриха появилась ехидная ухмылка, он прекрасно понимал, в какую неимоверно трудную ситуацию попало сейчас по собственной глупости, или желания «усидеть на двух стульях» французское правительство, заключив два года тому назад соглашение об Антанте с Британией. Имея при этом союзнический трактат с Российской империей, направленный против Германии. И теперь партнер по «сердечному согласию» вступил в войну с Россией, со страной, которая также является союзником Франции. И сразу дилемма — с кем воевать и кому помогать, при том, что любой выбор не только создает политические и экономические сложности, но при худшем сценарии определенно губителен для Республики. Поторопились французские маклеры в четвертом году, после поражения русской армии под Ляояном, и уверились в своей правоте в феврале следующего года, когда Куропаткин привел Маньчжурскую армию к Мукденской катастрофе.

— Они не пойдут на этот пункт, Генрих, и ты прекрасно понимаешь почему. Война с Англией может привести к потере ряда колоний, как не раз уже бывало в истории. И обратно их Франция уже не получит, достаточно вспомнить войны столетней давности. Наш министр иностранных дел уже сделал запрос Парижу, требуя четкого и определенного ответа, но пока чего-либо внятного не получили. А ведь по букве союза война пойдет в европейских водах. Отнюдь не в азиатских, как в случае с Японией. На нее действие нашего с галлами «альянса» не распространяется.

Александр Михайлович закурил папиросу, принц Генрих дымил трубкой — они терпеливо ждали, пока в кабинете кайзер Вильгельм согласует с царем Николаем последние пункты меморандума, в котором провозглашалось коалиционная война России и Германии против Англии и Японии. А там ее горящие угли начнет разбрасывать по всему свету, добавляя новых и новых участников, так что конфликт может принять общемировой характер, причем при совершенно иных раскладах.

— Если правительство Французской Республики этого не делает, то в дело вступает третий пункт. Россия денонсирует договор с Парижем, а Бьеркское соглашение будет задействовано в полном объеме. Мой брат кайзер объявляет Франции войну, как и твой племянник, а территории всех союзных Англии стран будет заняты… Да что там политесы разводить, говорить лучше прямо — оккупированы нашими армиями. Нет такой силы, даже совместной, чтобы могла выстоять против нас в поле — раздавим.

Принц говорил чрезвычайно спокойно, чувствовалась непоколебимая уверенность — действительно раздавим, пусть только дернутся, да что там — косо посмотрят в нашу сторону — и тут же услышат тяжелую поступь прусской пехоты и цокот копыт лихой казачьей конницы.

— У Англии по большому счету нет союзников, имеющих сильную армию, да и времена «блестящей изоляции» оказали в этом «медвежью услугу», как у нас говорят. Но нам нужно пересмотреть союзников, которые могут стать врагами. Ведь та же «блистательная» прежде Порта станет союзником любого нашего врага. В альянсе с Британией она станет опасна уже тем, что Ройял Нэви войдет в Черное море — такая угроза бывала не раз. Есть еще и Италия — в вашем союзном договоре она против Англии воевать не будет. К тому же противоречия с Австрией у нее слишком велики, а у нас имеются сложности с Габсбургами на Балканах. Все не так просто, Генрих, слишком много нужно договариваться, чтобы определить позиции.

— То пусть Вилли с Ники решают, министры им в помощь. Италия для нас не важна — ее можно отдать под влияние Австрии, если Вена пойдет на новый «союз трех императоров». Тогда «православных» на Балканах Вилли отдаст по скипетр Ники, такая возможность тоже есть.

Сандро слушал Генриха с безмятежным видом, казалось, что его нисколько не интересует расклад. Но это было не так — каждая фраза Генриха была с умыслом сказана, и в этих словах менялась вся конфигурация не только европейских стран, но их колоний в первую очередь. Германия стремилась урвать себе «место под солнцем», и ради этого могла поступится многим на континенте. И союз с Россией с участием в войне мог дать многое, куда больше того, чем могли предложить Британия с Францией.