В Шотландии, где кельтский мир, враждебный и непокоренный, утвердился на Шотландском нагорье, ситуация была иной, чем в Уэльсе и Англии. Южная равнинная часть Шотландии, преимущественно англоговорящая и с англосаксонским населением, постоянно наблюдала за неукротимой северной горной Шотландией. В южной части страны феодальный строй, сложившийся к XII столетию, приобрел патриархальный характер вследствие контакта с кельтами. В Шотландии король не был, как в Англии, феодальным властителем и источником законности и власти. Для шотландцев король был главой большого семейства. Он был королем именно шотландцев, а не Шотландии, состоявшим в личных отношениях с народом.

Шотландский лэрд, владелец наследственного имения, одевавшийся очень просто, носивший одежду из домотканого сукна и голубой шотландский берет, управлял своими арендаторами и слугами подобно отцу семейства; был крайне требователен, но относился ко всем по-родственному. Его дом был открыт для путников, он помогал бедным, приходившим за подаянием к воротам его поместья. Но отношения, выглядевшие внешне дружественными, были, по сути, деспотичными. Иногда хозяин вел себя как тиран. Шотландцы-арендаторы держали свои наделы на условиях аренды, которые пересматривались раз в год. Лендлорд, на землях которого неожиданно были обнаружены месторождения полезных ископаемых, мог отказать фермерам в дальнейшей аренде и оставить их без земли. Жители равнинной Шотландии открывали все новые минеральные богатства своей страны, развивали судоходство и торговлю; в отличие от Англии шотландцы жили в суровом мире, где только упорный труд мог принести свои плоды. Вера в то, что Господь сделал шотландцев избранным народом и тем самым вознаградил его, давала им мощный стимул в борьбе за то, чтобы Шотландия заняла достойное место среди европейских стран благодаря ее шерсти, углю, древесине, мехам и рыболовству. Господь поместил угольные шахты на землях своего избранного народа, и, поскольку Ему принадлежала земля и все, что на ней, было всем понятно, что тот, кто потерял землю, не принадлежит к Божьему народу. Это утверждение не было циничным, оно говорило о чувстве глубокой благодарности Богу и об ответственности за Его дары.

На севере Шотландии продолжала существовать клановая система, наследие кельтов, несмотря на то что старая преданность клану повсюду приходила в противоречие с феодальным правом землевладения. Власть клана Макинтош, к примеру, распространялась на области, которые по законам феодального землепользования принадлежали графу Хантли, возглавлявшему клан Гордонов. В то же время он владел областями, где проживали члены клана Камерон. Эта правовая путаница порождала проблемы в стране, где вожди кланов распоряжались жизнью и смертью своих подданных. Какие бы законы королевское правительство ни принимало, чтобы ограничить юрисдикцию кланов, такие вожди, как Аргайл, Хантли, Сифорт, имели моральную и административную власть над Кэмпбеллами, Гордонами и Маккензи. Сами горцы издавна враждовали друг с другом: Кэмпбеллы убивали Макдональдов, а Макдональды – Кэмпбеллов, как только представлялась такая возможность. Маккензи враждовали с Маклеодами, Гордоны – с Крайтонами, и все воевали с Макгрегорами и Макнабами. Жизнь в стране была ужасной и кровавой, но дикая красота страны была дорога тем, кто знал ее. В конце лета кланы собирались ради охоты; мелкие споры забывались на время, когда целыми днями горцы скакали по холмам, загоняя оленей. Иногда летним днем юноши разных кланов собирались вместе на берегах Тея или Спея, соревновались в плавании и борьбе, пока на смену краткой ночи не приходил рассвет. Сыны больших вождей Шотландского нагорья, побывавшие при французском и английском дворах, познавшие ценности космополитической цивилизации, спали на голой земле бок о бок со своими соплеменниками и носили традиционный плед. Они говорили на гэльском языке, слушали песни бардов и резко звучащую музыку волынок, смотрели на танцы с мечами, принимали участие в пирушках при долгом свете заходящего солнца и колеблющемся пламени торфяных костров.

Некоторые лорды юга отправлялись охотиться на север; те, чьи земли были расположены вдоль границы с горной Шотландией, бывали там довольно часто, это были Монтрозы, Огилви, Мар, Эглинтоны. Они частично переняли образ жизни, характерный для горной Шотландии, возможно, «объяснялись на гэльском», иногда называли себя вождями, хотя в действительности были просто главами семейств. Их обязанностью было предотвращать набеги горцев на богатые земли Юга, но на протяжении многовековой борьбы они привыкли восхищаться и следовать поведению тех, против кого воевали. Иногда приглашали иностранного гостя принять участие в охоте в горах. Настырный кокни Джон Тейлор, одетый в килт, который одолжил ему граф Мар, сидел, поджав ноги, на холодной земле, наблюдал за необычными танцами и ломал себе голову, почему эти странные люди не срубят свои сосновые леса и не продадут дерево на мачты, удовлетворив тем самым запросы всех верфей мира.

Между жителями равнин и горцами сохранялся вооруженный нейтралитет, нарушаемый время от времени вторжением отрядов, угонявших скот. Горцы, которые знали, что вся земля принадлежала им, пока не пришли саксы, не считали грабежом свои действия. Ведь они возвращали себе то, что им принадлежало по праву. Такое же беззаконие царило и на английской границе. Покойный король Иаков, заняв английский трон, пытался замирить границы твердой рукой. И на время вооруженные дозоры, казни через повешение и депортация нарушителей границы, шотландцев и англичан, привели к иллюзорному спокойствию. Но традиция дерзких грабежей и беззаконных действий на границе укоренилась слишком глубоко, чтобы можно было покончить с ней за несколько лет. В условиях ослабления жесткого контроля над приграничными областями, что имело место в годы правления Карла I, положение на границе вернулось к своему прежнему состоянию. К 1635 г. значительные территории страны терроризировали вооруженные банды, которые жили грабежами, похищениями людей с целью последующего их выкупа и мстили страшно даже немногим тем, кто осмеливался донести на них. Предательское убийство лэрда Трогенда, героя одной из прекрасных приграничных баллад, было частью этих нескончаемых историй о шантаже и мести.

В Шотландии кельтский север – это район нагорья, англосаксонский юг – области низменных равнин. Такого разделения не было в Ирландии, в которую вторглись чужеземные захватчики из Англии и навязали свою власть разгневанным кельтам. Первые поселенцы-норманны, хотя это и заняло не одно столетие, но все же были приняты ирландскими вождями. Возник даже аристократический англо-ирландский род Батлеров – графов Ормонд. Можно назвать семейство Фицджеральдов, Сент-Леджер и де Бургов.

Новые поселенцы прибывали в Ирландию сначала из Англии, а затем из Южной Шотландии. Они были расчетливыми, предприимчивыми и намерены развивать скрытый потенциал еще не развитой страны. Они были протестанты, и за ними стояло протестантское правительство. Неистовые ирландцы были так же чужды им, как американские индейцы для переселенцев из-за Атлантики. Против этих энергичных пришельцев объединились ирландцы и потомки норманнов – аристократы со своими подданными и кланами, патриархальное общество выступило против безродных выскочек.

Все же мир был восстановлен, и королевское правительство, которое представлял лорд-наместник Вентворт, лелеяло надежду увидеть Ирландию «защищенной и обустроенной, украшенной городами и зданиями, и с трудолюбивым и процветающим народом». Дублин, по крайней мере, похорошел, его замок преобразился, Феникс-парк стал местом прогулок, здесь разъезжали конные экипажи и гарцевали всадники. К открытию театра модный драматург Джеймс Ширли написал пьесу. Лорд-наместник сознательно отдал своего сына в Тринити-колледж (который основала еще королева Елизавета), чтобы и другие известные дублинцы последовали его примеру. Под патронажем правительства Кристофер Симс составил новую латинскую грамматику, специально предназначенную для преподавания в ирландских школах и отпечатанную в типографии Дублина.