– Вы тоже боитесь, Мэтью? – спросил Максвелл.

– Боюсь ли? – Химмельман задумался. – Скорее… я тоже чувствую раздвоенность – правда, несколько иного плана. Это связано с тем, что человечество, в массе своей, не вполне готово, как бы это сказать… проявить свободу воли, сделать осознанный выбор.

– Свободу воли?

– Видите ли, в чём дело: вера вдохновляет, а доказательство принуждает, авторитарной сутью своей заставляя подчиняться.

– Странная вещь выходит… – Максвелл нахмурился и потёр виски. – Мы все сомневаемся. Каждый по-своему, правда… Но разве все мы не хотели абсолютной уверенности? Доказательства, ясного и однозначного? Разве не к этому упорно шли? Почему сейчас, когда осталось сделать последний шаг – действительно последний! – сомнения только сильнее?

– Этап «Соло» – возможность поставить, наконец, точку во всех вопросах, – не желая, по-видимому, спорить сказал Рэй.

– И всё же, – Химмельман вопросительно и, как показалось Максвеллу, с затаённой надеждой взглянул на Рэя, – не слишком ли это механически-грубо – то, что вы… мы собираемся сделать?

– А что ты предлагаешь? – Рэй посмотрел Химмельману в глаза. – Ещё раз попытаться реанимировать веру? Сколько этим занимались религиозные институты? И каков результат? Религия выдохлась, как оставленное в открытой чаше на два тысячелетия вино. Выдохлась и высохла – остались только липкие разводы на дне. Теперь не вера спасёт – убеждённость! То, чего не смогла сделать ни одна религия, сделаем мы!

– Ну пусть «Соло», а что затем? Продемонстрировать людям Создателя? Устроить мировую трансляцию? Или запускать к Нему всех желающих потоком, в порядке живой очереди, как в зоопарк или картинную галерею? – Химмельман покачал головой. – Это ведь всегда был особый путь для человека – восхождение души. И душа сама должна стремиться к Нему, двигая в избранном направлении человеческую жизнь целиком. Технологии же, насколько бы развиты они ни были, не означают и не гарантируют этого движения. Будет ли толк в подобном… хм-м… шоу? Чем оно обернётся в итоге?

– Что ж, современная эпоха располагает тем, чем располагает… – с неохотой вынес нелицеприятный вердикт Максвелл.

– Так или иначе, мы почти пришли! – твёрдо заявил Рэй. – Да, последний шаг, возможно, поспешен – мы многое не успели проверить, толком проанализировать полученные данные, и с зондом вышла накладка… но времени, я повторяю, нет: астероид-убийца нацелился на Землю, и вероятность столкновения велика, как никогда раньше. Подобная информация не афишируется, однако по сути это секрет Полишинеля. Ну а что касается нас, нашей работы… Мы все стремились к этому порогу, мы все прилагали усилия – разве это не восхождение? Ну пусть только для немногих! Тем большая на этих немногих лежит ответственность – миссия! – подтянуть и всех остальных! И никто не освободит их… нас от этой ответственности! Да, именно нас! Если бы не ты, Макс, мы бы так и стояли соляными столпами вместе со всеми, глядя на небо в ожидании смерти, не в силах ничего изменить, не способные даже молиться! А ты, Мэт? Ты сам показал нам дорогу! И даже более того… – Рэй внезапно остановился, не договорив.

– Верно, верно, Рэй, моя доля ответственности велика, – поспешил согласиться Химмельман. – И всё же я бы рекомендовал ещё раз подумать, взвесить. То, что ты собираешься сделать… это тот шаг, который уже не обратить. «Точка невозврата», – ты сам так сказал.

– Зачем ты…

– Я не пытаюсь тебя остановить! Как и оспаривать последний шанс человечества: во все времена последнее упование всегда было только на Него. Однако непредсказуемость результата… Хм-м… Имеет ли смысл…

– Имеет, Мэт! – почти выкрикнул Рэй. – Для меня имеет! Я хочу видеть! Я хочу быть там, и воспринимать сам, своими чувствами, или что там будет у меня на той стороне! Я хочу видеть и… и я хочу задать вопрос! – он выдохнул, посмотрел на Химмельмана. – Я должен сделать это сам, Мэт. Уж ты-то мог бы понять.

Химмельман ответил Рэю долгим взглядом… и сдался, кивнул.

– Я понимаю, дружище. Мене, текел…

– Мене, текел… – эхом отозвался Рэй.

***

Настигнутый авангардом осенних холодов, парк замер – ни шороха, ни щебета птиц – тихий и почти безлюдный. Населяющее его племя многоруких великанов в заметно поредевших лиственных шевелюрах тщетно пыталось закрыться тонкими сплетёнными пальцами от яркого пятна в чуть размытом ореоле, зависшего прямо посреди окроплённого дрожащими брызгами звёзд небесного свода. На аллеях тем временем зажигались другие светила, земные, неживым сиянием лишь подчёркивая ощущение паники во вскинутых к темнеющему небу изломанных великанских конечностях. Фонари вспыхивали один за другим, и, следуя этому сигналу, мгновенно обретавшие чёткость и глубину, тут же падали на землю ажурные сети теней, поджидая цепляющихся за подошвы своих хозяев двухмерных призраков редких прохожих.

Зеенборг прогуливался по скрытой в гуще деревьев дорожке, непроизвольно стараясь держаться подальше от становившихся всё более непроглядными теней.

– Зеенборг! – высокая фигура в пальто шагнула от дерева, не выйдя, однако, на свет.

Зеенборга даже тряхнуло от неожиданности, а в руке будто сам собой появился направленный на тёмную фигуру пистолет.

– Вы с ума сошли, офицер?! Уберите сейчас же! Вам нужны неприятности?! – отчитал Зеенборга человек в пальто.

– Да так же вас перетак, Форман! – со злостью прорычал Зеенборг, неохотно пряча оружие. – В который раз вам удаётся меня напугать, застав врасплох!

– С вашим опытом, Зеенборг, вы уже должны бы научиться чувствовать, когда за вами наблюдают.

– А вы, значит, чувствуете?

– Больше, чем вы можете себе представить.

– И при этом утверждаете, что не имеете специальной подготовки!

– Этого я никогда не утверждал. Но что я не имею отношения к государственным силовым ведомствам и потому не ограничен идиотскими условностями и бюрократией – это верно.

– Вы не боитесь, что таким манером я вас когда-нибудь пристрелю? Не со зла – чисто рефлекторно?

– Вы слишком нервный, Зеенборг. Я был лучшего мнения о вас как о профессионале.

Зеенборг хотел было сказать что-то, но, наткнувшись на взгляд Формана, не стал.

– Ну? – требовательно бросил Форман. – Да прекращайте уже дуться, как обиженный младенец, не усугубляйте! – раздражённо отреагировал он на заминку Зеенборга: того явно беспокоило что-то, помимо очевидно задевающих его за живое придирок Формана. – Каковы результаты?

– Мы обнаружили этот объект именно там, где вы и сказали, – сообщил, наконец, Зеенборг. – Его действительно очень постарались засекретить. У вас хорошие осведомители Форман. Не поделитесь?

Форман лишь скривился в ответ, и Зеенборг, хмыкнув, продолжил доклад:

– Однако найти – полбеды, а вот попытаться приблизиться… В том районе, в очень, надо сказать, стратегически выверенном месте, расположена «геологоразведочная база». Появилась недавно – явно как реакция на нашу прошлую атаку. По округе снуют коптеры и наземные группы. Понятно, что и со спутников контролируется вся прилегающая территория. Кроме того, чем ближе к объекту, тем плотнее местность напичкана электроникой, и весьма незаурядной – защищённой от воздействия всякого рода импульсов и помех. Проникнуть действительно сложно. Но кое-что нам всё же удалось…

– Мне не интересны ни ваши жалобы, ни похвальбы, Зеенборг. У вас есть исполнитель, способный справиться с очень непростой и крайне важной задачей?

– Уничтожить объект?

– Объект, само собой, необходимо похоронить. Но как вы считаете, главная проблема в вещи или в человеке, который манипулирует ею? – Форман вложил во фразу максимум обжигающего холодом сарказма.

– Я понимаю вас, однако же… – испарина выступила у Зеенборга на лбу.

– Никаких компромиссов и полумер, – жёстко отчеканил Форман. – Дело необходимо довести до конца.

– Дамокл приближается, – Зеенборг непроизвольно взглянул вверх, где сквозь подвижную сеть ветвей было хорошо различимо доселе не принадлежавшее небесному своду сияющее пятно, – и, если верить прогнозам, конец скоро сам придёт к нам. По крайней мере, вероятность велика…