3. Командиры частей определенно не желали терять свою хозяйственную автономию.
Сохранение старых территориальных наименований частей определенно выступало, и не только полки, но батальоны, роты и эскадроны сохраняли наименования тех полков, каковыми они были в 1918–1919 годах. Бригады же, образуемые от слияния сведенных в полки бригад, получали обобщающие наименования. Так появились: Поволжская36, Ижево-Воткинская37 и Сибирская бригады38. Каппелевские части, переходя в состав Гродековской группы войск, сохраняли свои старые наименования (Егерский39, Уральский40, Добровольческий41 полки, Красноуфимский42, Камский конные дивизионы).
О внешней подтянутости, выправке, однообразной форме одежды говорить не приходится. Хотя все белые бойцы ходили в погонах и в растерзанном виде солдаты сами не любили появляться, тем не менее особых требований в этом отношении не предъявлялось и предъявлять было нельзя, так как армия после своего прихода в Приморье обмундирования и жалованья не получала.
Если занятия с офицерами и солдатами в некоторых частях и производились, то в большинстве случаев к ним относились не серьезно. Осенью 1921 года во Владивостоке имел место следующий случай, ярко характеризующий психологию белых бойцов: когда одну из белых частей гарнизона вывели на занятия (рассыпной строй), то солдаты оказались премного обиженными: «Как? Всю Сибирь прошли, столько лет воюем? А тут опять учить, что мы и так хорошо знаем».
По уставу полагалось отдание чести всем генералам и офицерам без остановки во фронт, но на практике солдаты отдавали честь только офицерам своей части и тем из «чужих» офицеров, кои при больших чинах солидно выглядели. Недоразумений на этой почве не происходило, ибо офицеры считали вполне нормальным, что их приветствуют только свои солдаты.
Переходы из одной части в другую и выходы на сторону одно время происходили часто самовольно и проходили, за редким исключением, безнаказанно. Некоторые командиры и начальники сами переманивали к себе офицеров и солдат в целях пополнения или развертывания своих частей. Только в редких частях не принимали самовольно переходящих.
Ясное представление о численности и организации белых частей дает следующая сохранившаяся таблица:
ЧИСЛЕННЫЙ СОСТАВ ГАРНИЗОНА РАЗДОЛЬНОГО
6-го марта 1921 года
В вышеприведенной таблице в графе воткинцев показаны Воткинский стрелковый полк43 и Воткинский конный дивизион44. Камский стрелковый полк45 не показан совсем, надо полагать, что камцы включены в число уфимцев; во всяком случае, в это время камцев было очень немного – они представляли собою батальон под командой капитана Васильева.
Во главе Белой армии в Приморье стояли молодые генералы. Вышедшие на Великую войну в обер-офицерских чинах, они остались совершенно не известными широким массам в течение ее. В Гражданскую войну они выдвинулись, но и здесь ни один из них не занимал столь видного положения, чтобы стать авторитетом для всей Дальневосточной армии. Генералы Молчанов и Смолин командовали на Уральском фронте дивизиями, генерал Бородин был в то время командиром полка, а генералы Савельев и Глебов только в дни крушения Белой армии в Забайкалье (1920 г.) были произведены в генералы. Один генерал Вержбицкий имел за собою командование более крупными силами, именно во время весеннего наступления 1919 года он командовал Южной группой Сибирской армии, действуя в направлении Сарапуль – Казань.
Претендентами на высшие посты являлись – генералы Лебедев46 (бывший при адмирале Колчаке наштаверхом до весенней катастрофы на фронте), Лохвицкий47 (бывший командармом 1-й осенью 1919 года), Бангерский48 (комкор 2-го Уфимского), но и они также не обладали достаточным весом и достаточной объективностью, дабы смирить враждующие группировки.
В прошлом Белой армии было слишком много вольных и невольных перемен в высшем командовании (Гришин-Алмазов49, Иванов-Ринов50, Болдырев, Лебедев, Гайда51, Дитерихс, Сахаров52, Каппель53, Войцеховский54, Лохвицкий, Вержбицкий), чтобы оно способствовало укреплению авторитета командующего просто даже как понятия. Все казалось и считалось легко сменимым и заменимым. В обстановке русской революции и гражданской войны создался тип «атаманов» – неограниченных и не ответственных ни перед кем маленьких владык. Болезнь эта к 1921 году окончательно поразила организм Дальневосточной Белой армии, и самые ярые противники «атаманов» превратились фактически в «атаманов». Соревнование начальников приняло в это время совершенно недопустимые формы и вело к постоянному несогласию. Особенно были черны дни Раздолинского сидения. Обливая грязью своих противников, самые старшие начальники упускали из виду то, что этим самым они сами погружались в грязь. В свои дрязги они стали втягивать офицеров и даже солдат.
Значительная ценность каждого бойца, как результат малочисленности частей, неудачи, частые перемены в командовании, отсутствие самого необходимого из пищи и одежды вырывали почву из-под ног начальника и заставляли его подчас смотреть на некоторые провинности подчиненного сквозь пальцы. Результат не заставил себя долго ждать – воинские чины стали распускаться.
Бессистемные производства и награждения орденами, наличие отдельных самозванцев как результат массовой затери послужных списков вели к тому, что каждого командира, офицера и солдата ценили его начальники, равные и подчиненные постольку, поскольку он был ценен сам по себе, а не по тому чину или званию, которое он носил.
Разделение на «каппелевцев» и «семеновцев», приведшее очень скоро к полному расколу, явилось скорее результатом соревнования начальников, чем антагонизма масс. Действительно, несмотря на ряд эксцессов, падающих на время наибольшего затемнения мозгов, отношение общей массы офицерства и солдат, как каппелевцев к семеновцам, так и семеновцев к каппелевцам, было вполне терпимо.
Все действия начальства, с легкой руки самих командиров, подвергались нещадной критике. Младший офицер в ответ на приказание мог получить молчок, в худшем случае – грубость. Положение обер-офицеров было неважно. Отчасти это объясняется тем, что многие офицеры, получив чины за боевые отличия, панибратствовали со своими друзьями-солдатами. Наличие офицерских рот почти в каждом полку способствовало подобному «равноправному» отношению. С другой стороны, видя, что офицер делает все то же, что и солдат, то же ест, так же спит, все это укрепляло доверие солдат к офицерству, не давало им повода видеть в нем барина, впрочем, многие офицеры барами никогда и не были. Вера друг в друга была полная. В своих солдатах все офицеры были твердо уверены. Боевые приказания исполнялись всегда быстро и беспрекословно. Браня подчас свое начальство, солдат все же верил ему и шел за ним.
При наличии не зависящих друг от друга двух командований вполне естественно существование двух главных интендантств в Белой армии. Одно из них находилось в Гродекове и снабжало части Гродековской группы войск, другое (армейское) после переворота обосновалось во Владивостоке и стало ведать снабжением правительственных войск (генерал-майор Бырдин55). Такое положение существовало до тех пор, пока у атамана Семенова имелись средства для прокормления своих частей. Позднее, вследствие острого недостатка продуктов питания, многие гродековские части, оставаясь в оперативном подчинении штаба главнокомандующего, устраивались на довольствие к Приамурскому правительству и получали продукты от каппелевского интендантства. Долго продолжаться такое положение, конечно, не могло, и к осени все гродековские части оказались не только на довольствии у правительства, но и на службе у него.
