– Отставить, уроды! Отпустите моего друга, или я вас побью!

–Что, ты там прокнявал?– опустив занесенную для поджопника ногу, проговорил скривившийся лысый.

– Жирный, отпусти его, тебя это тоже касается!– продолжал я.

Такая наглость с моей стороны не на шутку разгневала распоясовшихся хулиганов, и они, оставив Марка в покое, двинулись вдвоем на меня.

–Ты че за жиденка этого впрягаешься, это ж ты с ним тогда был, да, Сало?

–Ну-да, он был- подтвердил жирный парень.

–Чего тогда стоял, язык в жопу засунув?– спросил уже вплотную подошедший ко мне лысый.

–Я тогда еще на фортепиано играл.

–А сейчас?

– А сейчас боксом занимаюсь,– ответил я и не дожидаясь от лысого следующего тупого вопроса от души ввалил ему кулаком в подбородок. Его ноги взлетели вверх и парень глухо упал задницей на землю. Не глядя на него я сделал шаг в сторону толстяка и вернув правый кулак на место снова отправил его в дорогу, но уже в сторону удивленного щекастого лица, которое, как в замедленной съемке сперва колыхнулось как студень, а потом тоже стало быстро приближаться к земле рядом с лежащим в отключке лысым.

–Марик, за мной, побежали скорее!– заорал я и он перекинув ремень тяжелой сумки с учебниками через голову рванул за мной между домами. Мы бежали где-то с полкилометра не оглядываясь, вдоль пяти и девяти-этажек, минуя один двор за другим, и только у нашего дома остановились и долго не могли отдышаться. Какое-то время Марик стоял поодаль от меня, а потом вдруг подошел и протянув мне свою тоненькую ладошку сильно картавя сказал:

–Спасибо, друг Димка, выручил меня.

У меня аж уши покраснели и мурашки побежали по спине от неожиданности:

– Ты простил меня?

–Да, давно, еще, когда вы с мамой на похороны бабы приходили, хотел подойти и сказать, но не решился.

–Спасибо, Марик! Я так рад, мы снова вместе?

–Да, Димка, вместе, только не предавай меня больше.

–Нет, никогда!– проговорил я и слезы брызнули из моих глаз от нахлынувшего счастья. Ведь я так и не нашел себе за эти два с половиной года друга лучше, чем был мой маленький Марик Плякин.

–Здорово ты их отделал, прям как Рокки Больбоа.

–Да ладно, просто они открытые стояли.

–Ты фано из-за меня бросил тогда и на бокс пошел?

–Да, из-за тебя,– все еще размазывая кулаками слезы, которые предательски все капали и капали из глаз закивал я.

– Спасибо, Димка, приходи сегодня вечером к нам, Анжелкин хахаль принесет видак с кассетами, будем смотреть.

–Конечно, приду!

К моменту поступления в Физкультурный институт мой друг Плякин перешел на последний курс музыкального училища при филармонии. Анжелка вышла замуж за своего гинеколога и смоталась с ним в штаты. Оставшемуся одному, но уже совершеннолетнему Марку не хватало стиппендии и он был вынужден подрабатывать лабухом в кабаке при гостинице Спутник на Чкалова, там его и подкармливали сердобольные поварихи, ну и чаевые от так называемых на их «лабухском» жаргоне «больных» были даже побольше, присылаемых Анжелкой денег раз в месяц, а все потому, что Марик играл как Моцарт на казенном синтезаторе Roland. Отсюда и вещи и такси по вечерам после работы. Мне даже иногда завидно было, как раскрутился мой маленький друг, ведь даже при живых родителях я не мог себе позволить вареный джут на меху или высокие кросы adidas torshen, а уж про длинную турецкую кожаную куртку и норковую шапку я и думать не мог. У него появились серьезные знакомые и он теперь уже не звал меня, чтоб погасить какой- нибудь дешевый рамс, а сам смело бросался в драку или словесную перепалку. Одиночество и желание выжить в этом мире любой ценой превратили этого низкорослого еврейского мальчика в жесткого и резкого на слово молодого человека. Но мне это нравилось, хоть не приходилось больше впрягаться за него.

–Слышь, Димка, помнишь моя Анжелка в «Лимонти» работала?– спросил как-то Марик.

–В нашем овощняке «Лимон»?

– Да.

–И?

– Там маргарин и майонез у Нинки Крыловой можно взять, по пять ящиков, а там на моторе с моим знакомым рванем на Вильнюс, тока его заправить надо и в дело взять, тогда он счетчик и спидометр отключит, все оптом там сбываем и бабки на троих, я прикинул, по 200 рябых выходит, навар 300 процентов.

–У них там че, маргарина нет,– заржал я.

–Че ты киснешь, лошара, нету там маргарина, надо спешить, а то навезут и сами его жрать будем. Тебе что, бабло не надо, ходишь, как обсос. Я уже думал тебе свои какие шмотки отдать, да они хрен налезут на тебя, вон какой здоровый шкаф.

–Чего это я обсос, ну да, у родаков сейчас туго с деньгами, но я может на соревнования снова в загранку поеду и получу премию в сборной за место.

–Ну да, главный тренер твой снова тебе носки и трусы выдаст или суточных на дибильник с наушниками отвалит. А тут можно за один-два раза мафон двухкассетный или видак там же на стадионе в Вильнюсе купить. Или тряпок знатных. Сечешь?

–Ну да, круто было бы. А то у меня старая «Весна» и перемотка не тянет уже, карандашом кассеты мотаю.

–Ну так что, я договариваюсь?

–Ну да, тока мне старики не дадут столько денег, это ж рублей 100 наверное.

–Ой, не ной, я на работе у Шамировны, администраторши возьму если что.

–А она разве еще не улетела?

– Куда?

–Ну, к вашим,– и я заржал.

– Не начинай.

Действительно, как и говорил Марик, наши ночные поездки стали приносить свои плоды. Я купил себе и новый мафон Sanyo и джинсы Левайс и аляску фирменную не самошитую, как мои одногрупники на Динамо или Комаровке у кооператоров за дурные деньги. Мы даже начали и другие товары возить в Вильнюс, у Марика нашлись знакомые в магазине на Брилевского, тетки из него любили изрядно поднажравшись после работы послушать по вечерам в кафе, как играет наш Моцарт, кстати это погоняло как–то незаметно прилипло к нему. И мы подъезжали на нашем такси туда, где загружали и колбасы и кофе бразильский растворимый в жестяных банках и сыр, ну и майонез в стекле с маргарином в пергаменте. Ясен пень приходилось делиться еще и с тетками, но это ерунда по сравнению с тем, что мы отстегивали нашему Андрюхе- уксусу, водиле такси. Марик даже прикинул, что если бы мы ему платили по счетчику, то вышло бы дешевле раза в два, если не больше и это нас сильно раздражало. По-этому в один прекрасный момент, мой миниатюрный друг объявил:

–Диман, мы едем в Польшу, за самоходом!

–Это как?– не вкурил я

–За автомобилем по Польскому, поедем в Щецен и купим там иномарку за косарь- полтора гринов, у меня почти все лабухи уже в кафе сгоняли и пригнали. Кто гольфа, кто пассата б 3, один ауди бочку пригнал за двушку, Шамировна и та кадета- каплю пригнала с зятем. А мы что лохи с тобой? Нет, так, что погнали в Спутник, надо ваучеры купить на поездку. У тебя ж загранпаспотр есть?

–Есть.

– И уменя есть, что ему без толку лежать. Тем более Людка солистка хочет с кем-то рвануть, а у меня на нее свои планы.

–Ну да Людка–огонь, на Овсиенко похожа из Миража,– подпел я другу.

–Вот-вот, так что нужно подбить капусту и купить тачилу, у тебя ж есть права?

–Да, В категория.

–Все, решено.

И вот в назначенный день, я, Люда- Овсиенко и Марик-Моцарт сели на поезд Минск–Варшава. В Варшаве мы пересели на дизель и пошкандыбали на нем до Щецина. Еще варшавский поезд был так и сяк, купе, все цивильно. Зато в общем дизеле был просто капец. Ну, наша элетричка ни дать ни взять, только лавки не деревянные, а мягкие, как в поликлинике какой. Ехали часов восемь в вагоне битком набитом мужиками из белоруссии, россии, украины, все ехали в Щецин на стадион, где проавались авто из Германии, Голландии, Дании, Австрии и других европейских стран. Все одеты попроще, чтоб не выделяться, а мы чисто звезды, во всем лучшем, особенно Людка. Ну певица, что поделать. Единственным плюсом всего этого цирка было то, что идти было далеко и мы не знали куда, но знали все в дизеле, так, что мы пристроились в хвост всей этой куфаечно-бушлатной процессии и через час были на авто-рынке, который был когда-то стадионом. От количества вымытых и наполированных иномарок рябило глаза, но вскоре мы освоились и уже не обращали внимания на продавцов, которые настойчиво предлагали на свои автомобили, громко крича на польском.