19 апреля после непродолжительных маневров две армии сошлись в бою возле города Незиба, в результате которого османы потерпели сокрушительное поражение. Главной причиной тот стало то, что курды, составляющие около трети турецкой армии в самый критический момент повернули оружие против своего сюзерена и ударили во фланг турецким войскам опешившего от такого поворота Хафиз Осман-паши. Предательство курдов объяснялось очень просто: им пообещали при разделе Османской империи выделить кусок собственной территории к югу от озера Ван.

В итоге после сражения египетская армия не то что не уменьшилась, но даже увеличилась почти на 10 тысяч человек, достигнув численности в 60 тысяч штыков. Это правда скорее навредило египтянам и так испытывающим определённые сложности со снабжением оторванных от коренных территорий войск. Ибрагим-паше пришлось остановиться на целых полтора месяца чтобы должным образом встроить курдов в состав своей армии, запасти порох и провизию для дальнейшего рывка в сторону Стамбула.

Поражение у Незиба подобно сходящей с гор лавине повлекло за собой целую серию воистину исторических событий. 11 мая войну Турции объявляет Персия и начинает выдвижение своих войск в сторону Багдада. Совершенно лишённый войск город вместе со всем турецким междуречьем падает в руки персов подобно перезревшему плоду.

А еще в этой битве — это правда выяснилось существенно позже — окончил свой земной путь некий, никому в этой истории не известный офицер Хельмут фон Мольтке, который в моей истории стал создателем германского имперского Генерального штаба. В турецкой армии Молтьке командовал артиллерией и, надо признать, да последнего пытался отстреливаться от атакующих их позиции египтян.

— «Против», — ожидаемо проголосовал министр промышленности и торговли.

— «За», — усмехнувшись кивнул митрополит Серафим, представляющий в Госсовете интересы православной церкви, которая хоть и отделилась от государства, все равно оставалась одним их становых хребтов империи. Главной столицей русского православия была Москва, где Филарет во всю обживал отданный ему в качестве резиденции — в аренду конечно, не хватало еще народное добро забесплатно разбазаривать — Кремль, поэтому кататься в столицу на заседания Госсовета патриарх лично просто не имел возможности.

Кремль попам я отдал не просто так, а с дальним прицелом. Такую самостоятельность как Ватикан РПЦ никогда не получит, что естественно, но все же «свой» кусок земли должен был в будущем изрядно поднять авторитет этой организации. Это виделось совсем не лишним.

— «Против», — это уже министр полиции.

2 июня на самом востоке Малой Азии в районах компактного проживания армян начались волнения христианского населения. Причиной выступления местного населения стали попытки турецких военных пополнить армию империи за счет местных христиан. Последние, естественно, желанием умирать за Стамбул совсем не горели. Хоть Османская империя и была в целом достаточно веротерпимым государством, эксцессы на низовом уровне связанные с притеснением иноверцев все равно случались регулярно, что конечно же не добавляло армянам любви к султану.

Плюс получение Грецией и Сербией национальных автономий по итогам войн предыдущего десятилетия дало старт соответствующему движению и среди этого народа, которое конечно же мы со своей стороны всячески поддерживали. Более того на территории Кавказского военного округа было сформировано два полка полностью состоящих из армян, — под командованием русского генерала армянского происхождения Василия Осиповича Бебутова, — которые в самом начале 1836 года были «уволены» в полном составе и переправлены через границу на турецкую сторону. С оружием и артиллерией. Такой вот в 19 веке туризм оригинальный.

Центром волнений стал Карский санджак, где доля христианского населения была около 50%. При этом общая деморализация турецких военных из-за неудачно складывающейся для них войны, привела к тому, что армянские выступления не были подавлены в зародыше, и момент, что называется, оказался упущен.

Уже к концу лета, турки на востоке Малой Азии контролировали только основные крепости и крупнейшие города, которые оставались такими себе островками стабильности в море хаоса. Вот только вместо того, чтобы прислать сюда войска, султан наоборот опустошал местные опорные пункты настолько, насколько это было вообще возможно, собирая силы для отпора наступающим с юга египтянам.

Дела же на основном фронте войны шли для османов все также паршиво. После катастрофы у Незиба, в середине июня войско под командованием Ибрагим-паши начало движение на север в горы полуострова с общим направлением на Стамбул. Египтяне до последнего надеялись на то, что султан Мухаммед II согласится на переговоры, тем более, что все территории непосредственно интересные сепаратистам и так уже были в их руках. Но нет, турки в этот момент отчаянно торговались с европейскими государствами в поисках союзников, которые могли бы их спасти от полного уничтожения.

Так или иначе, следующее большое сражение произошло около Анкары в начале сентября 1836 года и вошло в историю как вторая Ангорская битва. Причем, что иронично, закончилась она точно так же, как и первая, в которой османы потерпели жесточайшее поражение от уничтожавшего тогда всех и вся Тимура.

В этот раз разгром получился не менее драматичным. Египетская армия, насчитывавшая на момент сражения 40 тысяч человек, сумела разгромить 55-тысячную армию осман, с трудом собранную по всей стране. Потери султанских войск составили 7 тысяч человек убитыми еще около 10 тысяч попало в плен. Отступить в сторону столицы удалось только 25 тысячам человек, остальные просто разбежались, не имея желания и дальше сражаться за султана-неудачника.

Второе подряд крупное поражение турецкой армии, угроза Стамбулу и вообще существованию империи привели к закономерному исходу: Мухаммад II в лучших традициях своей родины был свергнут в результате дворцового переворота и удавлен прямо у себя в покоях, а ему на смену пришел старший сын — Абдул-Меджид I.

Впрочем, как часто бывает в таких случаях, лекарство это было хуже болезни, и смена султана мало чем могла реально помочь на глазах рассыпающейся империи. Более того в результате дворцового переворота османский флот просто ушел в Александрию и там перешел на сторону Египтян, лишив осман последнего средства защиты Стамбула от наступающей с юга армии Ибрагим-паши. Казалось, что осман спасти не может уже вообще ничего.

— «За», — в Бенкендорфе я не сомневался.

— «Против», — после отделения православной церкви от государства должность обер-прокурора Синода — как, впрочем, и сам Синод — изрядно потеряли в статичности, превратившись, по сути, в такое себе министерство по делам религий, без четких функций.

— «Против», — а вот наследник меня удивил. Он вообще изрядно повзрослел за этот проведенный вдали от дома год с небольшим. Окреп физически и морально. Не то, чтобы я был согласен с его голосом, но сам факт его выбора против войны говорил сам за себя. Мальчик научился думать, понимать и принимать ответственность и избавился от некой свойственной всем подросткам бескомпромиссности. Осталось только научиться отличать моменты, когда нужно осторожничать, от моментов, когда нужно бить со всей силы. Кто бы меня научил…

Не менее жаркие баталии развернулись и на дипломатическом поприще. Далеко не все страны в Европе были заинтересованы в том, чтобы Османская империя прекратила свое существование. В первую очередь тут нужно выделить англичан, которые, во-первых, традиционно рассматривали турок как сдерживающий фактор для Российской и Австрийской империй, а во-вторых, последние несколько лет немало вложили в эту страну, добившись для себя больших экономических преференций.

Лондон естественно был не против надавить на египтян, вот только делать это в одиночку, тем более не обладая хоть сколько-нибудь серьезной сухопутной армией, там естественно не желали и по накатанной схеме принялись сколачивать общеевропейскую коалицию. И тут, что называется нашла коса на камень. Австрийцы, как оказалось, были совсем не против развала Османской империи, что отлично укладывалось в общую концепцию перехода всех западных Балкан под управление Вены. Вот только там только недавно поменялся император и в плане резких маневров на внешнеполитическом поприще эта страна была сильно ограничена.