В целом было понятно, что еще лет десять-двадцать в том же ключе и прусская нация полностью сформируется как отдельная от общенемецкой. И постоянная угроза войны с Австрией тут играла далеко не последнюю роль.

Когда же Вена таки объявила войну, это вызвало настоящий взрыв патриотизма, переходящего даже в какой-то остервенелый шовинизм. Быть немцем было в это лето в Берлине не модно, модно было называть себя именно пруссаком.

Ну а потом началась повальная мобилизация, и стало уже совсем не до шуток. Имея всего 120 тысяч армии мирного времени, Берлин с началом войны резко увеличил ее численность чуть ли не втрое — до трехсот тысяч бойцов.

Естественно, для такой кучи народу нужно командиров тоже не мало. Казалось бы, как никогда не служивший в прусской армии Карл Либкнехт мог получить на плечи погоны в такой ситуации? Очень просто: наличие по его легенде военного опыта в качестве добровольца во время Австро-Турецкой 1820−21 годов плюс высшее образование, плюс знания, полученные Малиновским в процессе обучения в школе СИБ… Ну и рекомендации «из центра» о том, что участие в войне крайне позитивно скажется на политической карьере Карла, вознеся авторитет среди «возрожденцев» — так в обиходе называли приверженцев «Движения за национальное возрождение Пруссии» — до самых высот.

Погоны фендрика оказалось получить очень просто, после чего Карл стал заместителем командира пехотной роты в 79 Берлинском ландвером полку, вместе с которым и принял участие в зимних боях за Берлин.

Цибинген был совсем маленьким городком, таким изыском как мощеные булыжником — или тем более новомодным асфальтом — мостовые не обладавший, поэтому пройдя всего пару сотен метров Карл успел прилично извязывать начищенные ранее до блеска сапоги. Впрочем, в действующей армии на такие моменты обращали внимание гораздо меньше.

— Доброе утро! — На крыльце дома, выделенного под штаб полка — и заодно под место картирования его старших командиров — собралась небольшая толпа курящих и что-то громко обсуждающих офицеров. — Что интересного обсуждаем?

Как и сам Карл большинство ротных офицеров полка были призванными из глубокого запаса гражданскими людьми, которым переход в военное состояние давался подчас достаточно сложно. Хотя, ради справедливости, нужно сказать, что от мобилизации в Пруссии бегать было не принято, наоборот, особенно в первые дни войны, мобилизационные пункты буквально штурмовались добровольцами. Потом, конечно, вместе с первыми неудачами на фронте, поток желающих резко иссяк, но и теперь необходимость защиты родины от подлого нападения соседа воспринималась пруссаками как нечто естественное и очевидное.

— О! Крал, — повернулся к нему обер-лейтенант Розе, один из немногих кадровых ротных офицеров, по слухам сосланный в ландвер за чрезмерное увлечение борьбой с зеленым змием. Что с другой стороны совсем не умоляло его вполне достойные качества как пехотного командира. — Ты что не успел прочитать свежую прессу? Свежие новости о русском «Варяге».

Последнее слово пруссак произнес с явным акцентом.

— Нет, — качнул головой Карл, и поздоровавшись со всеми стоящими офицерами, переспросил, — получил вызов, не успел просмотреть все газеты. А что с ним?

Эпопея парусно-винтового крейсера «Варяг» отправленного в плавание в начале лета прошлого года очень быстро стала достоянием общественности. Собственно, о его подвигах начали кричать сами англичане, которые больше всего от него и пострадали.

По началу на появление одиночного корабля на своих торговых маршрутах в Лондоне никто не обратил особого внимания — ну действительно, что может сделать один вымпел против всей мощи «Роял Неви»? Ничего!

На практике же получилось немного по-другому. Используя свое развитое парусное вооружение «Варяг» легко догонял разного рода медлительных купцов, редко способных тягаться в скорости с боевыми кораблями. Ну а паровая машина, запускаемая только в случаях крайней необходимости, позволяла с легкостью уходить от столкновений с более сильными соперниками. Последних к слову было не так много: «Варяг» имел на борту два десятка казнозарядных 107-мм орудий, чьи начинённые пироксилином снаряды наносили деревянным оппонентам просто чудовищные раны. И только необходимость экономить уголь и боеприпасы, взять которые посреди Северной Атлантики было решительно негде, хоть как-то позволяла англичанам избежать тотального уничтожения своей торговли.

Первая заметка, появившаяся в «Таймс» в середине июля, сообщала о пропаже на линиях между Англией и США около двух десятков курсирующих по этому маршруту «купцов». Сначала причины такой эпидемии были не понятны: плавание между двумя вышеназванными точками под парусом занимало больше месяца, а в отсутствие средств быстрой трансатлантической связи, новости распространялись по миру достаточно медленно. Однако 24 июля в Нью-Йорк пришла 700-тонная шхуна «Анна-Мария», сообщившая о нападении неизвестного корабля под Андреевским флагом. Группа из трех кораблей под флагами Великобритании попыталась спастись, прыснув в разные стороны, однако в итоге уцелеть удалось только «Анне-Марии». Остальные в результате этой встречи отправились на встречу с Нептуном.

В дальнейшем, уже к концу лета Британцы, Фрнцузы и Американцы не досчитались по разным прикидкам от пятидесяти до семидесяти разнокалиберных посудин и были вынуждены отправить в Атлантику все наличные силы для поиска одиночного рейдера. До системы конвоев в итоге не дошло, поскольку поиздержавшийся уже «Варяг» в лице своего командира капитана первого ранга Новосильцева приял решение смещаться к югу и попробовать половить рыбку в районе мыса Доброй Надежды.

Пока Суэцкий канал существовал только в проектах, морской путь вокруг Африки был более чем оживленным и, что особенно приятно, тут на юге Черного Континента было достаточно большое количество мест, где можно отстояться, пополнить запасы воды, провизии и исправить полученные за время крейсерствования повреждения. А с случае полного исчерпания возможностей к дальнейшему рейдерству оттуда всегда можно было уйти в относительно близкий и союзный России Египет.

В течение всей осени раз в несколько недель в газетах появлялись заметки об очередном подвиге крейсера. На островах выли страховщики и требовали наказать подлецов, на континенте — особенно в восточной его части — радовались чужим поражениям и желали русским морякам удачи в дальнейшем.

По самым скромным подсчетам за девять месяцев плавания в двух океанах «Варяг» пустил на дно не меньше сотни посудин, из которых как минимум три были военными кораблями Великобритании.

— Допрыгались русские морячки, — с заметной грустью в голосе отвил обер-лейтенант, — подловили их у Мадагаскара, целой эскадрой и потопили. Англичане пишут, что еще в конце зимы это было.

— Жаль конечно, — пожал плечами Карл. Не то чтобы ему было наплевать, однако возможность поймать вражескую полую собственным телом в ближайшем бою его беспокоила куда больше. А так — это война, тут убивают. — Но русские, конечно молодцы, задали жару лаймам.

— Ага, пишут, что в этом году у них еще два или три таких крейсера со стапелей сойдут. Будет островитянам похохотать!

— Откуда такие сведения?

— Ходят слухи, — неопределенно ответил Розе, — а англичане, говорят, приняли программу по переделке старых шестидесятипушечных линейных кораблей в винтовые фрегаты. Будут срезать верхнюю палубу, ставить машину помощнее, пушек побольше и использовать для защиты своей торговли.

— Ну и ладно, — только поморщился Карл от обилия информации. — Мне морская тема не слишком интересна.

— Ну да, ты же у нас все о большой политике думаешь, — хохотнул кто-то из стоящих в толпе офицеров вызвав общий смех.

На самом деле лейтенанта Карла Либкнехта в полку уважали, а мелкие подколки были скорее следствием общей нервной атмосферы из-за тяжелого хода пока не слишком удачной для пруссаков войны.

— Лучше скажите по какому поводу собрание, — переспросил Карл, не обратив внимания на укол. — Что вообще говорят?