– Милена?
Я оборачиваюсь. Легка на помине, мачеха тут как тут. У нее в руках тоже бокал, и она элегантно опирается на подоконник, возле которого мы стоим.
– Все в порядке? Как тебе вечер?
– Да, прекрасно. Десерт был очень вкусным, – зачем-то говорю я, хотя, надо сказать, не лгу, я съела свою порцию, и еще добавку.
– Спасибо, это я готовила, – Анна улыбается, обнажая ровные белоснежные зубы, и я думаю, что у нее очень красивая улыбка.
– Я пока умею готовить хорошо только пиццу, – выдаю я, надеясь, что наш разговор наскучит мачехе, и она после этой фразу отойдет. Мне вообще кажется странным, что она сама вдруг стала со мной разговаривать. Наверное, просто из вежливости, или из показухи, чтобы люди не подумали, что она стереотипная злобная мачеха, ненавидящая падчерицу.
– Да, твой папа рассказывал, что ты устроилась работать в пиццерию, еще в прошлом учебном году. Нравится тебе там?
– Вы правда думаете, что такая работа может кому-то нравиться? – не удерживаюсь от язвительности я.
Но Анна, к моему удивлению, просто пожимает плечами:
– Я хорошо отношусь ко всем профессиям. Каждому свое. Мои родители, например, не понимают, как можно быть певицей.
– Я не планирую всю жизнь работать официанткой, я на последнем курсе филологического, – мне почему-то становится неловко, а Анна, наоборот будто входит во вкус разговора.
– Я тоже когда-то училась на филолога.
– Правда? – я чуть не поперхиваюсь. Уж кто-кто, а Анна не ассоциируется у меня с образованным человеком, интересующимся чем-то, кроме клубов и танцев.
– Да, но я бросила, поняла, что меня привлекает творчество. Но читать все равно люблю, как и учить языки.
Меня так и подмывает спросить, не читала ли она «Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган, чтобы подвести к ситуации в нашей семье, но я слишком скромная, чтобы так откровенно провоцировать.
– У тебя очень красивое платье, – вдруг говорит Анна. К счастью, в этот момент я не пью, так что не давлюсь от внезапности.
– Спасибо, – говорю я без особой веры в ее слова. – Ваше намного лучше.
– Она мне не очень нравится, – просто говорит мачеха. – К тому же на нем полно шерсти кота.
Я смеюсь, она тоже. И вопреки всему, наш разговор продолжается дальше, а потом я понимаю, что время пролетело незаметно, все уже расходятся по домам. И я почти весь вечер общалась с Анной.
– Наверное, я пойду, – говорю я ей. – Уже поздно, а мне завтра вставать на занятия.
– Конечно, я позову Сашу, чтобы с тобой попрощался. Уверена, он на кухне проверяет, не выпил ли кто его запасы пива.
Посмеиваясь над приколами моего папы и ее мужа, мы идем в кухню, где я еще раз поздравляю папу с днем рождения, целую на прощание, и они с Анной выпроваживают меня из квартиры.
Дома я разуваюсь и прохожу в мамину спальню. Она отрывается от книги.
– Ну что, как все прошло?
– Хорошо, все было прилично.
– Даже Анна? – с ухмылкой спрашивает мама. – Она там не танцевала на шесте, или может быть, сразу пошла вешаться на других гостей?
– Нет, – раньше меня смешили издевки мамы над мачехой, но сегодня почему-то мне не хочется улыбаться. Я заставляю себя, чтобы мама не подумала, что на празднике что-то случилось. – Анна все время общалась с другими гостями, мы с ней не разговаривали.
– Ну и славно. Самое страшное позади, – мама снова утыкается в книгу.
Я закрываюсь в своей комнате, и думаю о том, что соврала. Зачем, сама не знаю. Но это не страшно, вряд ли мы с Анной еще раз пообщаемся раньше следующего дня рождения отца, так что, можно сказать, я почти не лгала.
3
Проходит неделя, на улице стоит все такая же жара. Я все еще вспоминаю папин праздник, но не могу понять, чем он меня так зацепил. Не мачехой же.
Тем не менее, у нас с отцом сразу после развода родителей, установилось правило: мы видимся раз в неделю, хотя бы на час, как минимум просто пообедать вместе. Это правило не поменялось даже когда я перешагнула совершеннолетие и стала меньше нуждаться в родителях.
В этот раз мы с папой идем в какой-то ресторан итальянской кухни, и берем спагетти, потому что сил моих нет больше на пиццу.
– Я видел, что ты разговаривала с Анной на дне рождения, – вдруг говорит отец, когда мы обсудили все насущные дела.
– Да, немного пообщались о том о сем, – сглотнув пасту карбонара, отвечаю я.
– Я рад, если честно. Вы два родных мне человека, и я всегда хотел, чтобы между вами не было вражды.
– Но между нами ее и не было.
– Да, но все же некая напряженность… В любом случае, ты очень понравилась Анне.
– Правда? – я искренне поражена.
– Да, она о тебе часто вспоминала. Так что я рад.
– Ты хочешь, чтобы мы общались и дальше? – осторожно спрашиваю я.
– Ты уже взрослый человек, тебе решать. Я ничего не требую, просто не хочу, чтобы ты думала о ней, гм, стереотипами.
Я слегка приподнимаю брови. Отец, конечно, прекрасно знает, какие слухи ходят про Анну в нашем небольшом городе. Более того, он знал это еще, когда начал с ней встречаться. Я помню, как мама, встретив его на улице, говорила ему, мол, она же проститутка, ты же знаешь, на что отец спокойно отвечал: «Ну и что?».
Я всегда верила маме и слухам, но сейчас начала задумываться, в конце концов, папа же не идиот. Если он на ней женился, значит не так уж она и плоха, несмотря на свою репутацию, яркость и фотки в соцсетях.
Я думаю об этом, когда бреду по парку, попрощавшись с отцом. С другой стороны, не стоит обольщаться, вот если бы отец женился на женщине, похожей на маму… Но поскольку он выбрал ту, кто полная ей противоположность, то, возможно, в Анне нет ничего такого, просто он устал от обычной жизни с мамой, и захотел чего-то невероятного, разнообразия, поэтому и закрывает глаза на Аннины выходки. Хотя, закрывать глаза три года? Впрочем, и такое бывает.
И все же меня к ней тянет. Я понимаю это только тогда, когда осознаю, что иду напротив клуба, где сейчас поет Анна. Что я тут делаю? Этой дорогой я тоже могу дойти до дома, но она длиннее. Но я не сворачиваю на короткий путь, и подхожу еще ближе к клубу.
На самом деле это не столько клуб, сколько ресторан. Вообще, там все прилично, он даже не работает всю ночь, только до часу. И Анна поет там в красивых вечерних платьях, а не голая. И люди там сидят вполне нормальные. Я знаю это, потому что смотрела ресторан в гугл картах, видела фотографии и отзывы. Но внутри не разу не была, так что не знаю, насколько Анна талантливая певица.
Я останавливаюсь недалеко от входа, и думаю, может зайти, посмотреть на мачеху. Просто ради интереса. Потом можно будет посмеяться, что она поет, будто волки воют. Пока я размышляю об этом, дверь открывается, и вместе с толпой каких-то людей выходит Анна.
Я резко отшатываюсь. Какого черта, сейчас же всего десять вечера. Наверное, она работает не до конца смены. Но я не хочу, чтобы Анна думала, будто я ею интересуюсь. Пока она меня не заметила, нужно свалить. Однако я не успеваю повернуться, как Анна подходит ко мне и говорит:
– Милена? Привет! Ты что здесь делаешь?
Она явно удивлена, но приятно. Впрочем, у нее всегда мягкое, довольное всем лицо. И зрение, похоже, как у кошки, раз она в темноте на определенном расстоянии меня узнала.
Чтобы не выдавать свои истинные намерения, я придумываю самое идиотское оправдание:
– Я вот шла от кафе, где мы ужинали с отцом, и заблудилась. Давно не была в этой части города, – и тут же добавляю: – А вы тут что, работаете, или просто с кем-то были?
И зачем я это сказала? Будто она поверит, что я не знаю, где она работает, в этом городе не так уж много развлекательных заведений.
Тем не менее, даже если Анна и что-то заподозрила, она не выдала себя, а деликатно сказала:
– Да, работаю. Но сегодня ресторан по техническим причинам закрывается в десять тридцать, так что я уже закончила. Что ж, давай я отвезу тебя домой, – и не дожидаясь ответа, идет к своей машине.
