Литмир - Электронная Библиотека

Черное перо грача по-прежнему находилось в Бронзовом Знаке. Уилл вытащил его – от него сейчас мало проку.

Когда Знаки перестали светиться, Пол и пастор зашевелились. Они открыли глаза и обнаружили, что сидят на скамье, хотя, как им казалось, еще секунду назад они стояли на ногах. Пол моментально вскочил и огляделся по сторонам.

– Оно исчезло, – удивился он.

Он посмотрел на Уилла, и на его лице появилось странное выражение удивления, замешательства и тревоги. Его глаза наткнулись на ремень в руках Уилла.

– Что случилось? – спросил он.

Пастор поднялся на ноги и изо всех сил пытался понять смысл происшедшего, его круглое холеное лицо искривилось.

– Конечно, оно исчезло, – подтвердил он, медленно оглядывая церковь. – Кто бы ни был нашим спасителем, хвала Господу!

Он тоже посмотрел на Знаки, висевшие на ремне Уилла, а затем взглянул вверх, простодушно улыбнувшись.

– Это подействовало, да? Крест. Не крест на церкви, а христианский крест.

– Крест – это очень древний символ, пастор, – проговорил Старый Джордж неожиданно твердо и отчетливо. – Появился он задолго до возникновения христианства, задолго до прихода Христа.

Пастор широко улыбнулся ему:

– Но не до появления Бога.

Носители Света посмотрели на него. Невозможно было продолжать этот разговор, окончательно не сбив пастора с толку. Однако через секунду заговорил Уилл.

– На самом деле таких понятий, как «до» и «после», просто не существует, так ведь? – сказал он. – Все, что по-настоящему важно, существует вне времени. Оно приходит оттуда и уходит туда.

Мистер Бомонт повернулся к нему в крайнем удивлении:

– Очевидно, ты имеешь в виду бесконечность, мой мальчик?

– Не совсем, – ответил Уилл – Носитель Света. – Я имею в виду часть каждого из нас и часть всего, о чем мы думаем и во что верим, которая не имеет никакого отношения ни к завтра, ни к сегодня, потому что находится на совершенно другом уровне. Хотя и «вчера», в определенном смысле, находится там же, на том же уровне. И «завтра» тоже там. Вы можете посетить и то и другое. И все боги находятся там, и все, что они отстаивают. И их противоположность, – грустно добавил он, – тоже там.

– Уилл, – пастор удивленно смотрел на него, – я не уверен, нужно ли изгонять из тебя злых духов или, наоборот, посвящать тебя в духовный сан. Нам с тобой в скором времени придется довольно много беседовать.

– Да, придется, – спокойно подтвердил мальчик, застегивая ремень, утяжеленный драгоценным грузом. Он думал не о потревоженных теологических установках мистера Бомонта, а о выражении лица Пола. Брат все это время смотрел на него с пугающей отчужденностью, которая хлестнула его, словно кнутом. Этого он не мог вынести. Не надо принимать слова так близко к сердцу. Он поднял голову, собрал все свои силы и направил широко раздвинутые прямые пальцы рук на Пола и пастора.

– Вы забудете, – мягко сказал он на Старом наречии, – забудете, забудете.

– …в церкви в Эдинбурге, на фестивале, – восхитительно… – пастор говорил с Полом, застегивая верхнюю пуговицу своего пальто. – Сарабанда в Пятой сюите заставила меня плакать. Он величайший виолончелист в мире, несомненно.

– О да, – соглашался Пол, – да, это так. – Он повел плечами, поправляя воротник пальто. – Уилл, мама ушла вперед? Здравствуйте, мистер Доусон, счастливого Рождества!

Пол широко улыбнулся всем остальным, когда они выходили из церкви на заснеженное крыльцо.

– Счастливого Рождества, Пол, – пожелал фермер Доусон серьезно, – мистер Бомонт, прекрасная служба, сэр, просто прекрасная.

– О, и вам мои поздравления и наилучшие пожелания, Фрэнк, – сказал пастор. – Какое прекрасное время года! Ничто не может вмешаться в нашу рождественскую службу, даже такой снег.

Смеясь и болтая, они вышли наружу, в белый мир, где снег спрятал могильные плиты под большим сугробами и заботливо укрыл поля, протянувшиеся до самой замерзшей Темзы. Не было слышно ни единого звука вокруг, ничто не нарушало тишину, кроме редкого шума случайных машин на отдаленном шоссе, ведущем в город Бат. Пастор свернул в сторону в поисках своего мотоцикла. Остальные отправились по домам, со смехом преодолевая снежные преграды.

Два черных грача сидели на ограде церковного кладбища. Когда Пол и Уилл подошли ближе, они медленно поднялись в воздух, словно слегка подпрыгивая в полете, темные фигуры на фоне белого снега.

Один из них подлетел очень близко к ноге Уилла и что-то уронил рядом, а своим карканьем он, казалось, просил о чем-то. Уилл наклонился и подобрал блестящий конский каштан из Рощи грачей, такой свежий, как будто созрел только вчера. С Джеймсом они всегда собирали такие орехи в лесу ранней осенью для школьной игры – конские каштаны с продетой веревкой. И все же он никогда не видел такого большого и круглого ореха, как этот.

– Вот, пожалуйста, – весело заметил Пол, – у тебя появился новый друг. Принес тебе еще один подарок на Рождество.

– Возможно, это предложение о перемирии, – сказал идущий вслед за ними Фрэнк Доусон совершенно бесстрастным низким голосом. – А потом начнется все сначала, а может, и нет. Счастливого Рождества, парни. Наслаждайтесь рождественским обедом.

И Носители Света отправились вверх по дороге. Уилл подобрал каштан:

– С ума сойти можно…

Они стали закрывать ворота церкви, и снежный душ полился с их плоских металлических перекладин. Из-за угла донесся кашляющий рев мотоцикла – это пастор пытался завести своего железного коня. Затем в нескольких метрах впереди них на утоптанном снегу снова приземлился грач. Он нерешительно ходил из стороны в сторону и поглядывал на Уилла.

– Ка-ар, – произнес он как-то очень нежно для грача, – ка-ар, ка-ар.

Затем прошел еще немного ближе к изгороди церковного двора, перепрыгнул на церковный двор и снова стал ходить взад-вперед. Вряд ли можно было еще яснее выразить приглашение.

– Ка-ар, – громко повторил грач.

Уилл – Носитель Света знал, что птицам не нужны слова, они используют для общения эмоции. Существуют множество разновидностей и степеней силы эмоций и очень много способов их выражения даже на языке птиц. Уилл мог точно сказать: птица хочет показать ему что-то, но он не знал, использует ли эту птицу Тьма.

Мальчик остановился, поразмыслив о действиях грача, затем покрутил в руке блестящий коричневый каштан.

– Хорошо, птица, – сказал он, – я только разок взгляну.

Он снова вошел в ворота церковного двора, а грач, кряхтя, как старая разболтанная дверь, неуклюже пошел вперед по дорожке и свернул за угол. Пол смотрел, ухмыляясь. Затем он увидел, как младший брат замер, повернув за угол вслед за птицей. Потом Уилл исчез на секунду и появился снова.

– Пол! Иди сюда быстрее! Здесь в снегу человек!

Пол окликнул пастора, который толкал свой мотоцикл вверх по дороге, чтобы завести его, и они прибежали вместе. Уилл склонился над скрюченной фигурой, лежавшей в углу между церковной стеной и башней. Человек не шевелился, и снег уже запорошил его одежду своими холодными колючими хлопьями. Мистер Бомонт осторожно отстранил Уилла, опустился на колени, поднял голову человека и проверил пульс.

– Он жив, слава Богу, но очень замерз. Пульс слабый. Он здесь уже довольно давно и мог умереть от переохлаждения – посмотрите на снег! Давайте занесем его внутрь.

– В церковь?

– Да, конечно.

– Давайте отнесем его к нам домой, – импульсивно предложил Пол, – это прямо за углом. Там теплее и гораздо лучше, по крайней мере, он может пробыть там до тех пор, пока не приедет «скорая помощь».

– Прекрасная идея, – с теплотой в голосе согласился мистер Бомонт, – ваша мама настоящая самаритянка, я это знаю. До тех пор, пока мы не вызовем доктора Армстронга… мы, конечно же, не можем оставить этого беднягу здесь. Не думаю, что у него есть переломы. Возможно, проблемы с сердцем.

Он подложил свои большие мотоциклетные перчатки под голову человека, чтобы защитить ее от снега, и Уилл увидел лицо бедолаги в первый раз.

36
{"b":"90453","o":1}