Как было положено в те стародавние времена, претендент в женихи был подвергнут всяческим хитроумным и изощрённым испытаниям, будь то поиск молодильных яблок среди самых обычных или попытка угадать желание отца девицы и доставить это в течение трёх дней. Сражение же с драконом, с коим в тот момент был заключён мир, недолго думая, заменили боем с василиском, благо их поголовье не переводилось в краях. Из всех переделок Авенан вышел победителем. В конце, чтобы навек искоренить сомнения у будущих родственников и окончательно покорить суженую, он у всех на виду, помогая себе лишь кинжалом, лихо взобрался по каменной стене на высокую башню, где сидела Зейда, и поцеловал её.

На свадьбу, которую по обычаю справляли на родине невесты, съехались все члены семей новобрачных. Гуляли целую неделю, соблюдая каждую традицию и самый незначительный ритуал. Все были счастливы и довольны, кроме двух женщин: Элюзины и Крептиды.

Узнав историю сватовства своего сына, Элюзина посчитала, что невеста не проявила должного почтения и восторга, не согласившись сразу же выйти замуж. Чем больше она смотрела на невестку, тем отчаянней ей не хотелось, чтобы та вошла хозяйкой в замок и стала матерью её внуков, ведь поганая кровь проникнет и будет течь в их жилах. "А раз так, – решила Элюзина, – недостойны молодожёны всех тех благ, обычно желаемых на таких празднествах".

Когда дошла её очередь поздравлять молодых, она встала и, как положено, протягивая невесте кубок, доверху наполненный вином, произнесла:

–Пусть Ваши дети навек будут недосягаемы, как и их мать.

Тут один захмелевший остряк крикнул невпопад:

–В особенности для женихов!

–Да, именно так, – прошептала Элюзина, сделал глоток и передала кубок Зейде.

Не подозревая о коварном умысле болотной феи, невеста пригубила напиток. Однако Авуор, заподозривший неладное, невзирая на традиции, встал со своего места, подошёл к невесте и протянул апельсин, проткнутый шариками гвоздики. Растерявшейся Зейде ничего не оставалось, как принять преждевременный дар свёкра и съесть вместе с кожурой.

Элюзина щёлкнула со злости зубами: ей хотелось, чтобы заклятье действовало вечно, а непутевый муженёк взял да все испортил – теперь был риск, что замысел рано или поздно пойдет прахом.

А в это время Крептида, разгневанная непочтительным поведением новых родственников, больно ткнула дочку в бок так, что та чуть не подавилась вином, и презрительно сказала:

– Видишь, они ни во что не ставят ритуалы, а это чревато неприятностями, и, знаешь, твои дети будут приносить беды другим. Помяни мое слово!

Авенан, ушей которого коснулись слова тещи, нежно сжал пальцы любимой, молча умоляя ее не обращать внимание на жестокие слова, проникнутые суеверием, ведь их любовь – это главное.

Как бы то ни было, молодожёны зажили счастливо, уверовав, что вопреки нарушениям ритуала свадебного пира, их семью, как и положено, до рождения первенца оберегает двойное родительское благословение.

Через девять месяцев после свадьбы у них родилась дочь. Девочка была весела, красива и ярка, что тот апельсин с гвоздикой. Над именем никто не задумывался: ее назвали Лика – красота, радующая сердце.

Вправду, сердца Элюзины и Крептиды смягчились. Первая была довольна, что ребёнок от нежеланной невестки оказался женского пола, а значит, никогда не встанет во главе рода, вторая просто обрадовалась внучке. А слова, произнесённые на свадьбе, обеими давно забылись.

Шли годы. Родители не могли нарадоваться на своего единственного ребенка. Лика выросла красавицей, с лица которой не сходила улыбка. Однако больше чем наряды, самоцветы и женихи её увлекали книги и садоводство: дни напролёт она копалась в саду, стремясь создать самые морозостойкие и плодоносящие круглый год сорта вишен и яблонь, чем и прославилась на всю округу.

Один лишь Авуор, так и не забывший поступка Элюзины, ожидал какого-то подвоха, который не замедлил проявиться.

Когда Лике исполнилось тринадцать лет, к ней начали приезжать претенденты на её руку. Конечно, Авенан и Зейда не хотели отдавать свою прелестную дочь за первого встречного, поэтому не особенно расстраивались тому, что ни один из них не пришёлся ей по душе: девочка так молода – зачем торопить события? Шли годы. Зейда не могла не заметить, что каждая история сватовства так или иначе имела два пути: если жених нравился невесте, он равнодушно пожимал плечами и уезжал обратно домой; если же невеста оставалась холодна, жених восхищался ей и влюблялся без памяти, но в обоих случаях они уезжали обратно, так и не испросив позволения на брак. Мать насторожилась и попыталась разобраться в причинах этого дива. Но все её попытки оказались тщетны. В конце концов она решила: самым разумным будет – лишь изредка напоминать дочери, что такой знатной девушке стоит в первую очередь привлекать женихов искусными танцами, нарядами и наивностью, а не тыквами, арбузами и знаниями о далёких звездах.

Девушка нисколечко не беспокоилась. Она ни в кого так и не влюбилась, а раз нет чувств, душа не задета, то и свобода с одиночеством ничуть не тяготят.

В один прекрасный солнечный осенний день её сердце наконец-то застучало быстрее, чем обычно. С первого же взгляда Лика потеряла голову от любви к прекрасному, блистательному воину, который приехал вовсе не свататься, а получить для своего войска мешочек семян сытнейшей моркови, вырастающей за ночь. Стоит ли говорить, что и с ним произошло то же самое из-за прекрасной садовницы? Он стал часто заезжать в её сад, чтобы услышать совет, какие еще растения стоит включить в паёк, и узнать, как продвигается создание дыни, одного ломтика которой хватит, чтобы осенняя хандра напрочь исчезла.

Настоящая идиллия, если бы не одно маленькое обстоятельство: он так и не открыл ей своё сердце. Каждый раз при встрече он терял всю свою отвагу, начинал краснеть, робел, чувствовал себя униженным и поскорее старался сбежать. В глазах же его горели огонь и восторг при виде её, а когда она сама заводила с ним разговор, то всё вокруг затихало, словно природа после дождя. Его любовь была похожа на золотую рыбку, замёрзшую в глыбе льда: прекрасную, но мёртвую.

Лика отчаялась. Чувствуя свою неприкаянность, она в мыслях отказалась от надежды на свадьбу с этим мужчиной, но, прислушавшись к сердцу, решила: ничто не мешает ей его любить, и, кто знает, вдруг в один прекрасный день он решится сделать её своей.

Прошло несколько лет и ничто в жизни Лики не изменилось, только то, что её растения уже выписывали из соседних государств, а слухи о красоте пересекли несколько морей.

Авенан и Зейда не знали, как быть с непутёвой дочерью. Все родственники распекали их за безответственность и безнравственность: видимо, девица отличается распутством или имеет какой-то изъян. А также советовали запретить ей заниматься порочащим честь семьи садоводством и выдать за первого встречного, посулив богатое приданое. Мать каждый день умоляла дочь обратить внимание на кого-нибудь другого, выкинуть всю глупость из головы или хотя бы притвориться незатейливой красоткой. В ответ Лика улыбалась и шутила так остроумно, что Зейда на некоторое время забывала о семейном позоре.

Никто не догадывался, что Ликины частые прогулки по лесу, с которых она всегда возвращалась с корзинкой, наполненной доверху травами, ягодами и грибами, были её единственной отрадой, за исключением редких встреч с возлюбленным и возможностью скрыть от всех слёзы, бегущие по щекам, давшие жизнь трём новым ручейкам и напоившие влагой множество целебных и просто радующих глаз растений.

Расстраивало её не только собственное будущее старой девы, в котором так и не найдётся места ни одному поцелую, но и происходящие с её возлюбленным перемены. Восхищение и страсть по-прежнему сверкали, как отсветы грозы, в его глазах, стоило молодым случайно столкнуться на прогулке, но его душа стала другой. Исчезли трепетность, нежность и отвага. На смену им пришли надменность, жестокость и злость. Однажды, когда она принесла ему в подарок первые летние яблоки, он кинул чашу с ними в камин. Фарфоровое блюдо громко треснуло в огне и распалось, как раскрывшийся не вовремя цветок яблони.