Хроники американского убийцы. Часть 1.

2022 г.

Посвящается настоящему моряку, мудрому и прекрасному человеку

Геннадию Ивановичу Хоменко, моему дедушке.

Вечная тебе память.

И смертью грозил мне, зубами сверкая,

Мокой ненасытный, гиена морская…

© В.А. Жуковский, «Кубок»

Он снова сидел в одиночной камере. Драки с его участием в последнее время становились все более и более жестокими, более кровавыми и его изо всех сил старались изолировать от других сидельцев, не желая допускать смертоубийства.

Правда, нескольких кретинов он все равно отправил на больничную койку – заточки у него постоянно отбирали, но он регулярно делал новые. Он надеялся, что однажды кто-нибудь из сокамерников убьет его.

За два года пожизненный срок осточертел до полубезумия, хотелось выйти на волю, хотелось вновь дышать воздухом свободы, а не нюхать спертый воздух одиночки, хотелось снова жить… хотелось исполнить свое самое большое желание.

Он опустил голову. Он сидел на жесткой кушетке, облокотившись на собственные колени, расслабленно свесив кисти рук и бездумно созерцал грязный пол под своими ногами.

Отвратительное место. Отвратительные люди. Отвратительная еда. Отвратительная одежда.

Он хотел сбежать, но сознавал, что пока что не в силах совершить это. Если бы представился шанс…

Он медленно, глубоко вздохнул и, подняв руку, скользнул пальцами по подбородку. За последнее время он оброс, стал практически неузнаваем – попал в тюрьму он лишь немного небритым, а в ней успел обзавестись бородкой и усами. Ему шло это, он видел в зеркале, что изменился в лучшую сторону – стал краше, сильнее, мужественнее.

Жаль только, что лучшие его годы должны были пройти здесь, в неволе…

Он сжал руки в кулаки и скрипнул зубами. И все это из-за него, из-за этого чертова ублюдка, которому давно пора лежать на кладбище, все из-за него и только из-за него! Он губит свою жизнь в этих стенах, он рушит все свои надежды только из-за одного человека!

О, как он ненавидел его! Как росла и ширилась его ненависть здесь, в этих стенах, и как ему смертельно надоело медленно сгорать на ее огне, не имея возможности выплеснуть наружу!

Поэтому он и устраивал драки, постоянно конфликтовал с сокамерниками. Поэтому его и переводили сюда, в одиночную, чтобы он посидел и подумал над своим поведением.

Он неожиданно ухмыльнулся. Однако, отчасти он добился чего хотел – имя его стало внушать ужас, не только его извечному врагу, но и тем, кто познакомился с ним здесь, за решеткой. Его боялся даже пахан, который несколько раз говорил, что в камеру к ним подселили сущего психа.

Хищник – так прозвали его здесь. Старое имя, старое прозвище было почти забыто, хотя он упорно, раз за разом напоминал о нем, не желая, чтобы его знали под каким-то другим.

И, в то же время, он не мог не согласиться со справедливостью нового прозвища – он и в самом деле был хищником, жаждал крови и утихомирить, усмирить его в такие мгновения было невозможно.

Жестокий, безжалостный, бескомпромиссный, уверенный в себе и озлобленный на весь мир неудачник – таким он был когда-то, и таким он все больше и больше становился здесь.

Когда-то, очень давно, ему хотелось, чтобы его любили. Теперь он мечтал, чтобы его боялись.

Он глубоко вздохнул и медленно провел ладонью по лицу. Скоро должны были принести еду, которая опротивела ему до тошноты, и не надо было демонстрировать охраннику снедающую его ярость. Нет, пусть лучше выпустит его, вернет в общую камеру, чтобы он смог…

Неожиданное шевеление в углу камеры привлекло его внимание. Он медленно поднялся и, действуя максимально настороженно, аккуратно ступая, приблизился, присаживаясь на корточки и всматриваясь пристальнее.

В углу, исходя от одной из плит пола, поднимался странный, сизовато-прозрачный дым, вился, возносился все выше… Но дымом не пахло.

Он нахмурился, склоняя голову набок. Непонятных явлений он не любил – сам был по ним большим мастером, и не хотел позволять кому-то обманывать его.

Дым густел, постепенно принимая какие-то очертания.

Он поморщился и поднялся на ноги. Ну вот, похоже, в этих стенах у него уже начались галлюцинации. Что это за мерзкое существо, что за тварь он видит перед собою сейчас? Может, это новый способ психологического воздействия, какая-то странная тактика? Он чуть не свел с ума человека, теперь сводят с ума его.

– Кто ты?.. – прошелестела тень, и он нахмурился, отступая. Говорящие галлюцинации не нравились ему еще больше безмолвных.

– А ты кто? – голос звучал грубо, резко и хрипло – миндальничать с тенями в его планы не входило.

Тень, между тем, продолжала виться и, похоже, совершенно не услышала ответа.

– Кто ты?.. – вновь пронесся по камере шелест странного шипящего шепота, и он, недовольно вздохнув, выпрямился, расправляя плечи. Хочет знать – пусть знает, пусть его боятся и тени.

– Альфа, – резко бросил он, немного приподнимая подбородок, – Твой черед отвечать.

– Сссовпадение… – коснулся слуха шелест.

Тень подалась вперед почти незаметно, как-то очень молниеносно и, не успел он опомниться, как теплый воздух, дым, овивающий ее, коснулся его рук, приподнимая их и заставляя протянуть вперед. Он приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать… но не успел.

Распахнулась страшная, полупрозрачная пасть, усеянная острыми, как нож зубами, и тень вдруг нахлынула на него, заглатывая, поглощая, проникая под кожу и сливаясь с его собственной сущностью…

Он дернулся, раз, другой. Закрыл и открыл глаза. Тряхнул руками, передернул плечами. Склонил голову направо и налево…

На губах его медленно прорисовывалась улыбка.

Он снова был человеком, снова существовал, снова чувствовал! Он поднял руку, с интересом созерцая ее. У него есть руки, ноги… такое подходящее тело! Сильное, способное, и с весьма любопытными мыслями где-то в подсознании. Хм. Пожалуй, стоит дать человеку чуть больше свободы, его не надо подавлять совсем.

«Кто ты?!» – человек внутри яростно рванулся, выбираясь на поверхность. Он улыбнулся. Произносить слова вслух, чтобы общаться с самим собою, с той своей частью, что теперь должна была подчиняться, смысла не было.

«Я – Альфа. Как и ты. Сссовпадение… Подходящее тело… Ессли будешшь посслушшным – исполню твое заветное жжелание…»

Голос шелестел в сознании, и Альфа, ощущая, что сходит с ума, сделав над собой усилие, сжал руки в кулаки. Контроль над телом, утраченный, было, вновь возвращался к нему.

«Я хочу убить Доминика Конте. Это все, о чем я мечтаю».

«Ты получишшь…» – тень в его душе все так же шипела и, казалось, извивалась где-то там, внутри, заставляя испытывать какое-то смутное щекотание, – «Получишшь его… Я хочу того же… Кольцо, мое кольцо… Есссли будешшь посслушшым, вссе получишшь…»

«Тогда договорились», – он хмыкнул и, пожав плечами, скрестил руки на груди, – «Не знаю, что ты за тварь, но, если выполнишь обещание – сделаю все, что ты хочешь. Кольцо, брошки, серьги – достану все. Вытащи меня отсюда!»

«Терпи», – последовал короткий ответ, и тень, казалось бы, замерла. Альфа вздохнул и, присев вновь на кушетку, принял ту же позу, в какой сидел несколько минут назад.

Все-таки это, наверное, сумасшествие, безумие. В него вселилась какая-то тварь, какая-то тень с большими зубами, которая обещает вытащить его из тюрьмы, которая обещает убить этого мерзавца Конте! Наверное, он поверил в этот бред от отчаяния, наверное, ему просто очень хочется верить, что у него еще есть надежда на успех, на удачу. Хочется надеяться, что он не конченный неудачник.

«Итак, кто же ты все-таки?» – он склонил голову набок, с интересом рассматривая собственные пальцы. Вроде бы ничего не изменилось, вроде он все такой же. Любопытно, что за чертовщина подселилась к нему в душу так внезапно?